========== Пролог ==========
Вкрадчивое тепло северных краев проявляется не сразу, но, чем дольше идет весна, тем сильнее дают о себе знать осмелевшие лучи потеплевшего солнца. Они растаивают снежные сугробы и дарят надежду своим светом. Только вот Эгмонт Окделл, собирающийся на неизбежную войну за благо Талигойи, не надеялся ровным счетом ни на что. На чудо для себя глава древнего рода не рассчитывал, но беспокоился за семью. За двенадцать лет брака он так и не смог обзавестись сыном. Теперь мужчина сидел в своем кабинете, в темной башне, перед догорающей свечой, и вертел в пальцах перо, пытаясь подобрать нужные слова, дабы оставить их на развернутом листе белой бумаги.
Но что записанные слова? Они могут быть неверно поняты, могут быть уничтожены или же наоборот, обнаружены. С кончика пера сорвалась капля чернил и беззвучно шлепнулась на белоснежную поверхность листа, портя его. Окделл усмехнулся. К кошкам… Пусть все катится к закатным тварям, это верный знак того, что письмо не поможет. Придется идти на крайние меры. Потерев глаза, он прерывисто вздохнул. Хотелось спать и пить, но почти не оставалось времени — на войну предстояло ехать буквально завтра.
Тук-тук-тук.
— Кто там? — с легким раздражением уточнил мужчина, решив, что побеспокоили присланные докучливой женой слуги. — Я занят.
— Отец, можно войти? — прозвенел голос за дверью.
— Айрис? Рейчел?
А, не все ли теперь равно? Поставив перо в чернильницу, Эгмонт посмотрел на дверь и понадеялся, что выражение его лица оказалось достаточно приветливым, чтобы дочь не почувствовала, что дело неладно. Дверь подалась девочке с глухим скрипом — плохо смазанные петли давали о себе знать. Надо будет приказать слугам, если успеет…
— Рейчел.
Теперь ему стало лучше видно девочку в темно-красном платье и с русой косой, перекинутой через плечо. Вспыхнула новая зажженная свеча от щелчка огнива и стало заметно, что одета Рейчел в теплый плащ, раскраснелась и запыхалась. Вполне возможно, что ее тоже прислала Мирабелла, едва дочь вернулась с прогулки. Шутка ли — муж закрылся в своей башне на целые сутки и не выходит оттуда. Но герцог тут же выкинул эту мысль из головы, потому что раз пришла именно Рейчел, то им предстоит долгий и неприятный разговор. Или наоборот, короткий. Но мерзости это не убавляет.
— Да, проходи, — отозвался он, вымученно улыбнувшись. — Садись.
— Отец, матушка…
— Потом о матушке. Рейчел, я уезжаю на войну… — тут он замялся. Не хватило слов, чтобы произнести дальнейшие страшные слова; взгляд зацепился за длинную плотную занавеску, почти полностью закрывающую окно. — Если со мной что-нибудь случится, ты оденешься мальчиком и станешь герцогом вместо меня.
— Но… — Рейчел явно не ожидала такого прямого заявления. — Отец, не говорите так!
— Поздно, дочка, — нахмурился мужчина, покачав головой. — Тебе придется лгать и носить мужской костюм, много изворачиваться и научиться фехтовать. Эдит и Дейдре для этой роли слишком малы, а Айрис — несдержана.
Что он забыл добавить? Что в столице наверняка знают: в семье Окделла четыре девочки, а не три девочки и мальчик. Как-то это записано в бумагах, но он уже договорился с Эйвоном Лараком и Августом Штанцлером. Не знать бы последнего мерзавца вовсе, однако иного выхода нет, в случае отсутствия у Повелителя Скал наследника семья обречена и род попросту угаснет. Он же все продумал, обсудил с нужными людьми, четыреста раз себя при этом проклял, но будет так.
— А матушка знает?
— Я напишу матушке в письме. Не говори ей раньше времени.
Голос у старшей дочери, даже когда она подрастет, не будет слишком тонким, а фигура — слишком изящной. Надорские женщины не отличались девичьей красотой и всегда были худощавы и прямы — это Эгмонт еще помнил по своим сестрам. Внешне же Рейчел, как и Айрис, походила на него — никто и не засомневается в их родстве. Так что с этим все в порядке. Что еще он забыл упомянуть?
— Никогда не доверяй человеку с именем Август Штанцлер, — мрачно сказал он, подумав, что дочь может быть доверчивее, чем был бы сын. К тому же, предосторожности не помешают. — Все, иди. Скажи матушке, что к обеду я спущусь.
