– Ты никогда не войдешь в мою спальню! – вскрикнула мачеха и заплакала, стали слышны ее всхлипывания. Наверное, отец обнял ее: он еще говорил что-то, но тихо и неразборчиво, будто шептал на ухо.

Золушка на цыпочках прошла дальше, спустилась по лестнице на два этажа ниже, скользнув в безлюдный коридор, оказавшись в той части замка, где располагались подсобные и хозяйственные помещения и бытовки для слуг. Вечером они пустовали, после работы люди предпочитали возвращаться в деревни, к своим семьям, утром возвращались на рабочие места, переодеваясь внизу, в комнате охраны. Вышколенные слуги старались не мешать обитателям замка и не попадать им лишний раз на глаза.

Саламандр ждал ее в комнате. Золушка прыгнула на кровать, пристроившись рядом.

– Иксер, мы целовались с принцем! – поделилась она своей радостью.

Иксер сел, в раздумье помахивая хвостом.

– И ты мне ничего не скажешь? – не выдержала она.

– А я должен? – саламандр равнодушно зевнул. – Я верю, что он увлечен тобой, ты необычная драконница. Но он королевский сын, а ты дракон-полукровка. Если завтра ему прикажут жениться на оборотнице, потому что нужно заключить мирный договор с оборотнями в Северных землях, он женится. А когда храмовники его заклеймят брачной печатью, он забудет тебя.

Холодный голос саламандра больно ударил в сердце. Он почти слово в слово повторил то, что она только что подслушала в кабинете отца.

– Ты тоже думаешь, что мы не сможем быть вместе?

– Золушка, оглянись вокруг! – Иксер сочувственно положил лапу ей на колени. – Твоя помолвка еще в силе. Принц во дворце, а мы в каморке. И завтра с утра, вот увидишь, мачеха нагрузить тебя работой. Ничего не изменилось.

– Не нагрузит, – Золушка тихо и предвкушающе рассмеялась. – Вот увидишь, завтра вместо меня будут работать Ядвига и Огневица… А еще я кое-что узнала о маме, – радостно сообщила она. – Город и страну, в котором они встретились. У нее светлые волосы, ведьмовская татуировка на руке, и кольцо в виде змеи с камнем, который меняет цвет.

Иксер приподнял морду, задумчиво уставившись в пространство.

– Кольцо можно украсть, продать, потерять, а волосы и татуировка уже кое-что. – он оживился. – Ты не можешь расспросить отца поподробнее?

– Я попробую. Только не знаю, как. Он не слишком-то со мной многословен. А если намекну, что кое-что знаю, он поймет, что я подслушивала. А еще моя мама пахнет морозной свежестью, сиренью и землей после дождя! – мечтательно вспомнила Золушка, поглаживая Иксера между ушами.

– Запах – это тоже кое-что! – промурлыкал саламандр. – По запаху мы ее из-под земли достанем!

– А еще… – глаза Золушки заблестели. Она встала. Подошла к столу, потянулась, проведя рукой по стене. Там, где раньше были нарисованные ею цветы, остался голый серый камень.

– Вот-вот, хотел тебя спросить… – Иксер недоуменно уставился на стену. – Зачем ты стерла рисунок? Красиво же было. Без них стена выглядит обшарпанной.

– Я их материализовала и высадила на берегу. Не знаю, как это произошло, – Золушка подняла ладони, рассматривая пальцы. – Я думала о принце. А потом вдруг из меня вышел свет, закружился, и цветы упали на стол.

Саламандр подобрался, прищурив взгляд.

– Тебе удалось создать растение? – Иксер возбужденно спрыгнул на пол, взобрался на стол, щупая лягушачьими когтистыми лапами стену. – Золушка, ты понимаешь, что это значит? – обернулся он. – Ты светлый альв! Ты должна это закрепить! Мы будем самыми богатыми в человеческих землях!

– Но… у меня нормальные уши, немножко только! – Золушка пощупала их, убедившись, что они не отрасли за это время. – Я совсем не похожа на альва.

– Ты альв наполовину, а магия оказалась доминирующей! Может, рванем в человеческие земли прямо сейчас? Здесь учить тебя их магии никто не будет. Может, да ну его это совершеннолетие? Что оно тебе дает? Только то, что тебя можно продать какому-нибудь старику подороже.

– Иксер, но отбор… – с мольбой взглянула Золушка на друга. – Если меня пригласят, я останусь. Прошло столько лет, а мама обо мне ни разу не вспомнила. Она могла бы хоть раз меня навестить, узнать, как я живу, как у меня дела.

