— Аналогично, — отозвался Борька. — То же самое я могу сказать про Егора Ивановича.

— Мир? — протянула ему руку Фенек.

— Мир! — легко согласился Борька.

В этот момент в зал вбежала Ирма.

Не обращая внимания на молодых людей, пролетела через помещение бара и выскочила на улицу. Колокольчик жалобно всплакнул напоследок, будто сочувствовал хозяйке.

— Ирма! — крикнула вслед Фенек.

Но ее не услышали. Взревел мотор. Истерично взвизгнув, машина сорвалась с места. И ведьма куда-то унеслась.

— Да что ж такое! — у Фенека от такого пренебрежения на глазах блеснули слезы.

— Ну, что ты… — неуклюже стал ее утешать Борька. — Перестань.

— Все сошли с ума… — всхлипнула девушка.

— Да я сам вчера сошел с ума — но я же не плачу…

Девушка улыбнулась — так забавно это прозвучало.

— Слушай… — у Борьки возникла совершенно замечательная идея. — А может, у вас в баре есть что-нибудь… успокаивающее?

— Это же тебе не аптека, — фыркнула Фенек. — Что тут может быть, кроме алкоголя?

— Так может… По столовой ложке? В лекарственных целях?!

Старцев был в ярости. Старцев был в бешенстве.

— Ведьма! — шипел он сквозь зубы. — Какая же… ведьма!

Ну вот почему так получается в его жизни все нелепо… Зачем вообще жизнь свела их вместе?

Сколько это они уже знакомы? Четыре года? Пять?

Когда Назеф уговорил Верховную сотрудничать с Особым отделом — они расследовали дело с жертвоприношениями, счет растерзанным людям шел на десятки, и начальник принял решение привлечь к расследованию человека со стороны.

Ирма им действительно помогла распутать тот клубок — она все, за что бралась, делала блестяще. Она была профессионал. Настоящий. Потом, правда, выставила счет — да такой, что даже в принципе не жадный Назеф ахнул.

Что касается Старцева — на тот момент заместителя Назефа, то с Ирмой они сразу начали скандалить. С того самого момента, как он посмотрел в ее серые, неподходящие к такой экзотической внешности, глаза, услышал этот голос с хрипотцой… Он высказывал ей претензии по делу — и без. Он протестовал против включения ведьмы в команду. Он доставал ее вопросами о том, действительно ли она продала душу Сатане, чтобы получить свои силы. Он не замечал женщин вокруг себя, включая собственную жену, потому что Ирма… Это была Ирма.

Однажды… однажды они проснулись в одной постели. Раскрыли глаза, обнаружили постучавшийся в стекла рассвет. Покосились на растерзанное белье — вспомнили, что было. Озадачились вопросом: «А что дальше?»

И сделали вид, что ничего не было. Почему они всегда обоюдно делали вид, что ничего не было?..

Старцев понесся спасать свой брак — в очередной раз. И в тот раз ему это даже удалось.

Ирма немедленно завела любовника — неприлично молодого, неприлично красивого и неприлично в нее влюбленного.

А потом… Потом на любимую младшую сестру Старцева сделали заказ. Секретарше ее мужа надоело ходить в любовницах, и она сделала приворот. Старцев примчался к Ирме — за помощью. Он жаждал найти ведьму — и наказать.

Верховная ведьма ему отказала:

— Ответственность лежит не на исполнителе, а на заказчике. Это закон, Старцев. Ведьму я не выдам, — был ответ.

Старцев думал, что в тот момент, когда он увидел изуродованную сестру с переломанными ребрами в больнице, он был в ярости. Нет. То его состояние — это было какое-то звенящее преддверие настоящего, истинного, всепоглощающего бешенства.

— Ирма, — протянул он.

— Старцев, не надо. Ты сейчас не при исполнении, лично я тебе вреда не причиняла. Я тебя уничтожу — и это будет самооборона. Прекрати. Сестру твою я вылечу. С мужем пусть сама разбирается. Все.

Он даже не пошел к Назефу с просьбой наказать Верховную ведьму. Он и так чувствовал себя нелепым. И жалким. Он же поверил. Несмотря ни на что — на жизненный опыт, знание предмета — он однажды поверил ведьме…

Старцев обратился ко всем своим знакомым, позвонил всем, кому хоть однажды помог — и организовал травлю ведьм в городе на Неве. Помимо магической деятельности, ведьмы активно открывали салоны красоты и различные кафе. Вот он и попросил проявить особенное внимание к легальному бизнесу ненавистных ведьм.

