– Куча дел, сама понимаешь. До скорого.

Остальные сидели и смотрели, как Уинни идет по газону и поднимается в гору. У нее были распущенные черные волосы до плеч, подол розового платья развевался.

Когда Уинни исчезла из виду, Фрэнси вздохнула:

– Я ей сочувствую.

Нэлл рассмеялась:

– Кому, Уинни? Почему это, слишком красивая? Или стой, может, слишком худая?

– Она растит ребенка одна.

Колетт проглотила вино:

– Правда? Откуда ты знаешь?

– Она мне сама рассказала.

– Ничего себе, а когда?

– Пару дней назад. Я зашла в «Спот» съесть скон и передохнуть от жары. Пока я стояла в очереди, Уилл закатил истерику. Мне было дико неудобно. Тут как раз пришла Уинни. Мидас спал в коляске, она взяла Уилла на руки. Стоило ей поднести его к груди, как он тут же успокоился.

– Я так и знала, у нее волшебные сиськи. Даже на меня иногда действовало: бывало, посмотрю на них, и сразу как-то спокойней, – прищурилась Нэлл.

– Мы потом немножко поболтали, было очень мило. Она такая скрытная, согласитесь? Но она мне рассказала, что у нее никого нет.

– Просто так ни с того ни с сего рассказала? – спросила Нэлл.

– Ну да, вроде того.

– А кто отец?

– Я не спрашивала. Я заметила, что она без кольца, но не хотела приставать с вопросами. Это было бы как-то нетактично, – Фрэнси задумалась. – А еще она сказала, что я прекрасно справляюсь с Уиллом, мне было очень приятно. Мы слишком редко говорим друг другу такие вещи. С Уиллом иногда так тяжело. – Фрэнси разломала кренделек пополам. – Мне все время кажется, что я все делаю неправильно. Приятно, когда кто-то говорит, что это, может быть, и не так.

– Фрэнси, не говори глупостей. С Уиллом все прекрасно. У тебя все отлично получается. Мы все в такой же ситуации, как ты, – сказала Колетт.

– Странно, что мы не знали, что Уинни одна, правда? – сказала Юко.

– Да нет, не странно, – Нэлл поставила стакан с вином, опустила ворот растянутой футболки. Она поднесла свою дочь дочку Беатрис к груди и принялась кормить ее. – Мы говорим только о том, что имеет отношение к детям.

– Ну, наличие мужа в некотором роде имеет отношение к детям. Вы только представьте, каково это, растить ребенка одной. Ей, наверное, очень одиноко, – сказала Фрэнси.

– Я бы точно не смогла. Если бы Чарли не вставал иногда ночью к ребенку и не покупал подгузники, я бы точно рехнулась, – сказала Колетт.

– Я бы тоже, но… – Скарлет умолкла на полуслове.

– Но что? – спросила Колетт.

– Да нет, ничего.

– Скарлет, что «но»? Что ты собиралась сказать? – Фрэнси внимательно посмотрела на нее.

Скарлет замолчала на несколько секунд, а потом сказала:

– Ладно, хорошо. Я за нее волнуюсь, мне кажется, там не все так просто.

– В смысле?

– Я не хочу выдавать ее секреты. Но мы не раз вместе гуляли. Мы живем рядом и, как оказалось, гуляем с коляской по одному и тому же маршруту. Я бы не стала рассказывать, но мне очень нужно поделиться. У нее депрессия.

– Она сама тебе рассказала? – спросила Колетт.

– Она только намекнула. Ей очень тяжело, а о помощи попросить некого. Она рассказала, что у Мидаса жуткие колики. Он иногда рыдает часами.

– Колики? – недоверчиво переспросила Фрэнси. – Вот у Уилла колики. А Мидас, вроде, такой спокойный.

– У моей подруги из Лондона был диагноз послеродовая депрессия. Ей было стыдно хоть кому-то признаться, какие мысли приходят ей в голову. А потом муж заставил ее пойти к врачу, – сказала Нэлл.

– Не знаю, по-моему, непохоже, что у Уинни депрессия. Может, это просто послеродовая хандра? С кем не бывает.

– Всем привет. – Над ними возвышался Одди, на груди у него был слинг с ребенком. Он вытер лоб рукавом футболки. – Боже, ну и жара.

Он снял кроссовки, достал из детской сумки покрывало и расстелил его рядом с Колетт.

– Отомн все никак не хочет засыпать по утрам. Я уже час гуляю, жду пока она заснет, – сказал он, садясь. – Что тут у нас? О, вино?

– Хочешь? – сказала Нэлл.

– Конечно. Хорошее?

