Я было потянулся к нему, но чья-то нога наступила на мобильник; жалобно хрустнул

стеклянный экран, и комнатка погрузилась в окончательную темноту, и лишь тусклый, отдалённый свет фонарей проникал через узкое окошко у самого потолка. Не было

видно, кто же стоит передо мной, но мне и не хотелось рассматривать убийцу.

Зверская ненависть и дикая ярость поднялись волной, и я рванулся вперёд, силясь

сбить тень с ног, но в итоге просто повалился на пол неуклюжей кучей. Удар пришёлся

на спину тяжёлым сапогом с железной подбойкой, меня притиснуло к полу, по которому

медленно расплывалось кровавое пятно. Сэто рядом дёрнулся и затих. Ослеплённый

гневом, я оттолкнулся от пола, скидывая с себя ногу, обернулся и вновь ничего не

увидел позади. И пусть я и ожидал боли, но всё равно вздрогнул, когда ледяные

пальцы стальной хваткой впились в мои волосы у корней, задирая назад голову. Возле

горла мерно и хищно пульсировал мой собственный любимый стилет: раскалённый добела, он обжигал даже на расстоянии, и я всё никак не мог понять, откуда он взялся. Я

рванулся снова, но рука держала меня крепко, пригибая к полу, ставя на колени, выгибая мою спину так, что от боли перед глазами плясали цветные пятна: колено

упёрлось мне чуть выше поясницы, словно убийца собирался сломать мне позвоночник.

Из последних сил я рванулся, пытаясь ухватить человека за своей спиной, руки мои

лишь провалились в пустоту, хватка на волосах исчезла, и я вновь повалился в кровь.

«Появись же ты!» — хотел было крикнуть я, но не мог выдавить и слова, понимая, что

и вдохнуть-то толком не могу. Руки сами рванулись к шее, натыкаясь на обожжённый

разрыв. Кровь не текла. Но и воздух не проходил. А пока я бился в судорогах, в

панике пытаясь дышать да срывая ногти о деревянный пол, почувствовал, как в бок

пришёлся удар, перевернувший меня на спину. Последнее, что я запомнил, — давление

стальной подошвы на моё горло.