— О, они по всему замку. Они любят выходить ночью и чинить вещи. Нужно залатать носки? Брауни позаботятся об этом. Нужно почистить что-то? Оставь мед или кашу, и комната будет без пятнышка.

В голову Дэвида пришла идея.

— Как мне поговорить с брауни? У них есть лидер?

Джулиен кивнул.

— Это будет Инжир, но он редко выходит.

— Ты можешь это устроить? На эту ночь?

— Вы не слышали? Инжир ни с кем не говорит.

Дэвид прижал ладонь к плечу Джулиена.

— Крон сказал, что ты сделаешь все, что я хочу, а я хочу поговорить с Инжиром. Если не устроишь встречу, я скажу Крону, что ты не слушаешься, и будет плохо, да?

Джулиен заерзал и прикусил губу.

— Я думал, вы сказали, что вы хороший парень.

— Да. И буду лучше, когда поговорю с Инжиром.

— Ладно. Я попробую. Во сколько хотите встречу?

— В полночь. Тут. Скажи, что будут миски меда и каши. Принесешь их мне. По две миски каждого.

— Я не могу украсть столько меда!

Дэвид провел пальцами по плечу Джулиена, словно стряхивал крошки.

— Спасибо, Джулиен. Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Свободен.

Они смотрели в глаза друг другу, и Джулиен выдохнул и ушел из комнаты.

Дэвид закрыл глаза на миг и глубоко вдохнул.

«Так вот, что значит быть принцем, — подумал он, — приказывать, ждать послушания», — было интересно увидеть, приведет ли к результату его приказ о встрече с Инжиром. Но он не мог ничего поделать в ином случае. Он не собирался злить Крона.

Или собирался? 

Шарлотта

Шарлотта постучала в дверь Дэвида и вошла, он поправлял рукава камзола. Она прошла по комнате, наслаждаясь жаром его взгляда. Сначала она подумала, что Славандрия сошла с ума, когда принесла сияющее черное платье, цвета полуночи, озаренной луной. Но, когда она надела его, все сомнения пропали.

Ей нравилось, как оно развевалось, как туча, сбежавшая от бури. Кружевные рукава украшали ее руки, корсет облегал талию, приподнимал груди, и вырез воротника был почти соблазнительным. Она убрала волосы с лица, закрепила их гребнем с аметистом.

— Ого, — Дэвид не мог отвести взгляда. — Ты невероятна. И мне нравятся волосы.

Она улыбнулась и призвала ветерок в открытые двери балкона. Этой веселой способности она научилась от Славандрии недавно, и она ей очень нравилась. Ветерок проник в комнату, задел его лицо, потрепал его волосы. Остудил его.

— Спасибо, — сказала она. — Казалось, это слишком. И посмотри на себя, ты сам красив. Черные штаны. Камзол. Золотые пуговицы. Я словно иду праздновать Новый год, а не на похороны.

— И я так думал, — Дэвид хрустнул костяшками и прошел к балкону. — Есть идеи, сколько это будет длиться?

Шарлотта прошла к нему, покачивая бедрами.

— Мангус сказал, что затянется до ночи, и мы останемся, пока последние погребальные огни не погаснут.

Дэвид стиснул зубы.

— Отлично. Самое то — смотреть, как горят тела.

Она окинула Дэвида взглядом.

— У тебя есть дела лучше?

— О, не говори, что ты это ждешь.

— Нет. Мне жутко от одной мысли, но планов лучше нет. А у тебя?

— Вообще-то, есть, — он рассказал об Инжире и вопросах, которые хотел задать.

— Интересно, — сказала Шарлотта, услышав план. — Думаешь, он согласится? Думаешь, он убедит других брауни?

Дэвид пожал плечами.

— Не знаю. Я могу лишь попробовать. Нам нужна вся помощь, чтобы покончить с этой войной.

— И это истина, — Шарлотта провела пальцами по краю стола. — Кстати, мне тоже нужна помощь в необычном месте, — она рассказала ему о яме. — Мангус думает, что они будут биться за нас, если я пойму, как их отпустить. Я думала весь день, но идей нет. Мне нужно поговорить со Славандрией, но прошлой ночью она была с Трогом, а сегодня ее никто не может найти. Она будто избегает меня.

— Как прошла тренировка с папулей сегодня?

