Она не двинулась с места и лишь сосредоточилась на своих болячках: ноги, поясница, плечи.

– Тесс, я тут подумал…

– Мм?

За линзами очков глаза Колина делались маленькими, как у крота, отчего высокий шишковатый лоб с залысинами казался необъятным.

– Все, за что ратовал Барри в местном совете. Все, за что он боролся. Филдс. Наркологическая клиника. Я весь день думал. – Он сделал глубокий вдох. – И так сказать, решил продолжить его дело.

Дурные предчувствия пригвоздили Тессу к креслу, на миг лишив ее дара речи. Усилием воли она сохранила профессионально-спокойное выражение.

– Не сомневаюсь, Барри был бы доволен, – сказал Колин.

В его странно взволнованном голосе сквозили вызывающие ноты.

«Никогда, – предельно честно сказала про себя Тесса, – никогда, ни на одну секунду Барри не допустил бы такой мысли. Кто-кто, а он прекрасно знал, что ты меньше всего подходишь на эту роль».

– Боже, – произнесла она вслух. – Я понимаю, Барри был очень…. Но это огромная ответственность, Колин. К тому же Парминдер остается на своем месте и сделает все, чтобы довершить начатое Барри.

«Нужно было сразу ей позвонить, – упрекнула себя Тесса и почувствовала угрызения совести. – Господи, почему же я ей не позвонила?»

– Но ее надо поддержать; в одиночку ей там не выстоять, – возразил Колин. – Ручаюсь, что Говард Моллисон прямо сейчас выбирает кого-нибудь из своих марионеток на замену Барри. А может, уже и…

– Оставь, Колин…

– Готов поспорить! Ты же знаешь, что он за фрукт! – Бумаги гладким белым водопадом заскользили с его коленей на пол. – Я хочу сделать это в память о Барри. Начну с того места, где он остановился. Прослежу, чтобы его дело не развеялось в пух и прах. Аргументы мне известны. Барри всегда говорил, что ему открылись возможности, которых в ином случае быть не могло. Сама видишь, сколько он сделал для общего блага. Непременно выставлю свою кандидатуру. Завтра же разузнаю, что для этого требуется.

– Хорошо, – сказала Тесса.

Многолетний опыт подсказывал ей, что в первом порыве энтузиазма Колин неудержим; любое противодействие только добавляло ему настырности. А Колину тот же самый опыт подсказывал, что Тесса вначале для виду соглашается, а потом начинает спорить. Над такими дебатами всегда довлело невысказанное воспоминание о все той же давно хранимой тайне. Тесса чувствовала, что она у него в долгу. Он чувствовал, что ему должны.

– Я в самом деле хочу этого добиться, Тесса.

– Понимаю, Колин.

Она поднялась с кресла, не зная, хватит ли у нее сил подняться по лестнице.

– Ты спать собираешься?

– Через одну минуту. Мне нужно тут кое-что пролистать.

Он уже собирал с пола страницы с распечатанным текстом; судя по всему, новые планы заряжали его кипучей энергией.

Тесса медленно раздевалась в их общей спальне. Казалось, земное притяжение многократно усилилось, любое движение давалось с трудом – поднять руку, расстегнуть молнию, сделать самое необходимое. Накинув халат, она прошла в ванную и услышала, как наверху топает Пупс. Ее одиночество и усталость были результатом бесконечных челночных рейсов между мужем и сыном, которые существовали сами по себе, словно квартирный хозяин и жилец.

Собравшись снять часы, Тесса вспомнила, что еще вчера не смогла их найти. Сил нет… рассеянная стала… как можно было не позвонить Парминдер? В слезах и тревоге она зашаркала к постели.

В понедельник и вторник Кристал Уидон ночевала у своей подружки Никки, прямо на полу, потому что в пух и прах разругалась с матерью. Началось все с того, что Кристал, вернувшись с тусовки, застала на пороге Терри и Оббо, которые о чем-то беседовали. В Филдсе все знали этого типа: одутловатая физиономия, беззубая ухмылка, зеленые кружки очков без оправы, засаленная кожаная куртка.

– Заныкаешь у себя на пару деньков, ага, Тер? Внакладе не останешься, ага?

