Мать-природа покорилась, таким образом, воле человека, давая рост растениям со скрупулезной точностью, посаженных в соответствующем порядке, растения, подходящие для любого богатого, изысканного интерьера. И впервые за всю свою жизнь, Лейн задумался о стоимости содержания всей этой красоты, о человеко-часах и количестве растений, которые бесконечно пополнялись, о постоянном подстригании газонов, прополке и обрезке, приведении в надлежащий вид двухсотлетней стены и дорожек из кирпича, а также о чистке бассейна.

Дурдом. Такой счет, что только супербогатые могут позволить себе… семья Брэдфордов больше не относилась к этому уровню «стратосферы».

Спасибо, отец, ты сукин сын.

Вернувшись к своей миссии, Лейн направился вдоль стены дома, превратившись в охотника на оленей. Вдруг на полпути он замер, едва дыша. Тихо поджидая, когда покажется его цель.

«Может это Макс?» — задался он вопросом.

Несмотря на родительский брак без любви, они смогли произвести четырех детей… на самом деле, это, вероятно, был шок для всех, учитывая, что его мать и отец вообще редко находились в одной комнате вместе, даже перед тем, как она окончательно слегла в постель три года назад. Но родился Эдвард, золотой старший сын, который был ненавистен их отцу-государю; Макс — черная овца; Лейн — плейбой, который своего рода обладал определенным искусством в игре в покер, по крайней мере, пока он не поумнел, чтобы жить с правильной женщиной; и, наконец, Джин — неразборчивая в связях бунтарка.

В настоящий момент Эдвард находился в тюрьме за убийство своего ужасного отца. Джин влезла в ненавистный брак ради денег. Макс после нескольких лет отсутствия вернулся домой, никто не знал, где он обитал, бородатый, весь в татуировках, от него, того бывшего парня, осталась только тень, но по-прежнему презирая всех, включая собственную семью, поэтому и остановился в одном из коттеджей для сотрудников в глубине отеля, отказываясь находится под одной крышей Истерли.

Может, это Макс решил зайти в главный дом… Бог его знает за чем. Может за сахаром? Бутылкой бурбона. А может, чтобы украсть столовое серебро?

Но как он смог попасть в сад? Как вообще кто-то туда попал? С двух сторон сад был защищен кирпичной стеной, двенадцать футов высотой и колючей проволокой сверху, а также воротами, которые запирались. Третья сторона со стороны сада была вообще неприступной, поскольку отец в свое время реконструировал старые конюшни, превратив их в самый современный бизнес-центр, откуда последние пару лет и управлялась компания «Брэдфорд бурбон». Даже Бог знал, что вы не сможете проскочить через этот оплот, если у вас нет пропуска или кода…

Вдруг фигура метнулась вправо по алее с цветущими яблонями.

«Есть!» — подумал Лейн, и его сердце пустилось вскачь. Быстро передвигая вперед босыми ногами по каменным плитам, Лейн бросился через террасу и спрятался за кадку, достаточно объемную, что в ней можно было даже купаться.

Это был определенно мужчина. Слишком широкие плечи для женщины.

И этот ублюдок шел своим путем.

Лейн вскинул пистолет, крепко держа двумя руками, взвел курок. Он стоял совершенно неподвижно, выжидая, когда злоумышленник свернет на дорожку и направится прямо к нему.

Он ждал…

…и ждал…

…и вдруг ему пришла на ум в скором времени его бывшая жена Шанталь. Может, это она наняла частного детектива и послала сюда, чтобы он смог добыть компромат в связи с финансовым скандалом, связанным с КББ, информацию о том, настолько ли правдой была его финансовая несостоятельность, как сообщали СМИ, чтобы потом эту информацию использовать против него, так как их несуществующие отношения превратились в пыль.

Или, возможно, это был Эдвард, вырвавшийся из тюрьмы, и возвращающийся домой.

Сомнительно.

Злоумышленник повернул на дорожку и направился прямиком к Лейну. Его голова была опущена, и бейсболка низко надвинута на лицо.

