Крон кивнул, а потом оглянулся. Будто воришка, собирающийся стащить яблоко с витрины. В общем-то, мотивы его были очень похожи.

Выпад парня в темноте был практически неразличим, а почувствовав, как мягкие губы прижались к ее, Альма еле сдержала вскрик.

– Прости, – Крон оторвался так же резко. – Спокойной ночи, Альма, – еще один поклон, и, не оглядываясь, парень помчал обратно к экипажу. Специально выпросил его у отца, чтоб иметь возможность проводить Альму до самого дома. Она, кажется, оценила.

Дождавшись, когда экипаж скроется за поворотом, Альма вошла в дом. На губах все так же играла задумчивая улыбка. А может…? Ведь он действительно влюблен в нее. Влюблен настолько, что ей иногда кажется, этого чувства хватит на двоих, возможно, она даже когда-то сможет ответить тем же…

– Ты опоздала, Альма, – из раздумий девушку выдернул холодный голос опекуна. Он стоял на лестнице, преграждая собой путь. Обойти его не удалось бы, да и, судя по взгляду, он не дал бы.

– Простите, мой лорд. Я думала, что вернулась вовремя, – она действительно всегда тщательно следила за этим. Слишком важно было иметь возможность делать подобные вылазки.

– Я запрещаю выходить тебе из дому ближайший месяц, Альма.

– Мой лорд? – Альма застыла, ступив на первую ступеньку.

– Ты опоздала, не сдержала слово. Я запрещаю выходить. Что непонятно?

– Я опоздала на пять минут, мой лорд, – опешив, девушка даже не могла до конца понять, что происходит. – Простите, такое больше не…

– Я предупреждал, и да, такое не повторится, потому что больше этот… он, к тебе не подойдет.

Все, на что хватило Альмы, это сделать шаг обратно, с лестницы.

Никогда она не видела Ринара таким. Злым, напряженным, угрожающим. Ни после их поцелуя, ни после ярмарки. А сейчас… Меньше всего он походил на себя. Вечно меланхоличного, безразличного. В нем клокотала ярость. Не понятна была лишь причина.

– Что-то случилось, ваша светлость? – совершенно растерявшись, Альма не находила даже что сказать.

– А ты считаешь, что ничего не случилось? – он снова сверкнул глазами, делая шаг вниз по лестнице.

– Я не знаю… Возможно, если вы мне объясните, я смогу…

– Я не позволю превратить свой дом в комнату свиданий, – мужчина сделалеще один шаг вниз, Альма же невольно сжалась под слишком уж пристальным взглядом.

Неужели, задумывая все это, она хотела именно такой реакции? Нет, она не желала его злости, а получилось… Он был по-настоящему зол.

– О чем вы, мой лорд?

Прежде, чем ответить, Ринар усмехнулся. Такой ангел сейчас стоял перед ним. Чистый, сотканный из света, наивный и безгрешный. Вот только стоило вспомнить, как этот ангел ловил губами поцелуи на крыльце, хотелось свергнуть его на землю, чтоб иметь возможность убедиться: чистота – лишь показушна.

– Неужели ты так хочешь стать главной героиней городских сплетен? Или ты уже ею стала?

– Я ничего не…

Он продолжал наступать, а она пятиться.

– Думаешь, это достойное юной леди поведение, Альма? Думаешь, леди позволяют себе целоваться бог весть с кем на глазах у честного народа…

– Я не… – слушать ее явно не собирались. Ринар сверлил девушку злым взглядом, приближаясь шаг за шагом.

– Ты не что? Я запрещаю тебе встречаться с ним. Запрещаю выходить за эту дверь без моего разрешения, – мужчина указал куда-то за спину растерянной Альмы. – А если вздумаешь ослушаться…

– Что? – но, как оказалось, с растерянностью легко справиться, достаточно разозлиться. Ведь злиться умел не только он. Но в отличие от Ринара, у Альмы были на то причины. – Что вы сделаете, мой лорд? Выгоните? Так я сама уйду!

В девушке взыграла гордость. Она прекрасно осознавала свою зависимость от стоящего напротив мужчины, но не могла позволить помыкать собой лишь потому, что он превосходит ее статусом и состоянием.

– Альма, – обычно такой мягкий голос спустился практически до рыка, он выдохнул ее имя, стиснув зубы.

– Не смейте унижать меня, ваша светлость… – девушка вздернула подбородок, заглядывая в серые глаза уже без тени опасения.