– Чего это она должна заныкать? – взвилась Кристал.

Робби протиснулся между ногами Терри и крепко обхватил Кристал за коленки. Робби не любил, когда в дом приходили мужчины. И в общем, не без оснований.

– Да ничего. Кампутеры.

– Не смей, – бросила ей Кристал, опасаясь, как бы у матери не завелись свободные деньги.

Но Оббо, как она подозревала, собирался расплатиться с Терри не деньгами, а сразу – пакетиком герыча.

– Не смей их брать.

Но Терри уже сказала «да». Сколько помнила Кристал, ее мамаша никому не могла отказать – она вечно соглашалась, поддакивала, прогибалась: «ага, пойдет; ладно, давай; вот, держи; да не вопрос».

Кристал ходила с ребятами покачаться на качелях под вечерним небом. Ее не отпускали напряг и злость. Смерть мистера Фейрбразера не укладывалась у нее в голове, но при этом как будто била под дых, отчего Кристал бросалась на людей. Она и без того терзалась, что стырила часы у Тессы Уолл. А зачем эта курица положила их Кристал под нос и закрыла глаза? На что она рассчитывала?

В тусовке было не легче. Джемма уже достала ее своими подколами насчет Пупса Уолла; в конце концов Кристал не стерпела и бросилась на нее с кулаками; Никки и Лианна едва удержали. Кристал помчалась домой – а там Оббо со своими компьютерами. Робби пытался вскарабкаться на башню коробок, а Терри балдела, даже не подняв с полу шприц и прочее хозяйство. Кто бы сомневался, что Оббо сунет ей дурь.

– Коза драная, тебя снова из клиники вышибут нафиг!

Но героин делал мамашу неуязвимой. Хоть она и откликнулась, вяло бросив Кристал «сучонка» и «шлюшка», это было сделано скорее по привычке. Кристал залепила Терри пощечину. Терри обложила ее матом и пожелала сдохнуть.

– За ребенком смотри, йопта, корова тупая! – заорала Кристал.

Робби с ревом бросился за ней в коридор, но она захлопнула дверь у него перед носом.

В доме у Никки ей нравилось больше, чем в любом другом месте. Может, и не так чисто, как у бабули, зато без понтов, шумно и весело. У Никки было двое братьев и сестренка; Кристал спала на разложенном тюфяке между кроватями девчонок. На стенах висели журнальные картинки – целая галерея классных мальчиков и симпатичных девочек. Кристал никогда не приходило в голову хоть как-то украсить свою собственную комнату.

Но сейчас ее мучила совесть; перед глазами все время стояло перепуганное личико Робби, оставшегося перед захлопнутой дверью, так что в среду утром она сразу побежала домой. Родители Никки все равно не любили оставлять ее дольше чем на две ночи подряд. Со свойственной ей прямотой Никки объяснила, что мама, в принципе, не против, если только Кристал не сядет им на шею, но строго-настрого запрещает шляться сюда как в ночлежку, особенно после двенадцати ночи.

Терри встретила дочь как ни в чем не бывало. Рассказала о посещении новой инспекторши, и Кристал задергалась, представив, что подумала незваная гостья об их жилище, которое в последнее время совсем заросло грязью. А хуже всего было то, что Робби застукали дома: ведь год назад, когда решался вопрос об изъятии Робби из приемной семьи для возвращения родной матери, та подписалась водить ребенка в детсад – это было непременным условием. Кристал злилась еще и оттого, что посетительница застала Робби в подгузнике, хотя Кристал все силы положила на то, чтобы приучить его ходить по-маленькому в уборную.

– Че она сказала? – потребовала ответа Кристал.

– Сказала, еще зайдет, – выдавила Терри.

У Кристал возникли дурные предчувствия. Терри в минуты просветления робела перед дочерним гневом, и Кристал могла ею помыкать. Воспользовавшись своей временной властью, она велела матери одеться поприличнее, насильно втиснула Робби в чистый костюмчик, припугнула, чтобы не вздумал писать в штаны, и отвела в детский сад. Он заревел, когда Кристал оставила его в группе и пошла к выходу; сначала она на него цыкнула, но потом присела на корточки и пообещала, что скоро за ним придет; только тогда он ее отпустил.