Тут в зал вошли два бродячих монаха в чёрных одеждах, выглядевшие как люди Полиевкта, с той лишь разницей, что у этих на шапках не было серебряных крестиков. С ними был юноша неопределённого возраста. Луткерий жестом подозвал их к столу, приказав ближайшим сидящим купцам подвинуться дальше.

– Ну вот, Драган, перед тобой Вутк!

Вутк склонил в приветствии голову, а сопровождающие его монахи прошли дальше и сели за стол. И тут Савву ожидало настоящее удивление, венецианец вдруг стал говорить на неплохом славянском наречии, которое употреблялось в Новгородских землях.

– Вот, друже Вутк, пред твоими очами Драган, а ежели по-русски молвить, то буде Добрыня!

Савва пристально рассматривал Вутка. На вид ему было двадцать, может чуть более лет. На красном лице лёгкие конопушки, жёлтые водянистые глаза с чёрной точкой зрачком чем-то напоминали змеиные, на лице вместо усов, светлый пушок. Длинные, цвета жухлой соломы, редкие волосы спадали до плеч. Вся его внешность была обманчива, но в одном Савва не сомневался перед ним хитрый и коварный человек.

– Пусть гости веселятся, а мы пойдём во двор, в мою любимую беседку, нам есть о чём поговорить, – предложил венецианец, и пошёл к двери, за ним Вутк и Савва.

Они прошли через просторный, весь усаженный розами двор, зашли в изящную плетёную из лозы беседку, где для них был уже накрыт резной невысокий стол.

– Здесь нам никто не помешает, а разговор у нас будет непростым,– присаживаясь, сказал Луткерий.

– Сколько у меня будет своего времени, прежде чем я отправлюсь на Русь? – спросил Савва.

– Предполагаю, у тебя есть года два, может три, всё зависит от того, сколько времени будет править князь Святослав. А он воин, всегда в походах, спит, как простой дружинник, сам в сечу лезет, то есть неоправданно рискует. Сейчас наступает для него решающий момент, либо он сокрушит Византию, либо Византия сокрушит его, что, скорее всего и произойдёт. Империя собрала все силы, отозваны войска из Сирии, Финикии, нанято много норманнов, даже далёкие Армения и Колхида прислали войска, собрано внушительное войско. Есть и полководцы способные биться со Святославом. Чего стоят энергичный Иоанн Цимисхий, Варда Фока, Варда Склир, да хоть бы сам император!

– Дни Никифора Фоки сочтены, иначе я не был бы здесь! – сказал Савва.

– Теперь это уже не важно, есть другие, да мало ли у империи полководцев готовых повести легионы на битву! Разбить империю сложно, она как спрут покрыла всё вокруг своими щупальцами!

– Всё это красноречие, когда мне нужно быть готовым к отбытию? – ещё раз спросил Савва.

– У тебя будет достаточно времени, тебя с Вутком переправят на соседний островок, там будет всё, что вам потребуется. Подбирай себе людей, которые сгодятся тебе на Руси. Всё, что происходит в Византии, и не только, я буду вам сообщать. С твоего позволения я отныне буду называть тебя всё-таки Драганом. Так вот, Драган, можешь не переживать, ты не отправишься на пустое место, на Руси много моих купцов, и каждый обязан тебе помогать, почти в каждом большом городе есть такие люди, и в Киеве, и в Новгороде, Владимире, Суздали, Полоцке, Чернигове, одним словом, по всей Руси! Все они служат мне! Среди них много и русов, которые, кстати, тайком крестились, но мне это на руку, лишние доводы, чтобы они помогали мне. Теперь открою главное, ещё загодя мои люди запустили слухи, будто у их князя Святослава есть сын от простолюдинки. Княгиня Ольга поначалу пресекала эти слухи, но потом смекнула, что они ей на руку, брошенный заморыш, а тут она со своим благодеянием. Она ведь тоже крестилась, у самого патриарха Полиевкта. Так что, для моего замысла всё складывается хорошо!

– Скажи, Луткерий, зачем тебе эти интриги, ты же богат, скорее всего, без твоего слова Дож не принимает решение? – вдруг спросил Драган.

