Она мысленно себя поправила — в её покоях. Тот, с кем Санса делила эти покои, скоропостижно скончался.

Для неё не было загадкой, отчего умер её муж, она сама знала ответ. Ей даже не требовалось читать его письмо, ей так же не нужно было какое-то, неясно откуда бы взявшиеся доказательство содеянного им . Яд — более, чем знакомый для неё почерк.

Гарри умирал в муках, в бреду и агонии. Наверняка, на то и было рассчитано Мизинцем, это была его своеобразная месть.

Санса дежурила у постели юноши ночами, до последнего его издыхания. Именно она, в мгновение его смерти, держала мужа за руку; именно она видела, как его тело накрывают плотной, неясно для чего расшитой узорами тканью; именно она еле держалась на ногах во время его погребения, и это она, следом за мужем, потеряла ребенка.

Пар вышел из её рта, и промерзший воздух неприятно уколол горло.

Быть может, зря она не приказала Бриенне разрубить лорда, когда был шанс.

*

Леди Долины уверенной поступью приблизилась к двери в комнату. Она намеренно оставила свою верную защитницу, Бриенну Тарт, дальше по коридору, чтобы у неё не было соблазна позвать женщину-рыцаря, если эмоции возьмут вверх.

Без лишних раздумий рыжеволосая вошла в покои.

Увидев девушку, лорд резко поднялся с кресла и хотел бы́ло приблизиться к неё, но что-то остановило его, и он замер на месте.

— Ты хорошо всё продумал, признаю. Использовать яд, который нельзя обнаружить, — умное решение, да только подозрения не скрыть никакими замысловатыми приёмами, — она начала без лишних предисловий, они всё равно были совершенно ни к чему.

— Нет улик — нет и обвинений, — он почти шептал, нотки неуверенности прокрались в его голос.

— Но мне улики не нужны, — девичий взгляд оставался непроницаемым, а тон — стальным. — Признайся, ты желал, чтобы он умирал в муках.

Лорд хотел бы́ло возразить, но промолчал.

— Вот только обо мне ты не подумал, верно? В твою гениальную голову не приходила мысль о том, какого мне будет наблюдать за его страданиями? — Старк почувствовала, как предательски наворачиваются слезы и подводит голос.

Она судорожно наполнила воздух кислородом, пытаясь успокоиться.

Девушка горько усмехнулась.

— У меня был выкидыш.

Он слабо, от неверия, покачал головой, и вдруг, то ли от слов волчицы, то ли чего другого, но во взгляде Пересмешника сверкнула ясная горечь понимания содеянного им. В беспомощности он отвел взгляд.

— Санса, я… — мужчина ярко чувствовал, как мысли теряются в тумане, а осознание цепко сжимает шею, — я не знал.

— Какое это имеет значение? Ты знал, что я замужем; знал, что я выбрала другую жизнь, и ты просто не смог с этим смириться. И снова, в очередной раз, ты повёл себя так, как свойственно тебя — подумал только о себе, — бешенство било в виски, крик носился по её телу. — Тебе было плевать на меня, на мой выбор…

— Нет, это не так, — животное остервенении на самого себя рвало глотку, его шёпот отскакивал от стен.

— Тебе было неважно, что ты снова разрушаешь мою жизнь. Ты просто не в состоянии выносить, что я могу быть счастливой без тебя, именно потому, что сам этого сделать ты не можешь! — её крик оглушил его, а слова будто бы сбили с ног.

Петир схватился за что-то и, крепко вцепившись, не отпускал до тех пор, пока ни почувствовал силу в ногах. Он потупил взор в пол, не в состоянии смотреть на неё.

— Вот именно об этом я и говорила, — он уловил нотки отчаянья в её дрожащем голосе, того самого, в котором он затерялся на все эти месяцы; того, которое ослепило его окончательно; из-за которого он перешел через черту, чего не имел права делать. — Ты не просто нехороший человек, ты тот, кто попросту не различает грань между плохим и хорошим. Тебя бросает из края в край, как по палубе в шторм. Ты не лишен тяги совершать хорошее, я помню, как ты спас мне жизнь, но при этом ты способен так легко совершить нечто ужасное, ни на мгновение не задумавшись о том, как это скажется на других. Нельзя поступать только так, как хочется только тебе.

