— А я зашел, а вы тут лежите на полу… — улыбается сочувственно парень. — Меня Сокджин зовут. Наверное, вы один из наших гостей? Странно, отец говорил, что сейчас в гостинице нет постояльцев…

В комнату входит женщина с подносом, уставленным чашками.

— Чаю хотите? — принимает поднос из ее рук хозяин. — Спасибо, Сара.

Пока Сокджин возится с чайником, Намджун рассматривает комнату, уютную и какую-то подчеркнуто простую, заставленную старой потрепанной мебелью сверх меры. Потом вспоминает, что у него в кармане разряженный вдрызг телефон, и он уже сутки не выходил на связь с родителями, и охает:

— Ой, слушайте, у меня телефон разрядился… — и поднимается осторожно из кресла. — Спасибо, что привели меня в чувство. Я пойду…

Шагает к двери, поймав на себе какой-то очень странный взгляд хозяина, выглядывает в коридор.

— А как мне попасть к лестнице? — испуганно спрашивает, оборачиваясь.

Сокджин хихикает и указывает рукой:

— Да вот же лестница, перед вами.

— Это не та лестница… — Намджун прищуривается, соображая. — И коридор не тот. Мне нужна лестница, которая у ресепшена… Там еще кулер стоял и кофейный автомат…

— У нас в гостинице одна лестница, — Сокджин бросает на него еще один странный взгляд. — Может, вам все-таки прилечь?

— Мне нужно в номер 302, который в торце, на третьем этаже, знаете, такой, с красными шторами на окнах и с балкончиком, — пытается сконцентрироваться Намджун, — Мне бы туда попасть…

— У нас нет номеров на третьем этаже… — слышит в ответ. — У нас даже третьего этажа нет. Может быть, вы ошиблись гостиницей?

В открытое окно врывается окрик, мешаясь с испуганным ветерком.

— Джинни, ты здесь? — кто-то зовет с улицы низким грудным голосом.

Хозяин комнаты раздвигает шторы и выглядывает на улицу, перегнувшись через подоконник.

Намджун выглядывает тоже, но улицу совершенно не узнает. Та, на которой стоял его отель, была узкой, серой, тесной и заставленной автомобилями по самое не хочу. Эта же улочка вьется своей зашарканной мостовой между каменными домами и Сеной, вся такая светлая и веселая от мельтешащей в окнах одежды, вывешенной на веревках на просушку. Здесь бегают дети, здесь чинно сидят у подъездов домов женщины, а у их ног покачиваются очаровательные, убранные кружевами колясочки. Здесь даже музыка аккордеонная доносится едва слышно издалека. Здесь все совсем по-другому. Здесь даже сама Сена, такая же мутная и вялая, плещется о каменный мощеный берег уютно и по-домашнему.

В оконном проеме появляется рыжая макушка, и в комнату заглядывает худощавый паренек.

— Привет, Тэхён. — улыбается Сокджин, и Намджун вздрагивает, услышав знакомое имя, — Что там у тебя стряслось?

— Послушайте, это не та улица даже, — испуганно перебивает гость. — И Тэхён… — он невежливо тычет пальцем в рыжую макушку, — И Тэхён не тот.

— Что значит не тот? — возмущается торчащий в окошке Тэхён. — Кто это, Джинни?

Сокджин смеется как-то хрустально и по-доброму:

— Да вот мы и сами пытаемся это выяснить, если честно.

Оконный Тэхён, кивнув своим мыслям, хватается руками за подоконник и, одним резким движением, перемахнув через него, оказывается в комнате.

— Он потерялся, — поясняет Джин, а сам пристально рассматривает что-то на улице. — Тэхён, а что это у Натали на груди?

— О! Я ж поэтому и прибежал! — оживляется Тэхён. — Видел? Они все-таки сделали это!

Маленькая девочка, пробегая мимо окошка, машет ладошкой Джину и дразнится высунутым языком. Ее платье на груди украшает большая звезда из желтой ткани.

— Привет, Натали! — кивает Джин.

— Нравится? — девочка расправляет желтую звезду на груди. — Мама сегодня пришила!

Джин кивает какой-то натянутой улыбкой, берет с подноса большой красный леденец на деревянной палочке.

— Угощайся! — протягивает конфету ребенку.

— Они все-таки сделали это… — повторяет он, глядя вслед убежавшей девочке. И разворачивается к Намджуну.

— Простите, давайте все-таки выясним, кто вы и что вам здесь нужно, — изменившимся до прохладного тоном вздыхает он, — Что вы помните?

