– Хорошо, – согласилась я и прикрыла глаза, будто уже готовилась погрузиться во тьму. – Когда начнём?

– Сейчас, – единственное слово прозвучало набатом, подтверждая мои опасения.

– Письмо, – напомнила я.

– Напишешь его утром. Когда я буду знать, что ты не подвела.

Мне оставалось только кивнуть. Я встала, и комендант кликнул стражу. Меня повели по узким коридорам. Я ожидала, что для столь большой шишки меня отмоют и причешут, но этого не произошло. Меня лишь завели в какую-то каморку, где накинули на голову мешок. На сей раз это было не так страшно, потому что я уже знала, что меня ждёт. Руки, как и обещал комендант, остались свободными.

Придерживая меня за плечо, конвоиры двинулись куда-то дальше вниз, через хитросплетение коридоров и лестниц. Я попыталась запомнить направление, но физических возможностей не хватало, потому что мы поворачивали каждые десять метров, а магические силы почти угасли. Наконец передо мной открылась уже знакомая дверь. Пахнуло холодом и сыростью. Меня втолкнули внутрь, и за спиной скрипнули петли.

Я стояла, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать дальше. Никогда ещё я не ощущала себя так неуютно. Ведь даже в полной темноте я привыкла видеть контуры человеческих тел. Даже тела вампиров излучали хоть и небольшое, но тепло. Теперь же я оказалась лишена зрения напрочь. А вот я, видимо, была видна как на ладони, потому что в тишине внезапно прозвучал мужской голос:

– Не волнуйся.

Голос был тихим и довольно мягким. Пожалуй, я могла бы назвать его приятным.

– Подойди ближе, я хочу видеть тебя. Осторожно!

Последнее слово прозвучало слишком поздно, потому что я уже сделала шаг вперёд и едва не свернула себе ногу, обнаружив ступеньку. Проклятый извращенец не сделал ни малейшей попытки мне помочь.

Кое-как справившись с болью, я снова выпрямила спину и замерла, ожидая следующего распоряжения.

– Ещё шаг вперёд. Выйди на свет.

Так всё это время я была в тени? А теперь он будет разглядывать меня со всех сторон… Мои опасения подтверждались одно за другим.

– Сними рубаху.

Я стянула то, что ещё оставалось от этого предмета одежды, и бросила на пол, не слишком заботясь о чистоте. Какое-то время царила тишина. Я обнаружила, что сердце моё бьётся сильней от мыслей о том, как скользит сейчас по моей груди его любопытный взгляд. Это было унизительно, но… Я ведь знала, что он восхищён. Иначе он не выбрал бы меня. И выбор был сделан не зря.

– Сап… – он запнулся, видимо, обнаружив мои босые ноги. Я только крепче сжала зубы, пользуясь тем, что он не видит моего лица. – Штаны.

Штаны легко сползли вниз по моим бедрам, и я сделала шаг вперёд, переступая через них. Чувства начинали обостряться, мозг привыкал к отсутствию зрения. Я услышала его неровное дыхание прямо перед собой, всего в паре шагов. А вот запаха почувствовать никак не могла. Точнее, здесь пахло так же, как и в моей камере – сыростью, плесенью, гнилым тряпьём.

– Знаешь, что требуется от себя?

Я похолодела. Не знаю, было ли это заметно со стороны, но от этих слов я впала в какой-то ступор. Хотела было снова огрызнуться, но сдержалась.

– Да… – голос прозвучал неожиданно хрипло, и мне пришлось прокашляться.

– Ты не боишься?

Я покачала головой, забыв, что он вряд ли сможет разглядеть жест под мешком.

Секундное молчание.

– Подойди сюда, – голос снова стал мягким, даже… нежным? – Два шага. Не споткнись.

Я послушно выполнила приказ.

– Протяни руку. Чуть ниже и правее. Вот так.

Я ощутила под пальцами его холодное бедро и провела ладонью по нему. Это не было приятно. Мой партнёр был холодным как мертвец. Но это было… интимно. Я даже пожалела на миг, что не вижу его. Осязание подсказывало мне, что носферату широкоплеч. Я представила как он обнажённый сидит на тюремной лежанке передо мной. Этот образ прошёлся волной возбуждения по спине и отдался жаром внизу живота. Только теперь я осознала по-настоящему, что мы одни. Что бы ни происходило в этих стенах – не узнает никто, кроме нас. Потому что… Потому что он так же не захочет рассказывать о том, что делал со мной, как и я никому не расскажу о том, что была с ним.

