"… Вот станок тебе, ДИП-двести, —

ввёл в права его Кузьмич. —

Это должен бы ты знать:

ДИП – Догнать И Перегнать!

Лозунг был. Не лозунг – клич!"

И остро взглянул на парня, —

понял – нет юнец–напарник?

Было ж, о-о!… А вот старик.

Эх, пора – счастливый миг!

Замер, глядя отрешённо.

"М-да, – прокашлялся смущённо. —

Мда, ну ладно, это – было.

Но… что было – не уплыло:

нету в нас того уж пыла,

этот клич теперь – для вас!

Понял?"

"Понял."

"В добрый час!"

Знал Кузьмич: лишь на доверьи

отрастают крыльев перья;

и когда ясны все дали.

"… Изучи станок в деталях.

Обучи резец заточке.

Присмотрись к делам соседа,

что не так – спроси, разведай.

Как готов – поставим точки."

Что ж Никита – рад безмерно?

Как сказать…

Не суеверный,

всё ж – тьфу–тьфу – через плечо,

вдруг работа увлечёт?

Потихонечку, с оглядкой

чутко тронул рукоятки,

нежно так повёл резечек, —

и станок завёл с ним речи,

существо совсем живое:

вот ворчит, натужно воя, —

тяжело, убавь подачу,

обороты скинь чуть–чуть,

да не так, не наудачу,

а точней узнай, в чём суть;

вот поёт, звенит! – в охотку

чистовая обработка.

Скорость вдруг на миг угасла, —

в кулачках поджал деталь,

и – с шипеньем, как по маслу,

синевой струится сталь;

вот резец алмазным жалом

вьёт металла лёгкий пух;

вот державка задрожала, —

эй, смотри, наловишь мух!

Для порядка, (для "натаски"),

как и все, начал он с "фаски".

Робко так сперва, сторожко,

ну потом – что в ужин ложкой!

А Кузьмич – старик хитрец:

мельком глянет на резец,

будто так чертёж подсунет,

мельком острым взглядом клюнет,

и – весь вид: мол, хата с краю.

А Никита пот стирает,

мастерство в себя вбирает.

Всё сложней, сложней детали.

Ноги словно гири стали,

и спина… не сразу прямо.

Ничего, и он упрямый,

одолеть надо "резьбу"!

Вспомнил деда, луг, косьбу:

как потел! – косу заносит;

нет уж сил… – коса вдруг косит! —

И резьба того же просит?…

Хо, уж смена! Вот же, чёрт,

в деле время как течёт!

"Можно, я ещё немножко?…"

И Кузьмич блуждает взглядом:

"Мне… там тоже кой–что надо."

Сел в конторке у окошка,

трёт щетину подбородка.

"М–да–а… Как сало в сковородке:

чуть прижги – пахнёт приятно.

Только – чуть прижечь, понятно…"

Мы потом не помним строго,

что мелькнёт на всех дорогах,

но уж юности пора -

как зарубка топора.

В память всё врезает юность:

взгляд, улыбку, смех, угрюмость.

Юность всё берёт на веру,

и ни в чём не знает меры.

Молодому – молодое:

работнуть, так норму вдвое,

погулять, так уж запоем,

спать, так хоть пали над ухом, —

ни пера им и не пуха,

молодцам и молодухам!

Вот, – сказал себе Никита, —

где собака та зарыта!

Захватило, понесло

чудо–юдо ремесло.

Словно коней под уздцы,

"взял" станок свой за резцы,

показал–провёл по кругу,

подтянул ремень–подпругу,

молча гикнул: ну–ка, черти!

И – забылся в круговерти.

Ночь ли, день, число какое,

холод–жар, остро–тупое, —

гей! – несётся колесница.

Колеса мелькают спицы,

всё быстрей, быстрей разгон.

Цех, станки кружатся, лица,

и душа поёт–резвится,

и в ушах весенний звон.

И сверкает круг под лампой,

слились спицы в светлый диск.

Брызжет искрами таланта

разудалый русский риск.

Круто вьёт спирали стружка,

стынет грани чёткий рез.

А вокруг друзья, подружки,

взгляды, шутки, интерес.

Жжёт печёною картошкой -

перебрось! в руках деталь.

И пахнёт дымком немножко,

горьковатым маслом сталь.

Вдоль тугой точёной глади

чуть дрожит дорожка–блеск…

Вот со лба откинул пряди,

и в глазах зарницы всплеск.

Вот он брови свёл упрямо,

молоточки бьют в висок…

В жизни к цели – только прямо.

Прямо! – не наискосок.

У конторки, в отдаленьи

как в строю, плечо в плечо,

в тихом счастливом волненьи

тётя Дуся с Кузьмичём.

Так, стоят, любовно глядя.

Эта глаз, тот ус погладят.

Видят молодости дали…

Тёти–Дуси, Дяди–Вали!

Людям вы себя отдали,

без остатка, бескорыстно.

И – да пусть: отныне, присно,… —

сердца доброго веленье,

поколенью – поколенье!

Кепка сбита на макушку,

бьёт в лицо порыв метельный.

До чего ж сладка подушка!

Как хорош обед артельный!

Как вокруг всё интересно!

Как чудесен день воскресный! —

встать попозже крепким, сильным,

приодеться так чуть стильно,

да пройтись, – ведь не монах,

ощутить всю прелесть… – ах,

стуки сердца – как вы звонки,

каблучки шальной девчонки!