– Что значит сама? – Нина Петровна недоверчиво посмотрела на Соню, а потом окинула глазами весь класс. – На тебя это совсем не похоже…

– Нина Петровна, так получилось. Сама не ожидала. А новый дневник я принесу обязательно!

Соня говорила очень убедительно. Я даже успел подумать, что из неё получилась бы хорошая актриса. В конце концов, Нина Петровна поверила в правоту её слов и уже более мягким тоном сказала:

– Хорошо. Сама, так сама. А нам пора начинать урок.

Вера Колючкина смотрела на Соню широко раскрытыми глазами. Казалось, вот-вот она заплачет. Я понял, что она просто сгорает от стыда. А про себя подумал: «Молодец Соня. Её ничем не сломить. Не стала ни ныть, ни жаловаться учителю, что кто-то ей подгадил. Всё геройски взяла на себя. Даже Нину Петровну смогла убедить, что сама это сделала. Как говорил мой дедушка – с таким человеком можно идти в разведку».

Зато Вова сидел, крутил головой и не понимал, что произошло. Он так и не понял, почему клей оказался у него в руках, зачем Соня склеила свой дневник и почему все подумали, что это сделал он. А я сидел и придумывал, чем помочь Вере. Наконец, я ей сказал:

– Вера, успокойся. Для начала надо купить Соне новый дневник. Она не должна тратить свои деньги на это.

– Конечно! Какой ты молодец! А как это сделать незаметно? Да и деньги дома, в копилке. Придется её разбить.

– Не надо ничего разбивать. Деньги у меня есть. Я тебе дам прямо сейчас.

– Ой, спасибо тебе. Я на следующей же перемене побегу в магазин.

– Не надо никуда бегать. Во-первых, ты не успеешь. Во-вторых, если Соня сегодня увидит у себя новый дневник, она сразу догадается, что это ты его подложила, потому что только ты будешь отлучаться из класса на долгое время. Так что, мой тебе совет – купи дневник после уроков, а завтра в школе мы его Соне подкинем.

– Убедил, – облегчённо выдохнула Вера и снова почему-то покраснела всеми своими веснушками.

Вера всё сделала так, как я ей посоветовал. На следующий день до уроков мы с Верой подкинули новый дневник Соне. Для этого я отвлек Соню разговорами, а Вера очень быстро и незаметно для других открыла Сонин портфель и положила туда дневник.

Но не всё получилось так, как я предполагал. Соня же не могла знать, что кто-нибудь купит ей дневник. Поэтому вчера сразу после уроков она его себе купила. Ну, а на следующий день перед первым уроком Соня, конечно, обнаружила в своем портфеле уже не один, а целых два дневника.

– Чудеса какие-то, – задумчиво произнесла Соня и подозрительно посмотрела на Вову.

– Колбаскин, – обратилась она к соседу по парте и прищурилась, – как это можно понять? Вчера кто-то склеивает мой дневник, а сегодня в моём портфеле их уже сразу два, причём, новых. Ладно-то один я сама покупала. А вот второй откуда?

Вова вытаращил на Соню глаза и протянул:

– Мистика…

– Ага, мистика… – засмеялась Соня. – В любом случае, спасибо.

– За что, – удивленно протянул Вова.

– За всё… – продолжала смеяться Соня. Ей было понятно, что Вова просто-напросто не хочет признаваться в своей невесёлой вчерашней шутке. Но зла на него она держать не могла. Даже напротив, Соня посмотрела на Вову как-то по-доброму, а про себя подумала: «Какой он всё-таки молодец, что смог исправиться. Да ещё и скромный. До последнего не признается. Почему это я раньше в нём не замечала?». И что-то ещё в Вове ей определённо понравилось. Но, что именно, Соня ещё не поняла. Про это она как-то ещё не подумала. Но, что было ещё более удивительно, спортсмен Саша Белов стал Соне сразу неинтересен.

Вова же смотрел на два школьных дневника своими большими наивными глазами и в недоумении чесал затылок. Но ещё больше ему было непонятно, за что Соня сказала ему «спасибо».

Тут в класс вошла Нина Петровна и сразу увидела, что у Сони на столе лежит два новых школьных дневника.