Позже я не любила вспоминать те наши встречи. Смущение – вот и всё, что осталось в памяти. Его мягкие прикосновения.

Вампиром необходимы две вещи, чтобы жить – кровь и секс. Тот, кто стал постельной игрушкой вампира для него в десятки раз питательней, чем случайная жертва.

Поэтому в наши дни вампиры не убивают. Своих миньонов – тех кто даёт им кровь – вампиры бережно хранят, как в погребе хранят бутылки с вином.

Впрочем, всё это в полной мере я узнала уже потом.

Тогда мне оставалось лишь удивляться тому, что это странное приключение не приносит мне ни боли, ни обиды – только чистое наслаждение и смутный стыд.

Когда всё закончилось, забыв, что передо мной вампир, я бессильно рухнула ему на грудь. Откатиться в сторону не было сил, да и не хватило бы места. Тяжело дыша, я прижималась щекой к его телу сквозь грубую ткань мешка, а его рука проскользнула по моему плечу и исчезла.

– Как мне тебя называть? – спросил он.

Я замешкалась, всё ещё не желая открывать, кто я.

– Риа, – сказала я наконец.

– Риа… – повторил он, будто перекатывая звуки на языке. – Имя такое же красивое, как и ты сама.

– А тебя? – он ответил не сразу. Тоже не хотел открываться? Наверняка.

– Дан, – сказал он, и замолк, не мешая мне отлёживаться и приводить в порядок дыхание. – Ты придёшь ещё, Риа? – спросил он после паузы.

«Будто у меня есть выбор», – хотела было я съязвить, но удержалась, вспомнив предупреждение коменданта.

– Приду, – сказала я и, сев, стала шарить по полу в поисках одежды.

Он не помогал мне. Минутное единение исчезало, уступая место странному осадку. Мне было противно? Тошно, как я ожидала? Я бы не сказала. Телом владела сладкая нега, и где-то под сердцем шевелился червячок, который просил ещё. И именно поэтому в неожиданно пустой голове никак не укладывалась мысль: я только что отдалась вампиру за пару подачек от кровососов.

Письмо я писала в какой-то странной прострации. Нужные слова всё время вылетали из головы, а в мозгу откуда-то появлялись образы мускулистой мужской груди и сухих рук с длинными пальцами. Я бы могла сказать, что это было наваждение, вызванное неприятием того, что произошло, но… Руки представлять было приятно. Они порхали по моему телу, задевая то одно чувствительное место, то другое… В конце концов, я кое-как накарябала несколько строк и отдала их коменданту.

– Дорогие дядя и… тётя, – озвучил он и поднял на меня удивлённый взгляд. Я лишь пожала плечами. – Не беспокойтесь о том, что я опаздываю на Солнцеворот. Со мной всё хорошо. Меня задержала встреча с друзьями. Мы тут… – комендант издал неразборчивое хрюканье. – Пьём кислое пиво из железных мисок. По домам пока не собираемся. Всего хорошего, Риа».

Комендант посмотрел на меня. Я на него.

– Не хочу, чтобы за меня волновались, – пояснила я.

Во взгляде коменданта промелькнула усмешка.

– Маменькина дочка… Как и все эльфы.

– Дяденькина племянница, – поправила я. – Могу я сама отправить письмо?

Вместо ответа комендант встал и подошёл к двери. Перекинулся парой фраз с охраной. Два крупных вампира вошли в кабинет, взяли меня за плечи и поволокли прочь. Тащили меня вовсе не в ту сторону, куда обычно, и через пару минут я увидела перед собой голубятню. В руку мне впихнули моё же письмо и подтолкнули между лопаток.

– Давай.

Я подошла ближе к клеткам и заглянула внутрь. Белоснежная голубка смотрела на меня со странным разочарованием. Не обращая внимания на изумление охранников, я защёлкала языком. Голубка ответила мне на том же языке. Она не могла понять, что делает эльфийка среди кровососов. Я тоже. Но пришлось объяснить.