Саламандр тяжело промолчал – возразить оказалось нечего. Посещать земли драконов людям не запрещали. Обычно, сюда перебирались те, кто хотел подзаработать. По человеческим меркам, за службу в драконьих землях платили очень хорошо. Кто-то приезжал, кто-то возвращался назад, сколотив капитал. Мать Золушки так и не объявилась.

– Я все же надеюсь, что у твоей мамы найдется веская причина, почему она от тебя отказалась, – грустно согласился он. – В конце концов, твоя мама – не главное. Мы летим в человеческие земли, чтобы избежать уготовленной тебе участи.

Золушка переоделась в ночнушку, залезла под одеяло, потушила светильник на стене.

Иксер улегся в ногах и быстро заснул, посапывая.

А ей не спалось, сон не шел. Она пыталась представить принца, желающего ей спокойной ночи, но как раз сегодня не получилось. Слишком много произошло событий за этот день. Удивительных и неожиданных. Ей даже ее кровать сейчас казалась необыкновенной, как и подушка, к которой она прижималась щекой. Здесь, на этой кровати, повалив на подушку, принц признался ей в любви.

Ей! Ей одной!

Он думал о ней, мечтал, желал, как женщину. И она прислушивалась к себе, к своим чувствам. Она еще не знала, каково это быть женщиной, но физиологию в Академии преподавали, и из того, что происходит между женщиной и мужчиной не делали секрета. Через месяц любая ее сокурсница могла выйти замуж, стать матерью. Многие драконницы об этом мечтали, а кое-кто уже попробовал запретную любовь, перешептываясь об этом с подругами на переменах. Но раньше это были лишь слова и картинки, вызывающие стыдливость.

Она вдруг вспомнила то, что давило в спину твердо и упруго, когда наткнулась на принца…

Если они будут вместе, эта штука однажды войдет в ее лоно, чтобы унять то сладостное поскребывание и приятную щекотку внизу живота, спускающуюся вниз сладкой ноющей болью, требующей удовлетворения.

От одной мысли о близости с принцем щекотка нарастала, мысли начинали мешаться, а внимание приковывалось к до одури приятным спазмам, и она невольно потрогала себя, почувствовав, как там все набухло и увлажнилось. От легкого касания пальцем по телу прошлась сладчайшая судорога и перехватило дыхание.

Золушка до боли прикусила палец, чтобы отвлечься. Иксер спал в ногах, и от непристойных желаний ей стало неудобно. Но как же хотелось, чтобы принц продолжил то, что она начала.

Да, она была готова стать женщиной!

Женщиной принца!

Принц проснулся. Не открывая глаз, вспомнил вчерашний день, и губы его непроизвольно растянулись в широкой довольной ухмылке.

Золушка…

Наконец-то он признался ей в своих чувствах, и она ответила взаимностью. Ох как у него вечером болел чугунный живот, от того что не смог довести дело до конца. Но скоро этому придет конец, его воробушку придется распрощаться со своим стыдом, отдаваясь, как и положено страстной женушке.

А как было бы здорово проснуться вместе!

Притянул подушку, вдыхая едва уловимый аромат…

Не обнаружив его, открыл глаза, приподнял голову, отыскивая взглядом драгоценную синюю лету. Беспокойно перевернул подушку, откинул одеяло.

– Ты это ищешь? – прозвучал голос ее величества со спины.

Принц повернулся, сел, прикрыв голый живот одеялом, торопливо стягивая со спинки кровати халат.

– Матушка? Доброе утро… – ее величество сидела в изголовье и теребила в руках ленту. – Чем обязан такому раннему визиту?

Ее величество легким жестом махнула в сторону купальни.

– Для начала, приведи себя в порядок.

Принц вышел.

Ясно, матушка пришла лишить его сладкого за вчерашнее. Подсматривала. Будет читать нотации о недопустимости его поведения.

Поздно!

Он ополоснулся, хотя делать этого с вечера не планировал, пока на нем еще оставался запах воробушка, а его тело помнило касание ее рук и губ и крепко прижатого к груди тела. И рассмеялся сам над собой – крыша поехала окончательно. Но это его не беспокоило, она поехала в нужную сторону, делая его счастливым. Когда воробушек будет рядом, все встанет на свои места. Сегодня он даже смотрел на себя в зеркало другими глазами. Он был невероятно хорош, брутален, крепок, и светился довольством, как кот, которому дали лизнуть сметану.