Маленький отряд продвигался по хрусткому снегу. Кружились невесомые снежинки, красиво ложась в безветренном лесу на графитово-черные, причудливо изломанные ветки. Тишина нарушалась лишь дыханием ящеров да скрипом кожи легкого доспеха.
Януш цеплялся за поводья до побелевших пальцев. Снег мягко опускался на землю, укутывая плотным покрывалом, постепенно заращивая оставленные отрядом следы. Еще немного, и исчезнут отметины, говорящие о пути людей. Словно призраки прошли.
Парень и ощущал себя именно таким призраком. Его, нелюбимого, но, к сожалению князя, старшего сына, послали как откуп от нелюдей. Жрецы указали именно на него. Януш подозревал, что причиной тому была вовсе не воля духов, а увесистый кошель правителя.
Юноша поджал губы, вспоминая последние несколько месяцев. В воздухе витало напряжение, он не мог почувствовать себя спокойно, словно над головой нависла неведомая беда. Януш давно уже понял, что он – чужой в отчем доме и все никак не мог понять, почему. Не глуп, не уродлив, послушен. Но отчего-то отец всегда лишь морщится при взгляде на него, да поджимает тонкие губы.
Пока была жива мать, лишь этим молчаливым неудовольствием все и ограничивалось, отец даже улыбался Янушу, стараясь сделать женщине приятное. Как теперь понял парень – те улыбки были через силу.
Старая кухарка заболталась по пьяни, и Януш, леденея, узнал из не совсем внятного бормотания, что мужчина, которого он звал отцом – второй мамин муж. А первый, Хебер (1), родной брат князя - погиб на охоте.
Хебер, по словам старухи, и был отцом мальчика. Именно в него пошел Януш и лицом, и статью.
Не было бы в том никакой трагедии, чего только в жизни не бывает, да только не ладили братья. Крепко не ладили.
Что там было, Януш так и не понял: то ли ревность и злоба со стороны дяди к более удачливому старшему, то ли насмешка и неуважение наследника, блистательного воина и красавца над невзрачным, слабеньким, сутулым братом.
Как князь, Сикнол (2) не был так уж плох. Простой люд не притеснял, нелюдям особо разгуляться не давал, вел торговлю и старательно обходил вражду. Януш даже в чем-то понимал его: кому же приятно, ежели наследником выходит не родной сын. Да еще как две капли воды похожий на ненавистного брата.
Ну, что ж. Мир не перевернулся. Все равно няньку Януш видел гораздо чаще, чем родителей, к которым был не слишком привязан, как часто случается в тех семьях, где детей воспитывают в основном мамки да няньки. Гораздо огорчительнее в свете полученных сведений стала та простая мысль, что единственным решением для Сикнола будет его, Януша, смерть. Или признание помешанным. Но смерть надежнее.
Помирать Януш не хотел, однако, выработать план и как-то обезопасить себя не успел – слишком поздно узнал.
(1) Хебер – лучник (ирландское имя)
(2) Сикнол – второй (ирл.)
***
Оно возникло словно ниоткуда: волосатое огромное страшилище. Больше любого ящера, даже со всадником. Длинная черная шерсть развевалась, словно волосы у девы, Януш оцепенело отметил, что эти волосы выглядят весьма ухоженно. Блестящие. Нисколько не спутанные. Магия, не иначе.
- Это же симус (3)! - произнес кто-то с ужасом.
Януш вздрогнул. Он слышал о них. Безжалостные стражи границ. Беспощадные твари, уничтожающие всех подряд, если был на то приказ хозяина замка. Они подчинялись лишь одному человеку – Лорду земли, поговаривали, что абсолютная преданность и беспрекословное подчинение есть результат темной магии крови, к коей не способны маги людей.
Юноша дернулся, мгновение замерло, и перед ним сами собой возникли картинки недавнего прошлого: вот он пробирается тайным коридором, в слабой надежде подслушать нечто ценное, дающее надежду на выживание. И в одной из комнат слышит непонятный разговор Сикнола с незнакомым человеком.
- Далее тянуть нельзя, мой князь. Иначе на нас посыпятся обвинения в несоблюдении договора.
- Но ты уверен, что он уже вошел в буйство? Не рано?
- Очень сложно рассчитать точный срок, однако, надежные источники сообщили, что вчера закрыли ворота. Замок на осадном положении. Я почти уверен, что он немедленно разорвет любого чужака.
