Он встретился со мной взглядом.

– Две недели назад я не услышал ни одного возражения.

– Их и не было. Но потом ты, шовинистская свинья, открыл свой рот и полил меня дерьмом, испоганив весь интерес и нежности.

– Шовинистская свинья? – смахнув волосы со лба, повторил он. – Ладно. Я знаю, что повел себя как придурок. Но поверь мне, мы с тобой…

– Мы провели вместе ночь. Ты прав. Мы переспали. И ты ушел из моего дома, не ожидая ничего в дальнейшем, и меня это устраивало. Именно этого мне и хотелось. Но сейчас ты почему-то решил, что весь мир вращается вокруг тебя. – Прищурившись, я посмотрела на Ника. – Мне понравилась та ночь, но только потому, что мне нравится секс, и это не означает, что я безрассудная, шлюха или дура.

Он опустил руки и отступил на шаг назад. Удивление мелькнуло на его лице.

– Я никогда так тебя не называл.

– Да что ты говоришь? – Я иронично усмехнулась. – Возможно, ты и не произносил это вслух, но явно думал, что я отчаялась, когда решил, что мой приход сюда связан с тобой. К тому же ты явно невысокого мнения обо мне, раз считаешь, что можешь забраться ко мне в трусики после этих слов. И не стоит забывать, что ты почему-то подумал, что после одной ночи со мной можешь диктовать мне, куда ходить и что делать. Ты явно считаешь меня дурой.

Он нахмурился.

– Стеф…

– Молчи. – Я подняла руку, останавливая Ника. Потом показала ему средний палец и, схватив сумочку, обошла его. – Разговор закончен, а ты… иди на хрен.

В начале второго ночи я сидела в хлопковых пижамных шортах и старой толстовке Университета Шепарда на диване. Вернувшись из бара, я съела полкоробки мороженого и теперь прижимала к себе серую подушку с шевронным принтом и смотрела телевизор. На экране заканчивался обратный отсчет, а затем в кадре крупным планом появилось лицо Дрю Бэрримор. В ее больших глазах отражались все надежды и ожидания, которые когда-либо чувствовала каждая девушка, осознав, что полюбила по-настоящему.

Боже, эта сцена – именно эта – была одной из моих самых любимых во всех фильмах. Момент перед тем, как Сэм появился на поле, доказывая, что он заботится о Джози, несмотря на ее обман.

Это растрогало меня до слез.

Мне ни капли не было стыдно. Вообще.

Моя подруга Кора, с которой мы вместе учились, на дух не переваривала Дрю Бэрримор. Это всегда казалось мне невероятно странным и никак не влияло на мою любовь к фильму.

Конечно, мало чего романтичного можно найти в том, чтобы притворяться подростком и вернуться в двадцать с лишним лет в старшую школу, а затем влюбиться в своего сексуального и ранимого учителя английского языка. Этот фильм вряд ли стал бы популярным в наши дни, но было что-то в их первом поцелуе, отчего мое сердце растекалось в лужицу.

Выпрямившись, я сжимала подушку, когда время закончилось, а бедная Джози выглядела убитой горем. На экране появились зрители, лица которых выражали сочувствие. Позже раздался тихий ропот, который перерос в громкое «ура!». Все повернулись, и вот появился он. Сэм.

Вернее, актер Майкл «Жаль, что ты не мой папочка» Вартан. Он поспешил вниз с трибуны, вокруг разрастались девчачьи визги, а я сильнее прижала подушку к груди…

– Ой! – Внезапно почувствовав боль, я откинула подушку и прикоснулась к груди. Она оказалась очень чувствительной.

Я начала мысленно подсчитывать, когда должны начаться месячные, когда в дверь забарабанили.

– Какого черта?

Неясное беспокойство забурлило во мне. Да кто мог прийти в полвторого ночи? Черт. Да дело даже не во времени. Я еще ни с кем здесь не сдружилась так хорошо, чтобы сказать кому-то свой адрес.

Подняв пульт с дивана, я поставила фильм на паузу как раз в тот момент, когда Сэм спустился на поле. Стоило мне встать, как снова раздался стук. Я поправила толстовку и тихо подкралась к двери, пока в голове крутились образы серийных убийц. Приподнявшись на носочки, я заглянула в глазок.

– Какого черта? – вновь пробормотала я.