Жгучие слезы текли по её бледным щекам.

Мужчина, нашедши в себе силы поднять глаза, встретился с пожаром её взгляда. Она горела изнутри.

— Чего же хочется тебе? — на выдохе спросил он, распадаясь на части.

— Чтобы ты уехал, — тяжело произнесла рыжеволосая. — Я хочу, чтобы ты уехал. И не возвращался до тех пор, пока я сама не захочу встретиться с тобой.

— Но ты ведь никогда не захочешь, верно? — печальная полуулыбка свела уголки его губ.

Молчание в ответ крепко пробило его грудь, дотронувшись до осколков сердца.

Оставляя дверь позади себя, он был уверен, что это и вправду была их последняя встреча.

========== XXIII. Эпилог. ==========

Летнее очнувшееся, будто ото сна, солнце целовало лучами камень пола тронного зала, давным-давно потерявшего для девушки свою прелесть. Возвышающиеся колоны, как и прежде, держали на своих крепких плечах высокий потолок. Стёкла протяжных, вытянутых окон светились густыми красками красного, синего и зелёного. В конце длинного зала вычурно, чересчур пафосно раскинулся горделивый Железный Трон, по обе стороны которого сомкнулись аккуратные арки, ведущие по коридорам её давней тюрьмы.

Рыжеволосая безбоязненно прошлась по свободно растянувшемуся до, кажется, самого горизонта залу, а затем, в ожидании чего-то, остановилась, безразлично рассматривая с центра комнаты неуклюже-громоздкий Трон, из-за которого так долго плелись интриги, принесшие немыслимые потери и ей лично.

— Идут года, правители сменяются один за другим, а он всё остается, непроизвольно маня к себе сладким соблазном власти, — лорд в привычной, неспешной своей манере показался из-за колоны, слова лениво и вальяжно вылетали из его рта, изогнутого в родную полуулыбку, и мягко окутывали сознание.

— Насколько мне помниться, и тебя манил Трон, — легко напомнила волчица с намеком на пустой укол в голосе.

— И не только он, — по-забытому нежно добавил мужчина, чуть-чуть склонив голову.

Какое-то время они так и стояли, безмолвно смотря друг на друга, ища в лице те маленькие мелочи, которые обязательно расскажут о произошедших событий у одного из них и минувших другого стороной.

Санса заметила, что у него появилось больше морщинок, усыпанных вокруг глаз, а в глубине взгляда пряталась скрывающаяся за улыбкой усталость. Седина, раньше доходившая лишь до висков, уже пропитала корни некоторых его волос, выдавая, что и по нему эти пять лет прошлись тяжелой поступью. Лицо его будто бы огрубело — отпечаток жестокой войны, и немного исхудало, обнажив острые скулы. Глаза его стали совсем другими, о былом лукавстве напоминала лишь привычная полуулыбка. Но всё же, это был он — такой же одинокий и утомленный, скрывающий усталость за привычной своей маской, которая давно для неё не существовала.

Пересмешник усмехнулся и покачал головой.

— Боги, не верится, что прошло всего пять лет!

Петир заметил, как контуры лица её, после всех этих лет, стали будто отчетливей, а черты — строже, и, казалось, что цвет лица её стал еще бледнее. Девичьи щёки, раньше алым румянцем лежащие на лице, сейчас исхудали от пережитого голода, коснувшегося каждого жителя Вестероса во время войны, и слегка заострили линию скул. Цвет глаз её, как казалось ему, сменился с небесно-голубого на глубинно-синий, с примесью оттенков серого цвета и утомленной силы во взгляде. На руках девичьих мужчина заметил некоторые ссадины — она регулярно тренировалась в использовании лука, как и каждый прошедший чрез войну, рыжеволосая не была готова отказаться от оружия, чувствуя впитавшийся в кожу страх приближающихся бедствий.

Петир внимательно обвел её взглядом. В конце концов, все они инвалиды войны.

— Кажется, что десятки, — согласилась Старк.

Эти пять лет прошлись по людям раскаленной сталью. Из-за голода и войны дни шли за месяцы, а годы — за десятилетия. Прошедшая зима и вправду была долгой.

— Люди называют тебя героем войны, — без издевки, ровно произнесла Леди Долины.