- Что ж… надеюсь!
Увидев симуса, его бессмысленные, налитые яростью глаза, Януш моментально вспомнил подслушанный разговор и запоздало догадался, о чем говорили двое.
Лорд сей земли ждал его, он ему был назначен, а, значит, страж должен быть предупрежден. Но если чудище впало в амок, даже Лорд не сможет добиться исполнения приказа.
Януш читал, что симусы иногда сходили с ума, и это было страшно. Даже сами нелюди, хоть и обладали силами большими, чем у людей, не рисковали связываться с этими жуткими созданиями.
Животное долгое мгновение рассматривало свою добычу, потом совершило один тягучий прыжок и оказалось прямо перед Зийлином(4), у Януша замерло сердце. Сам он смерти не страшился. Если не задумываться, вот, как сейчас, в бою, то и ладно… но смотреть, как обезумевший страж задерет прекрасного Зийлина, Януш не мог. Он хлестнул ящера и выпрыгнул наперерез, закрывая любовника собой…
Медленно кружились кипенно-белые хлопья снега, в ушах звучал яростный рык Зийлина: «Не смей!», а перед внутренним взором юноши, как картинки в книге, промелькнули воспоминания.
Вот Януш в первый раз приметил воина, когда тот упражнялся с мечом. Сильный, быстрый, сосредоточенный, устремленный к победе. Капельки пота блестят на лбу, полный доспех, не считая шлема. Противник больше, но воин опытней, он уходит от самых страшных ударов, его движения выверены и прекрасны своей лаконичностью и идеальной балансировкой, Януш глядит, затаив дыхание, и думает: «Танцор!»
Вот Януш приглашает сумрачно смотрящего воина «пройтись», а вот они, уже изрядно набравшиеся, смеясь, качаясь и распевая непристойные частушки идут в сторону ближайшей таверны, чтобы снять номер на ночь… из той, самой первой, ночи юноша не помнит почти ничего, слишком уж был пьян, но за ней последовали другие. Зийлин стал по-настоящему дорог. Из смеси желания и восхищения старшим мужчиной, выросло нечто гораздо большее.
Угрюмый, неразговорчивый большую часть времени, мужчина тоже начинал улыбаться, когда рядом оказывался Януш.
И когда князь во всеуслышание объявил, что жребий служить выкупом пал на его старшего сына, напросился в сопровождение. Так и сказал, на краткий миг приблизившись, якобы чтобы поправить подпругу: «Я тебя не оставлю. Изведут тебя нелюди, и мне не жить.»
И краткий взгляд ледяных голубых глаз Зийлина отпечатался в памяти, а этот миг запомнился, как самое прекрасное мгновение прошедшей жизни. То, о чем Зийлин упорно молчал, не позволяя произнести губам, сказал за него этот поступок.
Зачем нелюдям «выкупные», что с ними делают, то никому не ведомо. Доподлинно известно лишь одно – люди не возвращаются. Даже сопровождение. Провожать «выкупного» – путь в одну сторону.
Все это пронеслось перед Янушом в единое мгновение, Зийлин дернулся за спиной, но Януш повел рукой и воин замер неподвижно, повинуясь приказу. В Януше течет кровь великих князей, воин никогда этого не забывал и подчинялся младшему, но имеющему право повелевать любовнику беспрекословно.
Симус остановил движение и повел носом. Медленно наклонился ближе к Янушу.
Люди замерли в нелепых позах, боясь пошевелиться, ведь хуже потери Януша уже ничего быть не может. Князь шкуру снимет. Это если Лорд не достанет.
Юноша бестрепетно глядел в темные глаза. Карие. Странно, зрачок – круглый.
Внезапно чудовище фыркнуло, придвинулось близко-близко, почти притронувшись носом к волосам княжича, потом толкнуло крупной башкой, пытаясь потереться.
- Эй, ты чего? – проворчал юноша, уворачиваясь, - уронишь же!
Симус осторожно притронулся мокрым носом к его лицу, переступил лапами… и ящер Зийлина выбрал именно этот момент, чтобы встопорщить гребень и потянуть шею. Была у чешуйчатых тварей такая привычка. Глаза зверя моментально перескочили на воина, он обошел тревожно замершего княжича и устремил свой взор на Зийлина, принюхался, потряс головой, чихнул и смешно поморщившись потер нос лапой.