— О, не зови его так. Он мне больше как дядя, и тренировка была хорошей, хоть руки и бедра болят. Он заставил меня работать с мечами сегодня. Выпады, удары и повороты. Он сказал, что был впечатлен моим талантом, но, думаю, он просто хотел меня приободрить. Он ведь такой проницательный.

Дэвид улыбнулся.

— Вряд ли Мангус Грифорн стал бы врать, чтобы приободрить. Если он сказал, что впечатлен, так и есть.

— Наверное, но хватит обо мне, — она обвила его руку своей, на лице была тревога. — Я переживала за тебя. Ты спал? Как ты?

— Неплохо, хотя мне кажется, что я забыл что-то важное, и это сводит меня с ума, — он коснулся пальцами бока. — Но раны пропали, благодаря Славандрии и тебе.

Шарлотта провела пальцами по волосам у его висков.

— А что насчет ран тут? Славандрия и это исцелила?

Он прикусил нижнюю губу.

— Не будем об этом, — он отошел от нее.

— Но придется это обсудить. Если честно, я не знаю, как ты еще не разбился на миллион кусочков.

— Так же, как не развалилась и ты.

— Меня удерживает целой магия. Без нее я была бы лужицей на полу. А что у тебя?

Он смотрел на картину на стене, лису загоняла там стая гончих, охотники на лошадях скакали вокруг.

— Думаю, это можно назвать волшебной способностью закрываться, не думать о вещах, игнорировать их существование.

— Это отрицание.

Он бросил на нее взгляд.

— Ты стала моим психотерапевтом? Когда ты расскажешь о том, что случилось с тобой там? Ты не сказала ни слова. Ты ходишь тут, словно ничего не замечаешь. О, точно. Тебя же удерживает целой магия.

— Не смейся надо мной. Дэвид.

— И не смеюсь, но, Шар, это я — Дэвид. Мы рассказывали все друг другу. Я того боя мы словно стали чужими. Мы заперли друг друга. Ты не говорила ничего об Эрике или столкновении с Эйнаром.

— А ты? И о чем ты хочешь поговорить? Вспомнить сотни умерших? Звуки, которые они издавали, переставая дышать? Чем ты хочешь поделиться, Дэвид? Отвращением от всего этого? Ужасами, что забираются в наши комнаты каждую ночь и мешают спать? Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, как это, когда слишком много силы течет в тебе, и ты вот-вот взорвешься? Я не знаю, как ты, но я не хочу такое обсуждать. Я хочу закончить эту чертову работу, уйти домой и забыть, что я вообще была в этом ужасном месте. Я хочу сделать это, и я была бы рада, если бы ты не мешал мне, — она подняла мысленную броню, удобному трюку ее научила Славандрия, чтобы лишние мысли не лезли в голову.

— Ладно, — сказал Дэвид. — Но сделай мне одолжение, оставь бред за дверью. Может, когда-нибудь я захочу поговорить об этом, но не сейчас. Пока я не решу поделиться переживаниями, я должен биться с тенями, что преследуют меня, как и ты. Я не могу им сдаться. Я не хочу давать им власть надо мной. Если я сломаюсь хотя бы на трещину, я попаду во тьму, откуда могу и не вернуться. Прошу. Я справлюсь с этим по-своему, не буду мешать тебе разбираться со своими демонами. Договорились?

Шарлотта кивнула и коснулась его руки, чтобы приободрить.

— Прости. Просто… я не люблю это взросление, знаешь?

Дэвид обошел ее.

— Знаю. Жизнь — отстой.

Прозвенел колокол собора. Пять часов. Ей пора идти.

— Славандрия ждет меня в церкви раньше. Не знаю, зачем. Сопроводишь меня?

Он повернулся к ней.

— С радостью. Я выгляжу солидно?

Шарлотта улыбнулась.

— Ты выглядишь привлекательно.

Его щеки стали ярко-красными.

— Л-ладно. Тут было неловко, — он переминался. — Идем?

Они не стали сокращать путь по тропам и садам, запахи были слишком сильными. Они пошли в обход, вошли в собор спереди. К ее удивлению, скамьи были пустыми. Музыка не играла, хора не было. Перед алтарем миски с горящим шалфеем окружали девять погребальных костров на декоративных пьедесталах. Шарлотта сглотнула, они подошли к Славандрии и Трогу, стоящим перед погибшими. Дэвид сжал ее руку, и она крепко сдавила его ладонь в ответ. Она не хотела видеть, кто на пьедесталах. Она ощущала запах смерти сквозь шалфей, и ее мутило так, что рвота подступала к горлу.