Намджун набирает воздуха в грудь, намереваясь повторить свою краткую биографию туриста и постояльца, но взгляд его цепляется за большое зеркало.

— Вот! — тычет он пальцем. — Это зеркало я помню. Оно стояло…

Он оглядывается. И понимает, что сама комната и мебель в ней тоже кажутся ему смутно знакомыми.

— Кажется… кажется…

Сокджин скрещивает руки на груди. Тэхён, до этого глубокомысленно намазывавший малиновое варенье на хлеб, поднимает взгляд.

Намджун подходит к зеркалу и протягивает руку, касается зеркальной поверхности. Пальцы скользят по холодному стеклу.

— Он хоть понимает, насколько напоминает сейчас психа? — интересуется с набитым ртом Тэхён. — Джинни, а он не из «этих»? — понижает он голос до зловещего шепота и кивает в сторону Намджуна.

Сокджин напряженно следит за действиями непрошеного гостя, которому внимательное ощупывание зеркала и сканирование взглядом комнаты, судя по панике во взгляде, ясности не добавляет:

— Ничего не понимаю…

Ему заботливо предлагают выйти на улицу, на свежий воздух, а заодно поспрашивать у прохожих, возможно, кто-то из них знает потеряшку. И создается ощущение, что от него пытаются вежливо избавиться таким образом.

Свежий воздух на деле оказывается вечерней духотой, а прохожие косятся на Намджуна так, что понятно, что они не только не знают его, но и вообще принимают парня за редкое животное, которое в пору показывать в зоопарке.

— Почему они так смотрят? — испуганно дергает Сокджина за рубашку Намджун.

— Думаю, дело в вашей одежде, — склонившись к его лицу, поясняет тихо парень, чуть обдавая лицо дыханием, смешанным с запахом малинового варенья. — Она немного… отличается, что ли…

И действительно, девушки на скамейке у дома напротив хихикают, осматривая узкие брендовые скинни Намджуна, обтягивающие длинные ноги и зияющие кое-где модными прорехами.

— Да кого сейчас джинсами удивишь… — начинает запальчиво Намджун и вдруг понимает, что вокруг не видит ни одного человека в джинсах.

— И у тебя волосы странные, — тычет пальцем в затылок Намджуна Тэхён, что-то дожевывая. — Первый раз вижу мужика с крашенными волосами. И серьги в ушах.

В парке играет музыка. Медленно плывут раскрашенные деревянные лошадки на старомодной карусели. Люди подходят, занимают очередь к аттракциону, и кто-то справа довольно грубо толкает Намджуна, требуя уступить место. Парень оборачивается и давится на вдохе: рядом с ним стоят двое военных. В форме офицеров СС.

— Это у вас тут что, акция?

— Что? — уточняет Сокджин.

— Ну вот это, — Намджун кивает на офицеров. — Акция? Митинг? Или это косплейщики?

Офицеры косятся неодобрительно.

Тэхен кивает Сокджину в ответ на красноречивый взгляд, а затем оба хватают Намджуна под руки и утаскивают на боковую дорожку парка.

— Что ты делаешь? — шалея от ужаса, дергает его за рукав Тэхен.

— Что? — не понимает Намджун.

— Вы привлекаете много внимания своим неуважительным тоном, — холодно поясняет Сокджин. — Мне кажется, нам стоит поскорее найти вашу гостиницу, пока мы не нажили неприятностей.

Намджуна этот изменившийся тон пугает. Но он вспоминает адрес гостиницы и называет его Сокджину. И ловит на себе еще один странный взгляд.

— Это наш адрес, — разводит руками Сокджин. — Мы только что оттуда пришли.

Мимо проезжает какая-то странная конструкция, напоминающая велосипед, соединенный с повозкой. Затем проезжает еще одна такая. Намджун растерянно провожает их взглядом.

— У вас тут фильм какой-то снимают что ли? — наконец, догадывается он.

— Фильм? — повторяет за ним Сокджин.

Голова начинает дико болеть от мыслей и от того, сколько вокруг непонятного. Синхронизироваться с реальностью все еще не получается. Взгляд натыкается на стайку веселых девушек, хихикающих, не прикрывая ладошками рты. Кто его знает, возможно, Париж как столица моды и обязывает одеваться по-особенному, но на них же реально пиджаки и юбки до колен из какого-нибудь бабушкиного сундука. На доске среди объявлений висит монохромный номер Le Figaro, ветерок чуть треплет его уголки. На мгновение его закрывает полотнище флага со смачной черной свастикой посредине.