– Ребята, думаю, нам стоит попытаться уснуть. Размещайтесь, кому как удобно. Андрей, как ты себя чувствуешь? Нужно обезболивающее?

– Не скажу, что это лучшее время в моей жизни. Болит, но терпимо.

– Если станет хуже – сразу же говори, – Дарина задула свечку.

– Помните этот сериал: ту-туруру-ру-руууу, – напел Матвей, – «Боишься ли ты темноты?»

– В нашем случае разница в том, что страшные истории рассказывать не надо. Мы, как бы, уже в ней. – ответил Андрей. – Всем спокойной ночи!

– Я вот только сейчас задумался над строками Блока «покой нам только снится». Если им снится покой, значит, они всё-таки спят? То есть, какие-то фрагменты покоя есть и фраза противоречит сама себе. Или это нарочно?

– Матвей! – Люба недовольно хмыкнула. – Умник, блин, дай поспать!

Голова кружится. Затылок какой-то онемевший. Охота курить. Я больше не хочу здесь находиться. Дарина может мне помочь разрулить в жизни, понять себя. Но есть ли в этом смысл, если здесь я рискую потерять эту жизнь? Бред какой-то. Ни туда – ни сюда.

Сверху, сквозь щель в двери подвала проник тонкий лучик света. Послышался крик петуха. Как-то странно на душе. Я вспомнила, как проводила лето в деревне у бабушки. Те же лучи, те же петухи. Босиком по влажной траве, по росе. Земляника, вишня, горох. Почему в детстве так уютно, а сейчас нет?

Когда я смотрела фильмы о войне, там были одни сражения, тучи, мрак да вечный шум. А в реальности не так. Режиссёры ужасно обманывают нас. Вроде, природа и не в курсе, что у здесь льют кровь и разрушают всё кругом. Она как Красная Шапочка, бежит вприпрыжку по лесу, напевая песенку. И неважно, что под каждым кустом черепа.

– О чём задумалась, красавица? – шёпотом спросил Андрей.

– О несправедливости мира. Я не ходила на выборы, митинги, вообще была вне политики. Почему же страдаю? У тебя сиги есть?

– Неа, сам хочу покурить второй день уже. Дарина же говорила, что надо так, значит.

– Ага, надо. Мозг отказывается понимать. Просто пока тихо, получается смотреть нейтрально, типа, ну случилось и случилось, фиг с ним как-то разрулим. А как очередной раз прожарят – становится страшно и обидно.

Матвей громко зевнул и повернулся к нам.

– Что вы там шепчетесь?

Дарина и Флора тоже проснулись.

– Дак о чём ещё, если не о наболевшем, – я сказала громче и потянулась.

– Вроде бы, тихо. Можно идти завтракать.

Матвей встал с матраса, отряхиваясь.

– Да уж, впервые сплю в подвале. Флора, как спалось? Как самочувствие?

– Это странно, но я выспалась. Иллюзия безопасности благотворно влияет на сон.

Необычная эта Флора какая-то. Говорит медленно, вдумчиво, тянет слова. По-моему, Матвей на неё запал. Не похоже на него, он любит ярких, весёлых девчонок, она – не его формат. Хотя, стоит признать, что красотка. Как княжна какая-то: бледная, запястья тонкие, пальцы длинные.

– Давайте подниматься. Я займусь завтраком, – Дарина щёлкнула выключателем. Лампочка не зажглась. Свет притворился невидимым.

Мы поднялись наверх. Сложнее всего было вытащить Андрея. Я довела его до комнаты и помогла лечь на кровать. Матвей с Флорой и Дариной пошли на кухню.

Я перевязывала Андрею рану.

– Люб, ты заметила, что Мат к дочке хозяйки подкатывает?

– Ага.

– Что думаешь по этому поводу?

– Не знаю. А что я должна думать?

– Ревнуешь, может?

– Да ну, смысл? У нас уже ничего не будет.

– Я не понимаю его, конечно. Слепая баба, чё с ней делать? Поводырём что ли быть?

– Это ты у Матвея спроси. Он у нас парень умный, может и есть причина.

– Может, это удобно. Пришёл такой домой под утро и оп: «Милая, сейчас семь часов вечера только». Ну и можно с подарками не заморачиваться, на счёт одёжки не париться. Слушай, а это вообще неплохой план. Матвей – чёртов гений!

– Ой, перестань. Любовь у парня, может.

– Когда у меня уже будет любовь? – он вопрошающе посмотрел на меня. Я молча отрезала бинт. Андрей попытался перевести тему.

