– Присаживайся, – предложила она, указывая на кресло. – Я подумала, мы можем поесть у огня.

Устроившись поудобнее, я стала осматривать комнату, останавливая взгляд то на окаменелых аммонитах на блюде, то на нефритовом Будде, купленном на Хейт-стрит в Сан-Франциско, то на покрытой лаком коробочке с картами Таро, предметах, которые, как я поняла позднее, свидетельствовали о том, кем была и где побывала хозяйка этого дома.

Через несколько секунд Жаклин вернулась, неся огромное блюдо с запеченной на гриле спаржей.

– Сегодня, – объявила она, ставя дымящуюся спаржу на стол, – знаменательный день: первая спаржа в этом сезоне на фермерском рынке!

Усевшись напротив меня, хозяйка развернула полотняную салфетку и расстелила ее на коленях. А затем, хотя стол был должным образом сервирован (хрустальные стаканы для воды, костяная фарфоровая посуда и тяжелые серебряные приборы), ухватила побег спаржи пальцами, обмакнула его в лимонный айоли и отправила в рот.

– Это мой весенний ритуал, – пояснила она, с ее пальцев стекал айоли. – Каждый год, когда появляется первая спаржа, я ем ее у камина вместе с другом.

Я взяла лежащую слева от меня вилку, но она остановила меня:

– Нет, нужно есть только руками! Так намного вкуснее. – Она ухватила еще один побег и откусила головку. – Чтобы по-настоящему распробовать эту весеннюю спаржу, надо есть ее, как благородный дикарь Руссо.

Посмотрев на спаржу, я перевела взгляд на Жаклин. Есть руками? Серьезно? Та подбодрила меня, так что я решилась попробовать один побег.

Несмотря на то что я понятия не имела о том, кто такой Руссо, и ничего не знала о французской культуре, слова хозяйки дома точно отражали самую суть французского мировоззрения: торжественно накрыть на стол, придерживаться ритуалов и традиций, после чего немного пошалить и получить от этого удовольствие.

Подле огня мы просидели весь вечер, обмакивая спаржу в айоли и наслаждаясь вкусом теплого багета с маслом, болтали и смеялись, пока холод снаружи не отступил в темноту. Это был красивый, по-особенному французский момент, ставший возможным лишь благодаря созданной Жаклин атмосфере. Почитание ритуала, уважение к природе и пространство, выполняющее четкую и неизменную функцию, – все эти элементы в совокупности обеспечили поистине волшебное впечатление. Я открыла для себя незнакомый и особый мир, французский мир, который мне совершенно не хотелось покидать.

Хотя тогда я об этом не догадывалась, при создании своего дома Жаклин опиралась на истинно французскую эстетику. Фрэнсис Скотт Фицджеральд говорил, что богатые отличаются от нас с вами. То же можно сказать и о французах. Однажды Жаклин рассказала, что французы умеют находить удовольствие в повседневной жизни так, как никто, и она многие годы совершенствовала это искусство. Американские дома казались ей столь же странными и экзотическими, как и мне поначалу ее жилище. Постепенно я осознала, что она привезла с собой свою культуру и наследие: количество вещей в ее доме, от полного набора серебра до комода с хрустальной посудой, поражало до глубины души. Представьте себе улитку, везде таскающую с собой тяжелую, но прекрасную раковину. На самом деле Жаклин необязательно было находиться во Франции, чтобы жить по-французски. Она создала французский образ жизни в центре Среднего Запада.

