Я сидела у костра рядом с Даарой и поглощала несоленую, но весьма сытную похлебку, когда к нам подошли Криит с Моором. А за их спинами я разглядела старика – такого древнего, что удивлял сам факт, что он самостоятельно стоит на ногах. Шкуры на бедрах, посох с младенческим черепом… Потупила взгляд, чтобы не выдать отвращения.

– Твоя женщина? Красивая, – с приятельской легкостью поинтересовался Моор.

И тут шаман вышел вперед, вылупился на меня и заскрипел:

– Жаль, что ты, Криит, ее успел взять. Такая жертва обеспечила бы нам удачу на год вперед! Хороша!

Похоже, что мне еще повезло. Я посмотрела в его белесые глазки и утонула в них, не могла оторвать взгляда. А он все причитал:

– Как жаль! Четвертый сын, разве ты не научен сдерживаться? Ведь опоздал-то я совсем ненамного. Почти еще чистая… может, все-таки попытаемся?

Я от ужаса сжалась, но Даара вновь оказала неожиданную помощь:

– Успокойся, шаман. Теперь уже поздно, сам знаешь. Будем считать, что Криит опередил свою удачу на пару дней.

– Знаю, великая Даара, знаю, – от скрипа его голоса закладывало уши, но я все равно смотрела в его глаза, будто зачарованная.

Однако Криит заинтересовался другим:

– Что значит – почти чистая?

– То и значит, сын вождя. Что была она с одним мужчиной, один раз и совсем недавно. Так что ты своей несдержанностью только хуже сделал! Неужто нельзя было потерпеть?

Криит смотрел на меня, словно я была обязана немедленно предоставить еще какое-то объяснение. Разве моя вина, что у бесов каждый первый шаман ошибается? Или девушка эта в самом деле с мужчиной не была? Я не очень хорошо себе представляла, как можно потерять девственность иным способом, но вообразить-то можно! Или служение богине очистило ее до первоначальной невинности?

Моор был намного более приветливым:

– Да не трясись ты так, сжигать тебя действительно теперь резона нет. Какое имя тебе дал отец, женщина Криита?

– Т… Тали, – я продолжала утопать в глазах шамана.

– Врет! – вскрикнул он. – Не это имя. Другое. Тэла? Такка? Ну, скажи еще что-нибудь, в твоей интонации звучит другое имя!

– Да ты у нас просто загадка, женщина-краб! – захохотала Даара и хлопнула меня по спине.

От удара я смогла очнуться и вынырнуть из шаманского взгляда. Посмотрела на Криита и просто пожала плечами. Он не стал допрашивать, а в моей голове поселился холод. Эти шаманы… они на самом деле очень сильны! До ужаса, до мурашек по коже могущественны! И потому я, как только мы с Даарой снова остались наедине, попросила ее рассказать о них.

Она и поведала, что чем старше шаман, тем сильнее. Что шаманы рождаются очень редко, а силу набирают годами. Уже в младенчестве известно, есть ли в ребенке магия – у них взгляд другой, от которого даже родная мать на время немеет. И после у него уже нет выбора. Его охраняют превыше любой драгоценности, учат колдовству и знахарству, а когда они становятся достаточно сильными, берут в военные походы. Родиться шаманом – это величайшая честь. И молодой жене всегда желают, чтобы один из ее детей родился с магией в крови. Но пожелание это сбывается намного реже, чем хотелось бы бесам.

Закончила свой рассказ Даара ожидаемым вопросом:

– Так какое имя дал тебе отец? И зачем соврала?

– Тесса, – решилась я на откровенность. – Но мне так легче. Как будто все происходит не со мной, а с какой-то другой девушкой.

Даара посмотрела мне в глаза серьезно, потом кивнула:

– Я поняла. Потому оставайся Тали, если хочешь. И Крииту не скажу. В конце концов, это точно не играет роли под вашим покрывалом.

– Спасибо.

– Не благодари, Тали. Я считаю тебя пустой и глупой, но вижу в тебе внутреннюю силу. Делай что хочешь, раз это позволяет тебе смириться. И от меня проси – помогу, если в силах. Этот мир любит сильных. И я их люблю.

Странное тянущее чувство в душе. Бесы омерзительны по своей природе. И если бы я была в силах, то прямо этой ночью перебила бы весь лагерь – рука бы не дрогнула. Но есть в них что-то такое, что вызывает отклик. И потому душа тянется в разные стороны. Больно.