– Рыбка, а ты не смотрела, что там в «Перекличке» пишут? Прилётов много?

– Когда бы я успела? Да и света нет, неохота батарею сажать.

– Блин, бате позвонить надо бы. Скажу что ранен – искать будет. А это палево.

– Он в городе?

– Да.

– Ну, тогда его уже допрашивали и рассказали всё. Ты лучше позвони.

– Скажу, что пешком дошёл.

– Как знаешь.

– Дашь телефон?

Я достала телефон из кармана.

– На, только недолго, батарея.

Я вышла из комнаты, чтобы он спокойно поговорил. Решила зайти на кухню. Дарина выкладывала на большую круглую форму тесто, творог и клубнику. Мне стало любопытно.

– А что это у нас такое будет?

– Что-то вроде клубничной запеканки.

– Класс!

– Правда, очень не люблю газовые духовки, они слишком подсушивают тесто. Увы, других вариантов нет.

– Как думаете, свет скоро включат?

– Смотря, как сильно повредили, – сказал Матвей.

Меня этот вариант никак не устраивал. Как греть воду чтобы мыться, как таскаться с этими свечками?

– Ну, блииин, мне совсем не нравится без света!

– Привыкаешь, – сказала Флора.

Мне стало неловко. Я тут капризничаю, что света нет, а у кого-то его нет всегда. Свет и электричество – разное, но жить в темноте – страшно. Как будто постоянно ночь, а под кроватью живёт монстр, который схватит за ногу. В детстве я очень боялась темноты.

Спустя несколько минут, как пирог попал в духовку, он начал дразнить меня. Нарочно, с каждым мгновением пах всё лучше и лучше. Мой разум был оклубничен и полностью одурманен невидимыми облаками ванили.

– Ваниль – самый коварный цветок. Он восхитительно пахнет, но при этом у него нет вкуса, – Дарина заметила, как все стали принюхиваться и всё чаще сглатывать слюну.

– Сто метров идёшь на запах ванили, по лужам и слякоти – не важно. Доходишь до булочной. Стоишь очередь. Берёшь в руку обжигающую пальцы булку в фирменной салфетке. Выходишь. Кусаешь, с надеждой провалиться в пучину сладковатой неги… Но не тут-то было. Тебя поджидает слегка подслащённое тесто и где-нибудь в недрах булки – чайная ложка сгущённого молока.

– Дарина, прямо триллер «Разоблачение ванили», тебе на ютюб пора, – смеялся Матвей.

– «Разоблачение»… Как же ловко подметил. Были облака винили, но вдруг их разоблачили. Стало ясно. Выходит, слово «разоблачение» – это краткая форма «внесения ясности». Но ещё ведь есть слово «облачать», что значит «одевать». Тогда «разоблачили» – значит «раздели». Всё же, облако было раньше, – Дарина ушла в разговор с собой. Мы молча наблюдали.

Спустя двадцать минут пирог стоял на столе. Большая корзиночка из песочного теста, с нежным творожным кремом и утопающей в нём клубникой.

Как-то после пирога с чаем полегчало. В жизнь вернулось немного сладости и тепла. Еда утешает.

– Люба, ты готова сегодня к сеансу?

Вопрос был для меня немного неожиданным.

– Да, думаю можно попробовать. Я отнесу пирога с чаем Андрею и свободна.

– Хорошо, приходи в мою комнату.

Я зашла к Андрею.

– Люб, прикинь, магаз на заправке сгорел, снаряд влетел в машину, в машине взорвался газовый баллон. Ещё, четыре дома – под фундамент. Город в панике. Отец собирается бежать. А у меня лажа с документами.

– Стой, подожди. Что за дома, ты не знаешь?

– Да в «Старухе», туда, ближе к заводу.

– Жесть. А твой дом как? В порядке?

– Вроде, я в многоэтажке, на посёлке живу.

– Слушай, ну я оставлю тебе чай, мне к Дарине нужно.

– Хорошо.

Андрей нервно перебирал пальцами. Я тоже была потрясена: как далеко это зайдёт?

Матвей шёл в комнату.

– У тебя в старой части есть кто-то?

– Нет, а что?

– Прилёты были, погорели дома, магазин на заправке сгорел.

– Офигеть. А ты откуда знаешь?

– Андрей отцу дозвонился.

– Пойду поговорю с ним.

Я подошла к двери комнаты Дарины. Немного страшно перед этим сеансом, но любопытства больше.