После знакомства с этой неординарной женщиной проникновение в тайну французского дома стало для меня своего рода миссией. Мне не давал покоя вопрос: как же французам удается организовывать свою жизнь с такой элегантностью, соблазнительностью и теплотой? Я погрузилась в изучение французской культуры и в конце концов переехала во Францию. Мне хотелось понять, чем французский дом столь разительно отличается от всех других видов жилья. Когда несколько лет назад я вышла замуж за француза и смогла лично наблюдать за повседневной жизнью местного населения, то обнаружила, что французские дома так же незнакомы мне, как иглу или вигвам. Тем не менее меня не покидало желание разгадать загадку salle à manger, почувствовать себя как дома в salon, хлопотать в cuisine вместе со свекровью. Я начала замечать, что во Франции жилые пространства – это нечто большее, чем просто набор комнат. Они соединяют все элементы, которые так привлекали меня в доме Жаклин: красоту, традиции, любовь и дружбу. Все эти основополагающие компоненты можно найти в любом уголке французского maison. Важнее всего наличие связи между комнатой и ее основным предназначением. Каждое помещение имеет свою собственную raison d'être, причину для нахождения здесь. Жизнь в соответствии с функцией и назначением каждой комнаты создает гармоничную среду.

Французов учат быть логичными, организованными и методичными. Их культура, основанная на давней и выдающейся интеллектуальной системе, ставящей классификацию, описание и организацию выше импровизации, креативности и оригинальности, представляет собой набор строго определенных кодов, которые прочно вплелись в ткань повседневной жизни и оказывают влияние на все – от приготовления пищи до моды. Это объясняет, почему французы известны своей консервативностью, когда речь заходит об искусстве жизни. Вся их культура вращается вокруг унифицированных ритуальных практик. При этом французы – существа семейные, коллективные, они получают огромное удовольствие и удовлетворение от совместных переживаний (как положительных, так и отрицательных) в пределах группы, обычно семьи. Совместные трапезы, совместная работа, совместные расходы на медицинскую помощь и университет; сообществу и общественной жизни придается первостепенное значение.

Именно это картезианское мировоззрение в сочетании с французской любовью к коллективизму и определяет французский дом. Каждое помещение выполняет специальную функцию: создается определенная модель для дома, понятная всей группе, и обеспечиваются полноценные моменты семейного единения. Разумеется, во Франции есть дома с отклонениями от стандартов, но это лишь забавные исключения из правил. Французы понимают правила, хотя иногда и нарушают их. Любое французское жилое пространство – выражение французской культуры, и оно, осознанно или неосознанно, соответствует определенным ритуалам и традициям. От квартир в Париже до сельских домов в Бретани, древних строений в Лангедоке и сборных домов в Провансе… Эти качества отчетливо проступают во всех домах, которые я посетила во Франции. Результат? Красота, спокойствие, целевое назначение, чувственность и порядок. Пожив во французском доме и прочувствовав все прелести французского образа жизни, я изменилась раз и навсегда.

Дома из моего детства, построенные в 1970-х годах или позже, отличались единообразной современностью и рациональностью, обеспечивающей максимальное удобство проживания. При открытой планировке этажа одно помещение перетекало в другое, что обеспечивало непрерывность звука, света, движения и внутренней отделки. В большом количестве имелись окна и стеклянные раздвижные двери, поэтому солнечные лучи легко проникали во все уголки и щели, безжалостно освещая пыль, отпечатки пальцев, пятна на ковре и паутину. Но самым поразительным в домах моего американского детства являлась продуманность планировки: приходя ко мне в гости, вы сразу оказывались в центре событий, попадали ли вы в кухню из гаража (как делали мои друзья) или через главный вход, минуя прихожую со шкафом для верхней одежды и половиком для вытирания ног, которая вела сразу в гостиную.

Наша прихожая представляла собой небольшое пустое помещение. На полу лежала плитка, и единственным объектом, вынуждающим хоть немного задержаться здесь, был коврик, о который вытирали подошвы. Прихожая была транзитным пунктом, проходным местом. Здесь не на что было смотреть и нечего было делать, сюда заходили лишь затем, чтобы по возможности быстро и удобно попасть в центр событий – гостиную или кухню/столовую. Мне казалось, дом таким и должен быть – открытым, свободным, аккуратным и функциональным. Конечно же, я не задумывалась об этом, просто верила, что все живут так же, как и я.