– Драган, Драган, ты меня удивляешь, такого вопроса я никак не ожидал от тебя услышать, ты ведь стратег!? Представь, если на трон в Константинополе сядет дальновидный император, а у него на службе окажется человек вроде меня, что тогда будет!? А будет вот что, Венеция станет захудалым городком на окраине мощной империи! А так, мы не даём передышки Византии, толкая её к закату, война империи с арабами, с германцами – это ведь наши интриги, теперь вот с болгарами стравим, с сербами! Императорам нужно было бы не допускать расцвета Венеции! А тут ещё Генуя поднимается! Волею судеб Византия оказалась на том месте, там, где слишком много проходит торговых путей, так что много ещё завоевателей повидает Византия! Пока Венеция ещё не набрала той мощи, когда бы монаршие дворы трепетали бы перед нами, но надеюсь это всё впереди! А пока торговать и богатеть, и главное, невидимо влиять на судьбы народов, стран, людей, это так кружит голову, когда по твоему замыслу сходятся два войска и, терзая друг друга, обескровливают. Страны затем падают в бессилии, и идут к нам, чтобы занять золота, и повторить всё сызнова, тогда ты чувствуешь себя почти Богом!

При последних словах Драган пристально посмотрел на Луткерия, в его глаза, которые сияли лихорадочным блеском, словно у безумца, на раскрасневшееся его лицо, подумал:

– Нет, этот человек ещё страшней, чем я предполагал, и человек ли!? Он сидит на своём острове, пьёт вино, замышляет, а за сотни оргий отсюда свершаются его страшные замыслы. Что для него жизнь человека, тысяч людей, всего лишь прихоти его разума? Страшно, когда такая голова мыслит лишь о разрушении.

Луткерий продолжил говорить:

– Теперь о главном. Ты с Вутком, когда наступит пора, отправишься с моими купцами в Новгород, там будете находиться до времени, что делать дальше я расскажу, золота у вас будет предостаточно, ни в чём нужду терпеть не будете. Да, на острове, куда вас завтра переправят, будете разговаривать только так, как говорят, русы, а то послушаешь тебя Драган, и в раз становится ясно, что ты иноземец. Обучитесь обычаям русов, их нравам, песням, всему, что понадобится.

– У сербов такие же обычаи, в давние времена нас называли Серебряной Русью, а речи их я обучусь, экая невидаль, будь спокоен!

Луткерий услышав русскую речь, рассмеялся, затем сказал:

– Я в тебе не сомневаюсь!

Затем обратился к Вутку:

– А ты что молчишь?

– Что мне говорить, когда я бродил по Руси с монахами, мне было хорошо, люд простой, щедрый, с ними легко, у меня на душе нет никого сомнения! – ответил просто Вутк.

– У тебя, Вутк, есть умный надёжный Драган, вместе вам сподручней будет, вместе вы сладите с замыслом!

Утром, как рассвело, к патриарху один за другим прибыло несколько гонцов со срочными посланиями. Первым Полиевкт принял гонца из дворца Буколеона.

– Ну, давай, что тянешь? – протянув трясущуюся руку, раздражённо сказал патриарх.

– Послания нет, мне велено передать словами.

– Говори!

– Императрица передала, что она внезапно овдовела!

– Слава Богу! Всё исполнилось, как я задумывал, всё, ступай, передай императрице, а впрочем, ничего не передавай, пусть ждёт у себя в покоях.

Вторым зашел Демос, старший из отряда, посланного вслед Василию.

– У тебя что? – спросил Полиевкт.

– Мы опоздали, ваше святейшество, мы шли по следу Василия, но потеряли его, затем нашли, мы не думали, что ему вздумается ночевать в лесу, у костра.

– Говори же! – перебил его патриарх.

– Василия на поляне не оказалось, остальные мертвы, наверно Василий сбежал к недругам нашим, его коня тоже нет!

– А-а, бестолковый, зачем я тебя только держу, Василия, скорее всего уже нет в живых! Ух, Савва, попадись ты в мои руки! Однако радует то, что я в этот раз перехитрил их всех. То ли ещё будет, я этих улумов в навоз превращу, шесть лет они у меня, как кость в горле, но теперь я отыграюсь на них!

Последним зашёл этериот, посланный Цимисхием, поклонившись, сообщил:

– Иоанн Цимисхий просит тебя прибыть на утреннюю молитву в храм Софии, он беспокоится, как бы в Константинополе не поднялся мятеж, Фока младший подбивает людей на бунт.