– Сотникова, ты не перестаралась? – спросила она Соню.

– Нет, Нина Петровна, всё по плану, – гордо заявила Соня. – Один дневник я купила себе, а другой для того, кто может быть тоже захочет клей проверить на своем дневнике.

– Молодец, – рассмеялась Нина Петровна. – Чувство юмора у тебя хорошее.

«Вот это да…», – подумал я. «Опять Соня выкрутилась. Для неё самой второй дневник был неожиданностью, а она уже успела придумать, что сказать учителю. Да так придумать, что Нина Петровна не только ей поверила, но ещё и похвалила. Ну, правда, быть Соне актрисой», – я в этот момент чувствовал себя как в театре на спектакле. Спрашиваю у Веры Колючкиной:

– Как ты думаешь, Соня правда ни на кого не обижается за склеенный дневник?

– Кажется, что нет. Видишь, как она радуется. Только Колбаскин сидит и не понимает, что произошло. И, правда, тугодум какой-то, – разочарованно ответила мне Вера и продолжила:

– Знаешь, я раньше думала, что он хороший друг, а выяснилось другое. Хотя ничего плохого Соне он и не сделал.

А про себя Вера подумала: «Если бы Вова был настоящий друг, он бы обязательно предложил Соне купить новый дневник, даже если знал, что ни в чем перед ней не виноват».

После этой истории Соня Сотникова и Вова Колбаскин стали настоящими друзьями. Так уж получилось, что Вера Колючкина своей «проделкой» не рассорила их, а, наоборот, сблизила друг с другом. Но Вера за это вовсе не переживала. Всё своё внимание она обратила… в мою сторону. Однажды Вера мне призналась, что я – самый настоящий друг и этот, как его, «джентльмен». Я плохо понял, что это значит, но почему-то было приятно.

В общем, всем стало хорошо – и мне, и Вере, и Соне с Вовой. А эта история надолго всем запомнилась. А все в классе, кроме меня, Веры и Вовы, так и думали, что Сонин школьный дневник склеил Колбаскин. После этого кто-то в классе предположил, что для того, чтобы с кем-то крепко подружиться, нужно всего-навсего склеить будущему другу школьный дневник. Причём склеить его как можно крепче самым хорошим клеем, чтобы дружба была такой же крепкой и сильной.

Один Саша Белов так и не понял, почему это у Сони оказался то один склеенный дневник, то сразу два новых. Наверное, ему было некогда думать, потому что он всегда был занят мыслями о спорте. Зато через некоторое время кто-то склеил и его школьный дневник. Как я понял, дружба в нашем классе была вещь заразная…

Однажды в нашей школе открыли театральную студию. Возглавляла её Инна Васильевна, которая, кроме этого, вела у нас уроки музыки. Я сразу предложил Вере Колючкиной туда записаться. Вера согласилась и говорит:

– А давай возьмём с собой Вову Колбаскина.

– А он пойдет? – недоверчиво произнес я.

– А мы скажем, что Соня Сотникова тоже пойдет. И тогда никуда он не денется!

– А почему ты так сильно хочешь его взять?

– Да вот хочу посмотреть, как он себя на сцене вести будет. Будет ли, как обычно, стесняться или, наоборот, станет раскованным.

– А вдруг Вова не захочет пойти на этот эксперимент?

– Придумаем что-нибудь. Главное – предложить.

И мы сразу после уроков подошли с Верой к Вове. Он, как обычно, жевал какую-то булку и глазел по сторонам.

– Колбаскин! – окликнула его Вера.

– А? – Вова обернулся, и вылупил на нас свои наивные глаза. Мне стало смешно. Я сразу представил его на сцене с такой же глупой физиономией, мямлящего какие-то театральные фразы. Тут Вера, сверкая своими веснушками, говорит:

– Ты знаешь, что записан в актёры?!

– Не-е-т, – протянул Вова. – В какие ещё актёры?

– В самые, что ни на есть, настоящие! Те, которым зрители после спектакля аплодируют, цветы дарят, автографы просят. И все только за то, что ты на сцене заученные слова говоришь.

– А кто меня записал? – спросил Вова у Веры.