– Ничего не понимаю, – наконец произнёс он.

– По порядку расскажи, как всё было.

– Хорошо, постараюсь. Я когда вышел из банка, спускался по ступеням – что-то как отскочит от нижней ступеньки, хорошо, я только ногу занёс, не ступил. Засёк, куда отскочило, подобрал – пуля. Эбонитовая шляпа!

– То есть стреляли не в тебя, а рядом? Припугнули?

– Я думаю, если бы хотели убить – убили. Что им мешало нормально прицелиться? Я ведь не прятался. Да и как спрячешься от оптического прицела? Глупо.

– Игорь, у тебя проблемы на работе? Конкуренты продавливают?

– Да нормально у меня всё с бизнесом, никто не наезжал в последнее время. Законно выигранные тендеры, сроки выдержаны, всё в обычном режиме. Тем более сама знаешь, я не основной в этом деле. Ничего не понимаю.

– Тогда муж любовницы? Только честно, как на духу?

– Мохеровая шляпа! Вера, окстись, какая любовница?

– О, родители, вы чё такие стрёмные? – Они и не заметили, как в столовую зашла их девятнадцатилетняя дочь, умница, красавица, избалованная папой до беспредела. Она узрела коньяк на столе.

– Что за праздник, почему не в курсе?

– Насть, давай потом все вопросы. Садись кушать, – Вера налила ей тарелку аппетитного харчо.

– Я потом поем. Пойду полежу немного, – Игорь ушёл в гостиную.

– Ма, чё за дела? Чё происходит?

– Да у папы неприятности на работе, пока не лезь к нему с расспросами.

– А-а…, – Настя с молодым здоровым аппетитом начала уминать суп, забыв про своё вегетарианство. – Да я, собственно, с тобой хотела поговорить, а то батя вечно так нервно на всё реагирует.

– Что такое?

– Короче, нам на лето задали творческий проект. Я решила провести журналистское расследование. Так сказать, пора делать первые шаги в профессии.

– И что за расследование?

– Решила расследовать загадочные смерти твоих бывших одноклассников Струмина и Грошевича. Вернее, только Струмина. Не поеду же я в Израиль.

Вера мгновенно поменялась в лице. Это показалось Насте странным, она считала мать образцом выдержки и хладнокровия.

– Не лезь в это дело, – категорично потребовала Вера.

– Только «не учите меня жить, лучше помогите материально». Мать, я уже не маленькая. Тем более, когда я поступала, вы оба были не против моей специальности.

– Любая смерть – опасное дело. Ты же не знаешь, кто за этим стоит.

– Скорее всего, и не узнаю, раз даже по горячим следам не раскрыли. Мне просто хочется внести ясность в мотивы преступления и в последующие события. Тем более это и тебя касается.

– Кто тебя надоумил проводить это расследование, только честно? – Вера пристально посмотрела на дочь. Та уже было хотела ответить, но в последний момент вздохнула и пожала плечами:

– Никто, сама решила.

Вера отвернулась к окну. Понятно. Хотят вывести из равновесия. Война объявлена. Но кто же так нагло манипулирует дочерью? Неужели…

– Ма, расскажи мне, что ты об этом знаешь. Поделись своими версиями, у тебя же наверняка есть.

– Давай так договоримся. Я тебе дам кое-какую известную мне информацию. Остальное ты соберёшь сама.

– Ну да, я уже запланировала съездить на место преступления, может, у прихожан что разузнаю. К тебе на малую родину смотаюсь – к тёте Лене зайду. Она же сейчас там живёт, не в Штатах?

– Она в России, за мамой больной ухаживает.

– Вот и прекрасно. Главное начать. А там само покатится.

– Хорошо. Прояви свою журналистскую смекалку. Когда-то же надо начинать. Как соберешь информацию и обработаешь её, выстроишь собственные версии, тогда я поделюсь с тобой своими мыслями об этом злодеянии, не раньше. Договорились?

– Может, ты и убийц назовёшь? – хитро прищурила глаза Настёна.

– Нет, кто конкретно убил, я не знаю. А вот почему – это я знаю наверняка.

– Ничего себе заинтриговала! Ладно, колись, что тебе известно по этому делу?