– Я не собираюсь унижать тебя, ты сама ведешь себя, как…

– Кто? – нет. Это определенно не то, к чему она стремилась. Если ревность выглядит так, если ревнуя, он становится таким, Альма готова была забыть о собственном плане навсегда.

Ринар долго хранил молчание, прожигая в ней дыры глазами. Может, ждал, что она первой отведет взгляд, может, что сама ответит на свой же вопрос, но она выдержала.

– Я запрещаю, Альма.

– Почему?

– Я твой опекун! И я ответственен за тебя!

– Опекун? Да вы ничего обо мне не знаете! Опекун…! Не смешите… – Альма больше не отступала. Зло дернув за тесемки плаща, она сбросила накидку, скомкала ее в руках.

– Что? – голос Ринара снова опустился до шепота, на этот раз предупреждающего.

– Что слышали, милорд. Вы не интересовались мной все эти годы, может, Аргамон и стал мне опекуном, но не вы! О какой опеке идет речь? Вы дали мне все это, – она бросила взгляд на собственную одежду, – но не опеку! Вы понятия не имеете, что такое опека, вам было наплевать на меня все это время, а теперь… Я не стану слушаться ваших приказов! – впечатав плащ в грудь мужчины, Альма заставила его отступить, чтобы иметь возможность пройти. Несясь вверх по лестнице, она чувствовала, что гнев лишь растет с каждой секундой.

Она сама бы не ответила, как так произошло, что он заставил ее потерять контроль над собой, но сдержаться не смогла.

– Альма! – оклик заставил девушку остановиться уже на лестнице. Остановиться, но не развернуться.

– Я не шутил, забудь об этом… Чтоб я больше не видел!

– Почему? – она оглянулась, прекрасно понимая, что теперь уже ее взгляд способен испепелять. Испепелять его.

– Ты слишком молода, чтоб понимать, что ничем хорошим это не закончится.

– Перестаньте! – незаметно для самой себя, Альма сорвалась на крик. – Перестаньте! Вы ничего не знаете обо мне! И не имеете права обвинять меня в молодости и глупости! Не имеете!

Ринар на секунду замер, опуская взгляд на оставленный в руках плащ. Когда-то он заставил Аргамона оставить ее в покое, но тогда усач не довел девочку до такого состояния, как смог сам лорд, а теперь… Она дышала тяжело, глаза метали молнии, а ноздри снова предательски подрагивали, не справляясь с тем потоком воздуха, который она пыталась выгнать из себя вместе со злостью.

– Я волнуюсь за тебя, Альма, – а он… Он не нашел ничего лучше, кроме как скрыть чувства, которые сам еще толком не понимал, под маской заботы.

– Не врите себе, милорд. Вы не волнуетесь, вам просто не нравится… Не нравится, что влюбленная в вас девочка сдержала слово! Я обещала, что вы больше не услышите о моей глупой влюбленности, и так оно и будет, но не заставляйте считать, что эта глупость не только моя! – Альма помчала вверх по лестнице, не разбирая дороги и уже не оборачиваясь.

Боже, неужели она действительно это сказала? Неужели осмелела настолько?

***

Ринар остался стоять в холле, различая стук каблуков по ступенькам, по коридору, звук захлопнувшейся двери и тяжелые шаги девушки уже за дверью.

Дьявол, неужели она действительно это сказала? Сказала то, что так долго не выходит у него из головы. Неужели он ждал столько лет, чтобы теперь… Чтобы влюбиться в кальми?

Дни до Праздника прошли слишком быстро. Возможно, не уедь Ринар по неотложным делам на следующее же утро, все было бы не так.

Уносясь все дальше от ворот собственного особняка, мужчина пытался не думать о том, что оставляет там. Пусть поездка ко двору была давно запланирована, пусть маленький взрыв, произошедший в холле, остался лишь в памяти двоих, пусть это не выглядело бегством, но это совершенно не означало, что Ринар не убегал. Он нее, от себя, от шаткости мыслей и чувств, к которой был откровенно не готов.

В отъезде у него было достаточно времени на то, чтобы подумать, остыть, решить, что делать дальше. И, как всегда, стоило оказаться вдали от Альмы и ее нового незадачливого ухажера, которого то и дело хотелось убить голыми руками, Ринар постепенно осознавал, что все происшедшее – глупости.