Да, действительно делать больше нечего, на этом Хроне, — побыстрее бы в отпуск смотаться. Но ту информацию про заготовки я переслал, кому надо. Пусть сами разбираются. Чай, поумнее некоторых. Которые в чужие разговоры встревают.
Письмо ответное получил и как-то в неясности остался: радуются они моим достижениям или наоборот, недовольны. Уж больно обтекаемые у них словеса. Только фраза в конце одна и прямая, про то, чтоб уничтожить сразу по прочтению. Ну и еще, чтоб прямо с Хрона я на Грейптадор летел с женой в отпуск. И так, чтобы Сергей был не в курсе — куда мы летим. Это они, конечно, весело придумали, приколисты. Сколько ж пересадок делать придется, чтобы в одном космолете не столкнуться? Одна надежда, что маршрут нам всем троим знающие люди разрабатывали. Они промахи редко допускают. Так что с Сергеем нам с Ясей лететь только до пересадочной станции. А там уж без него — вкруголя.
Это радует. А то лицо его уже видеть не могу. Спасибо компании.
* * *
Здравствуй!
Я уже понял. Ты не читаешь моих писем, сразу нажимая на кнопку уничтожения. А, может, и не получаешь их. Иначе не осталась бы равнодушной к моим словам. Или я ошибаюсь? Ты всё прочитываешь, а потом с наслаждением рвешь в клочки досаждающие строки? Не знаю.
Я всё равно буду писать. Мне — нужно.
Один голос твердит мне в ухо: «Забудь ее, забудь и тебе станет спокойно и легко. Не сразу, но обязательно станет». Другой возражает: «Помни о ней. Это единственное стоящее, что было у тебя. Пусть тебе больно — но это настоящая боль. Живи с ней. Пока она есть — ты живой». Кто прав? Кого слушать?
Пока что второй сильнее. Не хочу тебя забывать. Да и, наверно, не могу. Кажется, забуду — и что-то уйдет. Чего-то я лишусь. Самого важного. Я перестану быть собой. Тем, прежним. Беззаботным, веселым, готовым ради тебя свернуть горы. Останется слабый, больной на голову, вечно хмурый и занудный чувак. Это есть во мне, и оно постоянно прорывается. Даже сейчас, когда пишу эти строки. Тебе пишу. Если заметишь, что я ною и жалуюсь на судьбу — не обращай внимания. Скользни взглядом, прикрой глаза. Ты, конечно, скажешь: «Так не ной!»
Не могу, Марина. Не могу. Я надеюсь, это не будет долго продолжаться, и я вырвусь из этого изматывающего состояния, оглянусь по сторонам, пойму, что жизнь не окончена… Вот я пишу и не понимаю тех слов, что написал. Они пока не для меня. Сколько пройдет времени до того, как?.. Не знаю. Не получается думать об этом. Вечность? Десять лет? Год? На какой день я забуду тебя, и твое имя не будет дергать меня за крючок, прицепленный к сердцу?
Марина…
О, да! Я сам дергаю его. Сам. Некого винить.
Хотя… Компания тоже приложила к этому руку. Конечно, никто из руководства и не подозревает, какую услугу они мне оказали.
Следующее мое назначение — Грейптадор. Видишь, как повернулась судьба. Я лечу в то место, где впервые почувствовал себя счастливым. Меня даже не сопровождает наблюдатель от совета. У нее — медовый месяц. Ей пришлось перенести его именно из-за назначения наблюдателем. Ну да, это Яся.
Но речь не о ней.
Всё на Грейптадоре будет цеплять меня. Любая маленькая травинка — ведь здесь мы срывали точно такие же. Любой камешек — ведь он мог быть тем, которого касалась твоя рука, бросая в море. Любой вид — ведь мы вместе любовались ими, не думая о том, что случится через год.
Я постараюсь уйти туда, где мы ни разу не бывали с тобой. Наверняка есть такие места. Я найду их. Именно там буду работать.
Да. Я буду строить здесь новые дома…
Сергей.
15.008.170 л.л.
Электронная метка: написано вручную.