– Сойдет.

Фрэнси все еще смотрела на Скарлет:

– Нельзя сидеть сложа руки, нужно же как-то ей помочь, да? Может, что-нибудь придумать, чтобы она могла расслабиться, отдохнуть от ребенка.

– О ком речь? – спросил Одди.

– О Уинни.

Он замер, не донеся стакан до рта:

– А в чем проблема?

Фрэнси пристально взглянула на него:

– Нет никакой проблемы. Мы просто обсуждали, что хорошо бы ей передохнуть хотя бы один вечер.

Юко нахмурилась:

– Стойте-ка, может быть, ей это не по карману. Ведь она мать-одиночка. Няня, выпивка и ужин – все вместе может выйти долларов двести.

– Не думаю, что это ее остановит. Видела, какая у нее одежда? Сомневаюсь, что у нее проблемы с деньгами. Скорее всего, проблема в том, чтобы найти няню, – сказала Фрэнси.

– Спрошу Альму, вдруг она сможет, – сказала Нэлл.

– Какую Альму?

Нэлл просияла:

– Ах да, забыла вам рассказать. Я наконец-то нашла няню. Она начнет завтра, сначала по несколько часов. А потом, когда я выйду на работу, будет целый день. Она офигенная. Я ее найму на этот вечер, сделаю Уинни подарок на прощанье.

Нэлл взяла телефон, который лежал на пледе, и проверила календарь:

– Как насчет четвертого июля? – спросила она. – Или вы собираетесь сидеть дома и клясться в верности флагу?

– Я да, но в этом году сделаю исключение, – сказала Колетт.

– Я в деле, – сказал Одди.

– И я, – сказала Фрэнси. – А вы? Юко? Скарлет?

– Да, конечно, – сказала Юко.

Скарлет нахмурилась:

– К нам вроде бы собирались приехать родители мужа посмотреть на новый дом. Но вы не подстраивайтесь под меня, я не знаю, сколько еще пробуду в Бруклине.

– Я напишу всем «Майским матерям». Повеселимся на славу, я придумаю, куда пойти, – сказала Нэлл.

– Отлично. Только не забудь, уговори Уинни, чтобы она пошла с нами, – сказала Фрэнси.

Нэлл уложила Беатрис на покрывало и сказала:

– Будет круто. Несколько часов вне дома. Капелька свободы. – Она подняла стакан и допила вино. – Ничего страшного не случится. Просто выпьем по бокалу.

4 июля

КОМУ: «Майские матери»

ОТ: Ваши друзья из «Вилладжа»

ДАТА: 4 июля

ТЕМА: Совет дня

ВАШ МАЛЫШ: день 51

На седьмой неделе жизни ваш малыш должен научиться контролировать мышцы – брыкаться, елозить и уверенно держать головку. Пока ребенок постепенно развивается физически и привыкает к окружающему миру, не скупитесь на поцелуи, улыбки и всяческие похвалы. Пусть он знает, как Мамочка гордится его успехами.

20:23

Жаркий воздух был пропитан алкогольными парами, музыка играла так громко, что голова раскалывалась. Глухие удары из колонок смешивались со взрывами юного хохота. Двадцатилетки вернулись на каникулы из колледжей, они толпились за баром с родительскими кредитками в руках, дожидались своей очереди кинуть шар на песчаную дорожку у поля для бочче. Танцевали в полутьме в соседнем зале рядом с полуголым диджеем.

Нэлл протиснулась сквозь толпу и увидела их в самом конце открытой террасы. Одди сдвигал столы и высматривал лишние стулья. Фрэнси, одетая в черное хлопковое платье с весьма откровенным вырезом, здоровалась и обнималась со всеми по очереди. Там были и Юко, и Джемма, и Колетт, которая выглядела еще лучше, чем обычно: длинные распущенные блестящие волосы, светло-розовая помада. Рядом стояли еще женщины, Нэлл мало кого узнавала. Они последнее время перестали ходить на встречи, так что имен их она не помнила.

– Привет, – сказала Нэлл и подошла к Одди. Он был одет как обычно: выцветшая футболка с названием группы, о которой Нэлл никогда не слышала, шорты и стоптанные «конверсы». – Стремное какое-то место, скажи?

– Согласен.

– Кто его выбрал?

– Ты.

– А, точно. Я не ожидала, что здесь такая движуха. – Она стала высматривать в толпе официантку, ей было неловко от того, что Одди стоял так близко и разглядывал ее. Он отпил пива, над верхней губой осталась пена. Нэлл подавила в себе желание стереть след большим пальцем. – Где ты взял пиво?