По другую сторону двери стоял Ник, засунув руки в карманы и разглядывая пустой коридор. Я молча уставилась на него, прекрасно помня, как ошиблась в нем. Не знаю, почему я заметила, что у него нет шлема. Хотя это совершенно не имело значения. Все же зачем он пришел? Я не сомневалась, что после моих прощальных слов он поймет: нам не стоит дальше общаться. Ник оказался высокомерным, но вряд ли был настолько тупым, что заявился сюда, чтобы переспать со мной.

Вмиг любопытство затмило здравый смысл. Хотя я понимала, что лучше просто выключить свет и проигнорировать его, все же протянула руку и открыла дверь.

Ник тут же повернулся ко мне, вытаскивая руки из карманов. На секунду его светло-зеленые глаза спустились по моему телу, до самых кончиков пушистых носков, и вернулись к лицу. Он не оборзел? Сжав губы, я сложила руки на груди и приподняла бровь.

На его щеках появился легкий румянец, который сменила скромная улыбка, когда Ник протянул руку.

– Привет. Меня зовут Ник Бланко.

Хм, что? Я посмотрела на его руку, потом вновь ему в глаза.

– Я подумал, что мы могли бы начать все сначала, – пошевелив пальцами, сказал он. – Кажется, мы не очень хорошо начали.

– Думаю, мы начали… очень хорошо.

В его улыбке появилось озорство.

– Согласен. Отличное уточнение. Мы действительно хорошо начали.

– Но потом ты все испортил. – Я переступила с ноги на ногу. – Действительно все испортил.

От улыбки не осталось и следа.

– Ты права. Именно поэтому я здесь. – Он снова пошевелил пальцами. – И хочу начать все заново.

Это показалось мне подозрительным. Я не считала себя параноиком или недоверчивым человеком, но сейчас не понимала, зачем ему это.

– Почему?

– Почему? – повторил он, пока его рука все еще застыла в воздухе между нами.

Я кивнула.

– Да, почему? Мы переспали. На этом все. Мне показалось, что ты не сильно возражал, когда считал, что больше никогда не увидишь моего лица. Раз ты привык так поступать, то почему хочешь начать все сначала?

Казалось, он не ожидал этих вопросов, потому что на его лице застыло недоумение.

– Я… я не знаю.

Мои брови поползли на лоб.

– Ты не знаешь?

Он покачал головой.

– Обычно меня только радовало, что не придется больше видеть лица девушек. И это… мне даже нравилось.

Мои глаза расширились.

– Ну… по крайней мере, ты честен. Но это лишь усиливает мое любопытство.

– Знаю. – Ник вновь пошевелил пальцами, поманив меня. – Я просто… Слушай, а мы можем поговорить в квартире? Здесь довольно холодно, к тому же вряд ли соседи оценят, что под их дверьми болтают посреди ночи.

Приподнявшись на носочки, я выглянула ему за плечо и снова опустилась на пятки.

– Ну, не знаю…

– А тебя сложно уломать. – Он наконец опустил руку.

– Это потому, что я неуламываемая.

Уголки губ Ника приподнялись.

– Не уверен, что есть такое слово.

– Ты кто? Грамматический полицейский?

Он заулыбался, а жесткие черты его лица смягчились.

– Я тот, что про себя исправляет ошибки каждого.

– Ого. Ничего себе. Ты не просто придурок, а дотошный придурок.

К моему удивлению, Ник громко рассмеялся. Это был тот же самый смех, который звучал сегодня в баре до того, как он заметил меня. Звонкий и заразительный.

– Ты всегда говоришь все, что у тебя на уме?

– Довольно часто, – ответила я. – А тебе что-то не нравится?

– Нет. С чего ты вязла? – удивленно поинтересовался он. – Так ты собираешься впустить меня в квартиру или нет?

Я задумалась, что делать дальше. Ник вел себя как придурок, а его взгляды на отношения заросли паутиной. Он и правда думал, что может запретить девушкам появляться в баре после того, как переспал с ними? Какого черта? Но, опять же, может, девушки знали и соглашались с этим. Но я-то – нет, а Ник почему-то этого не понял.

Люди совершали ошибки и постоянно лажали, а я не из тех, кто долго лелеет обиду. Но не в этот раз. Ведь стоило признать, под гневом скрывалась боль. Хотя я и не ждала многого от Ника, но и такого приветствия – тоже. Это уязвляло. А ведь я обычный человек.