– Ты давай доедай. А потом пойдём ко мне в комнату. Если хочешь проводить расследование – начинать надо с азов. Я тебе покажу школьные фотографии, расскажу о каждом из них.

– Ну да, для начала мне надо составить психологический портрет жертвы. Вернее, двух жертв. Затем нарисовать общую картину жизненного пути каждого из них. И только потом переходить к конкретному дню – к той точке икс, когда всё произошло. Точнее, к конкретной ночи – это же случилось между полуночью и рассветом?

– Именно. В это страшное бессолнечное время. Я его зову час лунокровия. Луна хищно требует жертв. И слуги её не дремлют.

– Вечно у тебя то декаданс, то восторженный сентиментализм. Только давай сейчас ближе к натурализму. Рассказывать будешь по факту, без этих всяких твоих ностальгических отступлений.

Вера грустно улыбнулась. Большая часть жизни прожита. И никому она не интересна, даже родной дочери. Ностальгические отступления…

ТОЧКА ОТСЧЁТА

1985 год, май

Небольшой городок в Центральном Черноземье СССР

Вера

Были про Родину смелые песни,

Были про жизнь песни стёбные.

Жизнь пронеслась и уже не воскреснет,

Родину с атласа стёрли.

Автор

Небольшой городок. И большая, просто всеобъемлющая весна. Компания друзей, затарившись сухим вином, добытым в боях в местном вино-водочном магазине, весёлой велосипедной ватагой двинулась через просеку к заброшенному храму. Суббота, уроки закончились, и можно оторваться по полной программе. Тем более что учебный год заканчивается. Ещё пару недель – и последний звонок, экзамены, выпускной…

Мы в школе на особом положении – пятёрка друзей, которых объединяет музыка. У нас свой школьный вокально-инструментальный ансамбль «Штурм». Он не только в нашем городке, но даже за его окрестностями пользуется просто бешеной популярностью. Хотели назвать «Штурм Зимнего», но решили сильно не выделываться и ограничиться более короткой версией. Ансамбль наш не только школьный, поскольку репетируем мы в городском ДК под знаковым названием «Ударник». Особенно для меня знаковым, так как я и есть тот самый ударник в нашей музыкальной группе, отбивающий день за днём забойные ритмы смелых композиций.

Конечно, популярности нашей группы способствует не только музыка, но и личности самих музыкантов. Девчонки западают на Мишку Струмина по прозвищу Летяга – высокого шатена спортивного телосложения с обаятельной улыбкой и лучистыми зелёными глазами, а также Славона Сапухова по прозвищу Джим – загадочно-томного блондина, всегда одетого по последнему писку моды. А местные и приезжие парни просто млеют от прелестной Елены Межинкиной, первой школьной красотки с осиной талией и глазищами в пол-лица.

Мы же с Лёвиком Грошиком всегда остаёмся в тени, хотя в нашем ансамбле только у нас есть музыкальное образование. У Лёвика абсолютный слух, он сочиняет песни, играет на электрической и акустической гитарах, обладает уникальным голосом и запредельно классно поёт, особенно блюзы собственного сочинения. Я играю на ударных, мой отец преподаёт в музыкальной школе, и я хочешь – не хочешь поддерживаю семейную марку. Летяга и Джим – самоучки, первый из них играет на бас-гитаре, второй – на синтезаторах.

Лена поёт, у неё красивый тембр голоса, однако широтой диапазона похвастать она не может. И хотя Лёва свои песни предпочитает исполнять сам, он иногда пишет что-нибудь специально для Лены. Всё-таки Грошик, как и все наши парни, в неё влюблён. Правда, старается этого не показывать, в отличие от Летяги с Джимом – те иногда настоящие петушиные бои устраивают. Но Лена всегда остаётся величественной и недоступной, как английская королева Она хранит себя для какого-то таинственного миллионера, которого встретит в будущем. Миллионер может быть хоть каким, хоть никаким – лишь бы вывез её за границу. И желательно подальше от родного СССР.

Мне же отведена роль боевой подруги, которой все изливают свою душу, любят, как родную сестру, но из-за которой дуэлей не устраивают и на свидания не приглашают. Что ж, моё время пока не пришло. Возможно, и не придёт вовсе, мимо протопает.