А там, после основных утренних процедур, еще долго плескала себе в лицо холодной водой. Сначала, чтобы прийти в себя после разудалой ночки, потом тоже, чтобы прийти, но уже из-за видений. Мне в зеркале над раковиной померещился урод с рогами и клыками. Жутко сердитый. Он ругался потусторонними бранными словами, а потом на чистом русском приказал мне к нему явиться. Мол, нагулялась, бесовка, натворила пакостей, теперь и домой пожаловать пора. Нет, пора…пора за себя браться и исправляться. Не то, так можно и в сумасшедшем доме оказаться. Сделала подобный вывод, обтерла лицо, расчесала вздыбленные волосы, надела чей-то махровый банный халат, что висел на крючке у двери, и пошла добывать страждущим воду. То есть, отправилась искать кухню.

– А ничего так квартирка! – присвистнула, бредя по длинному коридору. – Трехкомнатная, большая, евроремонт. Интересно, чья. Макса или… Черт! А если сюда жена Анатолия Алексеевича явится?! Надо делать ноги.

Только так подумала, а тут и кухня нашлась. Напилась воды сама, набрала ее в две кружки и понесла мужикам. Они этого ждали. Как шаги мои заслышали, так стали руки тянуть. В общем, спасла жаждущих. И сразу же принялась свои вещи с пола поднимать. Это надо, как все разбросала! Как у себя дома! Платье там, бюстгальтер здесь, а трусы…

– Отдайте, Максим Павлович. Это не ваше.

И вот встала я в дверях с вещами своими подмышкой, осмотрела разгромленную спальню, полумертвых двоих мужчин и четко осознала одну главную мысль. Надо было сматываться.

– Мне здесь больше делать нечего!

Развернулась и снова в ванную, чтобы одеться.

– Вот и все! – глянула на свое отражение, закончив красить губы кроваво-алой помадой. – Окончен бал! Меня, скорее всего, завтра уволят.

Хотела отвернуться от зеркала, но в этот момент там оскалился в улыбке уже виденный ранее рогатый ужас. Похоже, у него было отличное настроение.

– Обязательно уволят, моя дорогая! На этот раз ты явно зарвалась. Одна троих уделала!

– Что значит…как это троих?! Их же там…

– Главбух раньше всех в себя пришел. А когда в квартиру ворвалась твоя бывшая подруга Марианна, он принялся ее утешать и теперь провожает до такси.

– О, н-да! Марианна!

– Грозится тебя убить. А эти двое в себя придут, все вспомнят и…кто-то один из них точно предложит написать заявление об увольнении. А может, и сразу оба.

– С чего бы? Они сами хотели оргию. Я теперь точно все вспомнила.

– Хотеть одно, а то, что они получили…

– До сих пор все обходилось, а значит и на этот раз перемелется. И потом, я работник хороший. И кто вы такой, чтобы на меня страх нагонять?!

– А говоришь, что все вспомнила! Иди-ка быстрее домой, детка! К папочке! Пока не поздно. А то, по моим сведениям, по твою душу Совет Трех вот-вот должен собраться. По их мнению, ты большая грешница. И методы Троицы всем известны. Осудят и очистительные испытания нашлют. И не понятно, сколько лет мучиться будешь. Иди ко мне, дорогая! Да и пора, загостилась ты на Земле…

– Сгинь! Пропади! Что бы тебя!.. – замахала я руками на зеркало, а как поняла, что стояла и с глюком разговаривала, так подхватилась и вон из квартиры побежала.

На тумбе в коридоре, перед входной дверью, увидала и схватила дамскую сумочку. Прикинула и решила, что больше моих вещей здесь не должно было остаться. После этого кинулась на лестничную площадку и к лифту.

– Домой! Скорее домой. Там в себя приду, и может, еще все и образуется, – что хотела «образовать» так и не поняла, как двери лифта распахнулись, и из него вышла тучная женщина, а за ней четыре девочки погодки. Я как их увидала, невольно вскинула сумку повыше, до самого лица, загораживаясь от пытливого взгляда в свою сторону, и юркнула в кабинку лифта.

– А может, и не образуется! – проговорила, успев в щелку рассмотреть, какую дверь та дама начала открывать своим ключом.

До дома мне надо было добираться прилично. Поняла это сразу, как осмотрелась на местности. Поэтому решила поймать такси. Все же самочувствие мое оставляло желать лучшего, автобус могла бы и не вытерпеть. Да, с нагрузкой на организм в эту ночь я точно переборщила. Прав был тот, с рогами, переусердствовала в разгуле.