9
Сегодня совещание у нас пройдет в сокращенном составе. Можете не переглядываться, выискивая тех, кого сюда не пригласили. Они ценные работники, но несколько расходятся с нами во мнениях. В частности, на приоритетное направление деятельности компании. Смею вас уверить, я ни в коем случае не желаю ущемлять чьи-то интересы. И если так происходит, то вина либо на обстоятельствах — консерватизм не всегда правильная позиция, либо на деятельности самого ущемляемого — ответная реакция всегда адекватна.
Теперь о наших достижениях.
Испытания на Хроне успешно завершились. Было построено два дома и техническое сооружение. Наш наблюдатель прислал подробное описание строительства, насколько его можно было понять. Да-да, понять может далеко не каждый. В качестве информации к размышлению приведу факт: строительство одного пятиэтажного дома, идеально подходящего под весьма непростые условия планеты, длилось не более получаса.
Спокойно, спокойно.
Второе: объем исходных материалов составил не более кубического дециметра плотной породы, вывезенной с Аллона.
Теперь можете считать экономический эффект строительства.
Тем не менее, полному переходу на данную технологию препятствуют несколько факторов. Первое, запасы материала на Аллоне не разведаны и, скорей всего, конечны. Когда они будут полностью выбраны и что последует после этого, при полной перестройке нашей концепции, рассказывать не надо. Личная смерть в таких условиях предпочтительна. Таким образом, следует нацелить наши силы на поиск других источников природного материала и на производство искусственного с исходными свойствами.
Второе, человеческий фактор. Мы имеем пока лишь одного специалиста по строительству из нового материала. Следует организовать, разумеется, не привлекая широкого внимания — не мне вас учить, отбор нужного контингента. Документация для их первичного инструктажа и ввода в курс проблемы будет подготовлена через два дня.
Третье, масштабы строительства. Не имея должного количества разноплановых специалистов, мы не можем полностью перейти на новый метод. Так что переход на первом этапе будет касаться только жилищного домостроения. Остальных сооружений это не затронет.
Тем не менее, исходя из достигнутых результатов, мы можем приступать уже к массовой застройке на приобретенных нами участках. В качестве строительной площадки выбраны территории неудобья на Грейптадоре, не привлекающие ранее инвесторов и потому купленные нами по минимальной цене для данной планеты. Надеюсь, все в курсе — что такое Грейптадор и как быстро могут окупиться вложения на курортной планете?
Ну, что ж. Получите документацию у секретаря и начинайте работать по приоритетным направлениям. До следующего совещания.
Три…
Грейптадор
1
Ветер.
Он поднимается снизу, чуть вороша перья. Если наклониться и не смотреть, то почти представляешь, как летишь. Не вниз. Вниз как раз просто. Шагнуть — и всё.
Вверх. К вершине. К солнцу. К небу, будь оно проклято!
Почему небо? Почему именно оно тянет нас? Эта бесконечная синь цвета слез камня. Она ждет нас. Ты провожаешь взглядом птиц и мечтаешь полететь так же. Свободно и гордо. Туда, где никого нет. Где никто не досаждает мелкими придирками и глубокими намеками. Где ты будешь один.
Птицы.
Жалкие пародии. А ведь кто-то верит, что они — наши души. Души погибших. Кто-нибудь видел, как рождается птица? Кто-нибудь из вас?! Я скажу вам. Все видели, как падальщики слетаются к нашим мертвым телам внизу. Это не освобождение души. Это — смерть тела. Но этого мало. Вы же не знаете, куда несет мясо птица и кого кормит в гнезде. Вы даже не знаете — что в нем. Ну да, дом для души. Круглый, пушистый… Сплетенный из острых веток и покрытый грязью. А что находится в доме? Маленькие падальщики, которым мать приносит пищу в клюве, отрыгивает и кормит их. Как они появляются? Вот оно — откровение! Рождение души! Я вам отвечу. От падальщика может родиться только падальщик. Ничего более. Так же как и всё вокруг — подобное рождает подобное.
Нет у нас души. А если и есть, то не там, среди птиц. Она — внутри. То, что тянет нас вверх, в небо. Почему я не могу подпрыгнуть, оторваться от камня и хотя бы на мгновение зависнуть в воздухе? Почему на мгновение? Навсегда. Мгновение — это просто. И даже больше. Десять ударов сердца, пока летишь вниз. Хотя, говорят, сердце бьется быстрее, когда летишь и знаешь, что скоро конец.