— Хорошо.
Рейчел Окделл не ответила отказом. Бедное дитя, знала бы она, встреча с каким осиным гнездом готовит ей жизнь! Некоторое время Эгмонт наблюдал за ее удаляющейся фигурой, смотрел на слегка растрепанную русую косу, мотавшуюся за спиной. Наверное, опять с Айрис носились по двору. Жаль, что скоро детские забавы для Рейчел прекратятся. Стараниями старого кансилльера она станет Ричардом и будет обречена на тяжелые испытания. Впрочем, предполагать это не хотелось, ведь все еще есть маленькая вероятность того, что он вернется и Мирабелла зачнет нового ребенка. Хорошо, если это будет мальчик…
Но мысли мыслями, а собираться надо. Вздохнув, Эгмонт смял испорченный лист, подвинул к себе новый и принялся строчить письма. Всего их планировалось два — Штанцлеру и Мирабелле. Каждое содержало в себе сухие, ни к чему не обязывающие слова: одного он просил сохранить остатки совести и выполнить обещания, другую — позаботиться о том, чтобы старшая дочь никем не была раскрыта. Последнее письмо герцог положил под холодный, пока не занятый подсвечник, поблескивающий в углу стола бронзой. Теперь нужно позвать курьера, чтобы отвез письмо в столицу. И да… еще одно письмо, отвертевшимся от мятежа Приддам…
Выслушав указание, курьер-северянин молча кивнул и вышел, а Эгмонт подумал над тем, что теперь наверное уже все сделано и последнее, что ему осталось, это дожидаться Оливера Рокслея, а потом они поедут в столицу. Конечно, Мирабелла будет недовольна, конечно, борцы за Талигойю понесут тяжелые потери и скорее всего погибнут, но попробуй тут что-нибудь изменить. Остальное уже просчитано за него, Эгмонта, Штанцлером, и назад пути нет. Всего мужчина не знал, рассчитывал лишь, что старик расскажет, как нужно действовать, но ведь Штанцлер ничего не смыслит в войне.
Пока Эгмонт терзался страданиями, одиннадцатилетняя Рейчел спустилась из башни к матери, несколько раз едва не скатившись в полумраке по каменным ступеням. Слова отца немало напугали и одновременно заворожили ее. Но как она, та, что никогда не услышит Скалы, сможет стать герцогом Окделлом? Велика ли вероятность, что не раскроют? И кто этот Август Штанцлер?
— Матушка, отец велел передать, что скоро спустится, — доложила Рейчел Мирабелле, осторожно проскользнув к ней в покои.
— Хорошо, благодарю, дочь моя, — ответила та спокойно. — Можешь идти.
Это спокойствие было напускным и временным, как если бы в Надоре стало жарко, а камни внезапно потеплели бы. Несмотря на юный возраст, Рейчел чувствовала: скоро быть беде. Слишком хмурым стал отец в последние дни, слишком печален Эйвон Ларак, и слишком часто матушка недовольно поджимает губы. Все четыре девочки старались вести себя хорошо, но дело совсем не в их поведении, это проще простого. Совсем в другом…
Прошло еще немного времени, прежде чем герцог Эгмонт Окделл отправился в долгий путь. Заржали во дворе тревожно лошади, зазвучали мужские голоса, и его жена с дочерьми вышли провожать Повелителя Скал. Спустившись по каменным ступеням, герцогиня сдержанно пожелала мужу удачного пути и быстрого возвращения, однако все видели, что в ее уставших глазах застыли раздражение и беспокойство.
— Отец, возвращайтесь поскорее, — промолвила тихо Рейчел, с надеждой взглянув на Эгмонта. На ее голове был капюшон, а на ногах — мальчишеские штаны, поэтому присутствующие не распознали подделки. — Я верю в то, что Скалы не оставят вас.
То была проверка, сможет ли держаться ложный Ричард, как ему подобает или нет. Пока все шло, как нельзя лучше.
— А я верю в тебя, Ричард, — с теплом произнес Эгмонт, обнимая «сына». — Береги свою матушку и сестер, если со мной что-нибудь случится.
— Да, отец.
Удаляющийся стук копыт показался девочке столь же тревожным, как и ржание, но своих мыслей она выдавать не стала. Слишком многое теперь зависело от нее одной и слишком тяжелая ноша скоро ляжет на ее плечи. Тем не менее, нельзя отступать, нужно хранить Надор и делать все, чтобы ее как можно дольше считали мальчиком. Только тогда все будет хорошо.