Однако когда стемнело, и я поплелась к центральной палатке, то застала там старика-шамана, препирающегося с Криитом:

– Жрица? А если все жрицы чисты и так красивы? Где находится ее храм?

– Не знаю, уважаемый Дотлаак. Мы взяли ее не в храме, она сама прибежала к нам.

Я замерла в отдалении и прислушалась.

– Тогда отдай ее мне! В твоей женщине нет магии, но что-то с ней не так – я нутром чую, что жертва не пройдет напрасно.

– Успокойся, Дотлаак. У нас с ней любовь. Как же я тебе ее отдам?

– Вот сейчас ты врешь, Криит! Страсть есть, любви нет. Жадничаешь! Возьми себе другую! Или давай отыщем храм. Давай хотя бы выведаем у нее место?

Криит смотрел на меня, но не звал. Я решила, что мою судьбу без меня решать некрасиво, подошла и произнесла твердо:

– Даже если будете пытать, не скажу, где храм.

– А вот сейчас она не врет… – задумчиво выдавил шаман. – Не скажет… хоть на части разрежем.

Тут он угадал – не смогу, даже если б захотела. На этот раз его проницательность сыграла на руку.

– Клянусь перерождением, что-то с тобой не так! Возможно, твоя богиня и впрямь существует… она как будто внутри тебя сидит! Мой привычный мир рухнет, если я допущу такую мысль, – он снова повернулся к Крииту и заговорил более заискивающим тоном. – Отдай ее. Обещаю, что постараюсь не убить! Я потом верну!

Забеспокоившись, я ответила сама:

– Нет, уважаемый Дотлаак. Я не тебе служу – Крииту. И хочу, чтобы он взял меня, снова, как свою женщину.

Криит усмехнулся, взял меня за руку и протолкнул в палатку:

– Ты ее слышал. И меня слышал, что намного важнее.

– Слышал, сын вождя. И она снова врет. Она не хочет служить тебе. Помяни мое слово – эта женщина принесет тебе погибель.

– Иди, шаман, отдохни. Твоя мудрость понадобится нам завтра.

Когда Криит вошел в палатку, я шагнула к нему:

– Спасибо, сын вождя, что не отдал меня. Мое тело слишком слабое, чтобы перенести пытки.

Он улыбнулся:

– Разве я мог думать о чем-то еще после твоих признаний? Которые снова оказались ложью.

Спорить с очевидным бессмысленно:

– А чему ты удивлен? Да, я не хочу тебе служить, но готова подчиняться.

– И хочешь, чтобы я взял тебя? – припомнил он. При этом глаза прищурились, словно Криит едва сдерживал смех.

Однозначного ответа на этот вопрос не было. Он вызывал во мне пылающую ненависть, но вчера ночью я ощутила внутри другой огонь. Если вопрос в том, готова ли я повторить это ощущение, то… я не против. Но шамана тут не было, потому я могла сильно преувеличить:

– Хочу.

Он притянул меня к себе, а я приоткрыла рот, ожидая поцелуя. Но он только рассмеялся тихо:

– Вообще-то, стало легче, когда я понял, что ты кажешься странной не только мне. Каким именем мне называть тебя, если предыдущее было враньем?

– Тали.

– Я буду звать тебя Синей Жемчужиной. А когда ты откроешь свое имя, буду уверен, что твое «хочу» настоящее.

– Договорились, – я почему-то не смогла сдержать ответной улыбки. – Но я почти на самом деле хочу твоего поцелуя. В это веришь?

– Да, – он смотрел на мои губы. – Но сегодня ты дала обещание, помнишь?

Он надавил на мои плечи, заставляя опуститься на колени. Мое обещание… Я заставила себя успокоиться, теперь уже поздно метаться в отчаянии. Сама развязала веревку на штанах и спустила их вниз. Член не был возбужден и в такой близости выглядел крайне неприятно. Я поморщилась, но взяла его рукой. Зажмурилась и направила себе в рот. Ведь он хотел этого?

Случайно коснулась головки языком, и он от этого немного напрягся. Но я заставила себя не отстраниться.

– Ну же!

И он толкнулся глубже. Я не очень понимала, что нужно делать – вся сила воли уходила только на то, чтобы не отшатнуться. Возможно, Криит понял мою неумелость, потому что заговорил намного тише и мягче: