— Проблема. Да. Не более, — проговорил Жиллиман. К нему вернулась решимость. — А ты как думаешь? Мои помощники уже собирают флот. Мы обрушимся на Соту с такой яростью, что Повелители Ночи больше никогда не посмеют сунуться в мою империю.

— Твою империю? Опять ты заговорил этими словами? Неужели все настолько безнадежно?

— Ты меня неправильно понял.

— А может, я понял тебя лучше, чем ты себя. Ультра-мар всегда был твоей империей, Робаут.

— Нет. Я управляю им, но он принадлежит человечеству, а император ты, не я.

— Как решать вопрос с расстоянием? Ты прикажешь держать луч, сфокусированным на тебе? Мы в этом случае останемся без связи.

— Флот будет готов к утру, но к Соте уже направляется еще один — небольшой, но время он выиграет. И даже если у него ничего не получится, я верю в Дантиоха. Он и Полукс созданы для таких войн. Их присутствие на Соте — мой главный источник надежды.

— Полагаться только на надежду — плохая стратегия. Надежда бросает нас обратно в жестокие объятия судьбы.

Жиллиман пожал плечами:

— Что бы ни случилось, я отомщу.

— Отступив от света еще на один шаг.

— Что делать, мы живем в темное время. Я улетаю завтра. В мое отсутствие ты будешь императором-регентом и владыкой Ультрамара одновременно.

— Но я хочу сражаться рядом с тобой! Я так давно не участвовал в боях.

— Сангвиний, тебе нельзя.

Сангвиний раздраженно встряхнул крыльями.

— То есть я должен сидеть здесь и продолжать эту пантомиму? Быть самозванцем на троне и править бледным подобием былой империи?

— Брат, все совсем не так, — поднял руки Жиллиман. — Нам нельзя рисковать своими жизнями одновременно. Кроме того, ты должен остаться здесь на случай, если вернется Кёрз или Повелители Ночи атакуют и Макрагг тоже. Ведь вполне может быть, что нападение на Соту — это диверсия. Твой легион останется здесь. Если Кёрз вздумает явиться, найдется кому его встретить.

— Лучше отправь меня. Позволь взять своих ангелов и покарать Повелителей Ночи. Ты нужен своим людям.

— Нет. Это моя битва, Сангвиний. Именно я должен проучить Кёрза. Он вторгся в мой дом, осквернил мою часовню, угрожал моей… Моей Ойтен. — Он на мгновение замолк, вспоминая о бесчинствах Кёрза и том, как едва не потерял свою стареющую госпожу-камерария, единственное подобие материнской фигуры в его жизни. — Он злобен. Он болен. Он готов рискнуть всем, лишь бы причинить нам боль. Так проявляется его безумие. Я не допущу, чтобы кто-то нес за меня мое возмездие.

— Хорошо. Только я не совсем уверен в том, что он безумен, — сказал Сангвиний. — Порой мне кажется, что он смотрит на мир яснее, чем все мы.

Жиллиман прищурился:

— Что за мрачные, пораженческие настроения? Как ты можешь оценивать взгляды этого маньяка выше наших? Объяснись.

— Пораженческие? Но, Робаут, задумайся: наш отец скрыл от нас правду, настоящую правду. Что еще он мог скрыть?

— Сангвиний?

Ангел сложил ладони вместе и закрыл прекрасные глаза. Он напоминал образ из вымерших религий — ангела, принявшего лучезарный физический облик.

— Робаут, пожалуйста. Я не верю, что Отец планировал принести весь наш вид в жертву ради своего апофеоза, я по-прежнему верен Его мечтам. Но все это? Демоны? Боги? Он говорил нам, что они не существуют, но они есть. Он не мог не знать! Если бы Он предупредил нас, если бы сказал правду, мы могли бы вооружиться против этих сил. Но Он не доверял нам, и именно это Его погубило.

— Возможно, мы стали бы добиваться их внимания, как Хорус.

— Думаешь, Хорус добивался внимания тьмы? А может, она сама его нашла? Ты знал нашего брата: он был горд, амбициозен, но при этом благороден и во многих аспектах был лучше любого из нас. Как он мог защититься, если соблазнился по неведению? Уверен, здесь дело не только в его жажде власти.