Лейн держался до последнего, пока не был абсолютно уверен, что он сможет попасть ему прямо в грудь. Он нажал на пол оборота спускового устройства, красный лазерный прицел рассек ночь, танцуя красной точкой в районе сердца парня.

Лейн громко и отчетливо сказал:

— Я даже не забеспокоюсь, если я тебя убью.

Мужчина остановился как вкопанный, моментально подпрыгнув на кирпичной дорожке. И его руки взлетели в воздух, словно у него под подмышками были пружины от матраса.

Лейн нахмурился, наконец, увидев его лицо.

— Что ты здесь делаешь?

Федеральная окружная тюрьма в центре Чарлмонта

Лунный свет просачивался в камеру через решетчатое с пятью секциями окно, становясь мягким, преломляясь об раковину из нержавеющей стали и игриво падая на бетонный пол. Снаружи ночь была влажной, наполненная туманном. Внутри камеры не чувствовалось смены сезонов, стены и пол, а также тяжелая массивная дверь были окрашены в оттенки серого, спертый воздух, пахнущий металлом и дезинфицирующим средством.

Эдвард Брэдфорд Болдвейн сел обратно на встроенную кровать, задрав под странным углом травмированные ноги, доставив им долю облегчения на тонком матрасе, который словно был без наполнителя, и его иссохшая задница отчетливо это ощущала.

Уже не первый раз его держали под стражей, но, по крайней мере, теперь это происходило по собственной его воли. Он сам вызвался, он признался в убийстве отца, и тем самым сам упек себя в тюрьму. Кроме того, здесь он был не единственным заключенным, в отличие от его предыдущего места заключения, он отчетливо слышал храп, кашель и стон других заключенных, несмотря на свою металлическую дверь.

Приглушенные удары сердца и воспоминания заставили его вернуться на ферму Red & Black. Все эти люди здесь были такими же однокамерниками, как и его кобылы в стойлах — беспокойными, перекрученными, даже ночью. Особенно, после наступления темноты.

Упираясь ладонями в матрас, он облегчил давление на точку сидения, насколько мог. Но он был не слишком силен, поэтому рано перенес тяжесть своего тела на верхнюю часть, которая не обладала большой силой, по сравнению с его нижней, хотя уже привык к своему физическому дискомфорту.

Он внимательно оглядел камеру — бетонные стены и полированный бетонный пол, раковина из нержавеющей стали и туалет, зарешеченное окно, и тут он вспомнил о великолепии Истерли. Цокольный этаж особняка его семьи был оснащен большей роскошью, чем эта камера, а что говорить про винный погреб, который напоминал погружение в изучение английского язык, достигая основания самого холма.

Без особой причины, так как причин-то и не было, а также не было шансов спалиться, он вспомнил историю, которую читал год назад о маленьком мальчике, выросшем в картонной коробке. На самом деле, даже не было ни одного ТВ-шоу, сериала о таком персонаже, которого бы пытали подобным образом…

Постойте, он что собирается вернуться к своим страданиям?

Его неповоротливый, еле мыслящий ум пытался поймать за хвост предыдущее воспоминание.

Ой… точно. Ребенок в картонной коробке. В конце концов, мальчик был вызволен из картонной коробки, несмотря на то, что был сильно травмирован. Но он до конца этого не осознавал и особо не расстраивался, пока не понял, что другие дети не подвергались такого рода насилию.

Какова же мораль этой истории? Когда вы воспитываетесь в определенной среде и познаете этот мир через место, в котором живете, и вам не с чем сравнивать, а также отсутствие сравнения означает саму странность вашего непознанного существования. Жизнь в семье в Истерли была вполне нормальной для него. Он предполагал, что и другие жили в таких же поместьях с обслуживающим персоналом в семьдесят человек. Он предполагал, что роллс-ройсы были обычными автомобилями. Он предполагал, что президенты и высокопоставленные лица, звезды телевидения и кино посещали приемы его родителей потому что были близкими друзьями и хотели высказать свое почтение.