– Такси! – махнула рукой, как увидала машину с шашечками, та и остановилась.

Чтобы добраться до старой части города, где жила, из новой, где стоял дом Анатолия Алексеевича, пришлось ехать через тоннель под железной дорогой. Мы нырнули в него, и я удивилась темноте. Как в склепе, наверное. Да что там, я даже шофера в тот момент не видела. Да где же освещение? Оно же здесь и днем и ночью должно было гореть. Что за черт?! Тоннель не мог быть таким протяженным. Ехали, ехали, ехали… И вдруг, голос!

– Иди ко мне, моя дорогая! Иди к папочке!

Что?!! Тот же самый ужас! Не демон ли хотел затянуть меня в преисподнюю?! Завизжала так, что у самой уши заложило. И тут же показался свет в конце тоннеля. Ну, слава богу! Подумала так и осознала, что схватилась за застежку дамской сумки. А она у меня на крест похожа. Это что же, мою молитву-крик услышали? Вот хорошо-то! Демонюга отстал, в свое царство не смог утащить. Значит, еще поживу. И это…за ум возьмусь. То есть на правильный путь встану. Точно! С сегодняшнего дня и изменюсь. Клянусь. Или с завтрашнего. Завтра понедельник? Вот! Быть по сему!

Определилась я с мыслями, а там и такси к моему дому подъехало. Так себе домишко был. Квартирки убогие, блочные стены снаружи обшарпаны, дверь в подъезд перекошена, на лестнице грязно и кошками пахло, но имелся лифт. Подошла, оплавленную и обожженную кнопку вызова нажала. Все же мне на девятый этаж подниматься, а силы на гулянку были потрачены да на вот эту дорогу. Н-да, на лифте подниматься надо было однозначно. Тот подошел, двери передо мной открыл, тусклой лампой мигнул. Я вошла, свою цифру этажа нажала. Поехали. И вроде как лампа стала разгораться ярче. Еще ярче. И сколько можно было ехать? Это ж вам не небоскреб! И скорость кабина развила, будто меня на останкинскую телебашню поднимала.

– Стоп! Как скорость? Как такой яркий свет над головой?! Мама!!!

Сердце хотело выскочить из горла вместе с криком. Что тоже было неправильно. Представьте, что-то вроде физического закона вспомнила, что мне самое место было на полу лифта, раз кабина ракетой летела вверх. А я будто бы воспарила в ней. Неправильно! Все неправильно!

– Демон! Папа! Хочу домой! – от такой мысли сделалось окончательно плохо, и вроде бы сознание мое выключилось.

Очнулась, а меня двое в белоснежных хламидах поднимают за руки и куда-то ведут. Все! Допрыгалась! Здравствуйте, санитары! Здравствуй, сумасшедший дом! Только вот в этом самом доме абсолютно не берегли электричество. Зачем сразу столько ламп-то зажигать? И из-за яркого света я перестала вскоре что-то видеть. Голоса слышала, а людей не видела, нет. Как ослепла, честное слово. От этого сделалось жутко. А тут еще меня до некого места дотащили, на колени поставили и отпустили. Ух, злодеи! Не упасть бы, ведь в ярком мареве чувствовала себя, будто была в воздухе подвешена. Искрилось все вокруг и переливалось. В общем, мне не понравилось. Чтобы чувствовать себя увереннее, присела на согнутые ноги и ладони положила на…пол, наверное. Так точек опоры сделалось больше, и стало возможным от этого чуть успокоиться. Тогда-то и начала вслушиваться в то, что мне говорили.

– Назови свое имя, грешница! – ух, какой внушительный бас, аж дрожь в теле вызвал.

– Это вы мне? – пискнула и облизала ставшие сухими губы.

Впрочем, не подумала тогда, что те самые губы и горло мое пересохло от страха. Я все склонялась к остаточным признакам синдрома…ну, того самого.

– Имя! – гаркнули на меня уже два голоса, и оба внушительные.

– Ада Голикова.

– Врешь! – как отрезал третий мужской голос, вроде бы баритон.

А я им чистую правду сказала. Но говорившие со мной верить не захотели и дали другое, свое имя.

– Адра Голкхем! Как ты оказалась на Земле? Как посмела нарушить границы закрытого мира?!