— О чем ты? — с подозрением спросил Жиллиман.

На мгновение Сангвиний решил, будто брат понял по его словам, как его искушали на Сигнусе Прайме и как он до сих пор страдал из-за этого. Он опустил руки.

— Не знаю, по правде говоря. Это просто размышления.

— Прошло время размышлений. Теперь нас могут спасти только действия.

Жиллиман встал и повернулся к брату спиной, показывая, что разговор закончен. Он уже был у порога, когда Сангвиний заговорил, вынудив его остановиться.

— Брат, — сказал он. — Будь осторожен.

Жиллиман прислонился к двери и повернул голову:

— Ты хоть раз видел, чтобы я вел себя неосторожно?

Он дернул на себя гигантские ручки дверей и вышел. Двери с грохотом закрылись за ним.

— Да, и слишком часто, — сказал Сангвиний пустому тронному залу.

Роту Скрайвока, за исключением Келлендвара и Келленкира, не пустили на праздник плоти на рыночной площади города. Скрайвок сидел на корточках в небольшой пещере в окружении вонючих, обожженных деревьев, пока конструкт Механикум изо всех сил пытался его убить.

Хуже всего было то, что машина даже не обрадуется, если у нее получится. Было что-то невероятное разочаровывающее в сражении с бездумными механизмами.

Новая шеренга Повелителей Ночи приготовилась наступать вверх по склону.

Боевой конструкт был одной из двух машин, заблокировавших стратегически важные входы в горы, — гигантскими автоматонами класса «Танатар-Каликс». Крукеш предоставил роте Скрайвока сомнительную честь уничтожить одного из них. «Их» конструкт стоял чуть за входом в тоннель, за односторонним энергетическим щитом, который перекрывал весь вход, позволял машине стрелять наружу, но останавливал огонь извне. Щит засветился серебряным, когда в него ударили болт-снаряды. Автоматон в ответ провел по горизонтали огромной рукой, на конце которой полыхала пушка «Истязатель».

Одному Повелителю Ночи снаряд угодил прямо в грудь. Болт-пушка конструкта была заряжена какими-то странными зажигательными боеприпасами, и у жертвы из всех сочленений брони хлынул яркий свет. Его линзы вылетели наружу под напором огненных струй, бьющих из черепа. Раскаленные докрасна осколки металла посыпались на землю, поджигая скудную растительность, еще остававшуюся на склоне, и покатились под гору.

Над головой Скрайвока с воем пролетел крупнокалиберный снаряд. Можно было лишь гадать, где тот остановится.

— Есть новости от Двадцать третьей роты? — тихо спросил Скрайвок у Галливара.

— Никак нет, магистр когтя. Их когти с третьего по десятый встретили в нижних залах значительное сопротивление со стороны легионеров. Двенадцатый коготь исчез, связи с ним нет.

— Наши воины отправляются внутрь и не возвращаются. Эти пути небезопасны, — сказал Карриг Ворш.

— Благодарю за великолепный стратегический анализ, брат.

— Я лишь стараюсь выполнять скромную роль вашего советника, магистр когтя, — ответил Ворш.

— А седьмая? Где Геш?

Галливар настроил нунций-вокс. Из-за длинной антенны на ранце он был самой крупной целью из них трех, а потому сидел в самом безопасном месте пещеры. Обычный вокс не пробивался сквозь интерференционное поле маяка даже на таком коротком расстоянии. Не будь Галливар с его нунцием так важен, Скрайвок приказал бы ему поменяться местами.

— Седьмая рота в таком же положении, милорд. Они не могут пробиться сквозь энергетическое поле второго конструкта и несут большие потери.

— Мы давно должны были его одолеть, — поморщился Скрайвок. В его сознании теснились варианты развития событий, и все удручающие.

— Я понаблюдал за танатаром, и мне кажется, что у него не типичная энергетическая матрица, — сказал Ворш. — Это стационарное поле — возможно, стандартное опорное поле для земляных работ, только поставленное набок. В подходящих обстоятельствах оно может играть роль неподвижного щита.

— Я уже говорил, как тебе благодарен?

— Они не мобильны, — продолжил Ворш, игнорируя и содержание, и тон его слов. — Машина не может выйти.