Казалось бы, что могущественным ведьмам может сделать инспектор пожарной службы — слабый человек? Оказалось, много мелких неприятностей. А когда количество этих мелких неприятностей зашкаливает? Ведь кроме пожарников есть еще и Санэпидстанция, Водоканал, налоговая и много еще кого. Помимо проверок и предписаний эти замечательные организации имеют право закрывать и кафе и салоны красоты.

Через месяц Ирма сама примчалась в Особый отдел. Но она не стала скандалить со Старцевым — его она не замечала — она обратилась с жалобой сразу к начальнику Егора Ивановича.

Назеф послушал, покачал головой, чему-то улыбнулся:

— Вы как дети малые.

И приказал Старцеву прекратить.

— С чего бы вдруг? — попытался возразить тот. — Пусть попробуют заколдовать инспекторов или проклятие наложить — у них это хорошо получается. Или физически уничтожить.

Егор Иванович даже позволил себе мечтательно улыбнуться.

— Ага… И дать вам материал для начала расследования? — процедила Ирма. — Сейчас.

— Егор Иванович, хватит, — вмешался Назеф.

И Старцеву пришлось прекратить.

С тех пор он два года не видел Ирму. И, наверное, это было хорошо. Не стоило идти к ней. И тот нюанс, что она спасла жизнь и похищенным женщинам, и ему самому… наверное, не аргумент.

— Егор Иванович, — услышал он знакомый голос — и не сразу сообразил, что он принадлежит Анфисе Витольдовне. — Как вы?

Осмотрелся вокруг, приходя в себя. Университетская набережная. Нева в красноватом граните набережной. Воющий ветер. И …отвратительный трупный запах.

— Я? Хорошо. Сейчас людей оттуда вытащим, вообще все будет замечательно.

— Ты поторопился бы, — словно и невзначай произнес подошедший к ним Алексей Васильевич. — Я это тебе как сотрудник прокуратуры говорю. Ребята на нервах.

Он кивнул на сотрудников ОМОНа.

— Более того, их начальство на нервах. Дадут приказ — они войдут.

— Ага… И количество народу, которого надо спасать, резко увеличится на десяток сотрудников правоохранительных органов.

— Вот поэтому и сдерживаем…

— Я обереги приготовила, — Анфиса Витольдовна выглядела несчастной. — Только я не понимаю силы тех, кто нам противостоит. Какая-то непонятная, взаимоисключающая смесь Юга и Запада. Так вообще не должно быть…Я ничего не понимаю.

— Это как пантеру на кладбище найти, — пробурчал Михаил Ефремович. — Вроде бы и быть такого не может — а вот она, пожалуйста, бегает…

— Или сатанистов. Рядом с березками и русалками, — поддержал его Старцев.

— Пойдемте, Егор Иванович, что ли…

И они сделали несколько шагов по направлению к музею.

— Это еще кто? — раздался изумленный голос Алексея Васильевича у них за спиной.

Старцев обернулся — к зданию приближался человек. Нервной, какой-то странно дергающейся походкой. С блаженной улыбкой на губах, от которой его пробрала дрожь. Мужчина словно вынырнул из марева белой ночи. Как он очутился на набережной? Начальник Особого отдела хотел кинуться наперерез мужчине, но не смог сделать ни шага.

Судя по удивленно-раздосадованным вздохам и ругательствам народа вокруг — проблемы с телодвижениями были ни у него одного.

Мужчина исчез в недрах здания, словно его никогда тут и не было. Старцева словно что-то обожгло — он смог двигаться.

— Сильны, — выдохнул у него за спиной Михаил Ефремович.

И они побежали вдвоем.

В знакомом помещении Кабинета натуралий было много людей. А в шкафах, за которыми были колбы с экспонатами, не стало стекол. Они исчезли.

Егор Иванович вспомнил документы XYIII века, из которых следовало, что стекла были очень непростыми. Их, конечно, не тролли делали, как в сказке про Снежную королеву, но защита была. Судя по всему, она была явно связана с рунами. Голубым светом по периметру каждого стекла загадочной вязью мерцали рунескрипты… При этом они не были статичны — символы все время менялись местами, будто годами учили фигуры и перестроения. Даже старейшие сотрудники отдела лишь уважительно склоняли головы. Михаил Ефремович пробубнил однажды что-то о древнем мастерстве северных шаманов, о котором мало что известно на сегодняшний день. С другой стороны то, что две старые лисицы — Анфиса Витольдовна и Михаил Ефремович ни в жизнь не выложат хоть что-то мало-мальски интересное вот так запросто, за чайком да за здорово живешь, — он так же знал очень хорошо…