«Хоть бы Бет зашла! – досадовала Кэтрин, не решаясь покинуть свое место – вдруг в гостиницу снова вернется тот человек, Арчибальд Тармонт – больше ему некем быть! – Когда ее не ждут, она является, а сегодня, как нарочно, Бет не видно!»

Что она сама будет делать, если в холл внезапно войдет жестокий и коварный Арчибальд Тармонт, Кэтрин даже не подумала. Тем более что она не имела представления о его внешности. Да и мало кто в Кромберри вспомнил бы его сейчас, после стольких лет отсутствия, навряд ли он часто приезжал в городок. В ночь убийства миссис Тармонт никто не видел ее сына, и ни Кэтрин, ни Бет, ни даже миссис Дримлейн ни на минуту не задумались о том, а точно ли убийцей был сын старой дамы? Им вполне мог оказаться грабитель, беглый каторжник или браконьер, решивший ограбить богатый дом и случайно заставший не спящую в поздний час хозяйку! Бетси ведь упоминала, что из дома исчезло довольно много маленьких, но дорогих вещичек, которым если кто и ведет счет, то только дворецкий. Нет, три дамы разделяли мнение всех, или почти всех, жителей Кромберри и соседних поместий – склочную старуху убил ее беспутный сын! И этот сын вновь явился в городок, чтобы, в этом Кэтрин не сомневалась, потребовать у племянницы или у ее опекунов денег из наследства, которого он, по собственному мнению, был несправедливо лишен.

У Кэтрин лоб покрылся испариной, то ли от жары, то ли от возбуждения. Она дождалась, когда по холлу будут пробегать по своим делам горничные, и спросила их о незнакомцах, заходящих сегодня в «Охотников и свинью». Как она и ожидала, девушки видели только знакомые лица – постояльцев, навещавших их друзей из местных жителей, а еще торговцев, посыльных и всех тех, кто помогает такому колоссу, как старая гостиница, твердо стоять на ногах. Эндрю тоже никого не заметил, но сметливый малый сразу догадался, что мисс Хаддон задает вопросы неспроста, и попытался, в свою очередь, выведать, что ее встревожило. Кэти не хотела выдавать лакею все секреты их гостей, но призналась, что слышала на втором этаже незнакомый голос, не принадлежавший никому из постояльцев (почему она решила именно так, она объяснять не стала). Эндрю был неприятно удивлен такой новостью – мистер Лофтли будет очень недоволен, если у кого-нибудь из гостей пропадут деньги или ценности.

Мысли лакея сразу же завертелись вокруг воображаемого грабителя, и он пообещал по мере сил присматривать за холлом, если мисс Хаддон понадобится отлучиться. Кэтрин приняла эти слова за справедливый упрек и густо покраснела. К счастью, Эндрю не мог задерживаться рядом с конторкой надолго, и девушка вновь осталась одна, кусать губы и щелкать пальцами в ожидании, когда миссис Лофтли сменит ее. Вечером, когда постояльцы возвращались с прогулок или из гостей, хозяйка гостиницы предпочитала сама сидеть за конторкой и обмениваться с гостями сплетнями и новостями. А к тому времени и миссис Дримлейн уж наверняка проснется и разделит с Кэтрин бремя чужой тайны.

Но в этот вечер им так и не удалось поговорить: к миссис Лофтли явились дамы из попечительского совета, обсудить грядущий приходской праздник, и Кэтрин пришлось чинно сидеть рядом с тетушкой и записывать все, что сумели придумать эти уважаемые матроны, стараясь перещеголять одна другую.

На следующий день, как оказалось, миссис Дримлейн с самого утра уехала к сыну, явно из побуждения расспросить поподробнее о вчерашнем визите Синглтонов и мисс Тармонт. Старая леди редко ездила в поместье Дримлейнов, но, должно быть, любопытство и жара побудили ее покинуть свое кресло в «Зале фей» и провести полдня на берегу пруда с невесткой, внуками и корзинкой с пикником.

Прежде чем Кэти поговорила со старшей подругой, она наблюдала, как миссис и мистер Синглтон и Хелен Хармонт спускаются по лестнице, чтобы провести вечер в гостях у одного из соседей Тармонтов – очаровательного мистера Блантвилла. Репутация Чарльза Блантвилла была довольно потрепанной благодаря его слабости к любовным похождениям и последовавшему за этим побегу его жены, отдавшей предпочтение учителю рисования, дававшему уроки ее сыну. После скандального развода Блантвилл женился на гувернантке маленького Лоренса, но его супружеское счастье длилось недолго. Подарив ему здоровенькую дочь, новая миссис Блантвилл умерла во время вторых родов, и вдовец не стал рисковать, вступая в третий брак. Блантвиллов неохотно принимали соседи, несмотря на веселый нрав и очаровательные манеры отца и сына, и старший Блантвилл живо согласился возобновить знакомство со старыми соседями, хоть и не мог, по правде говоря, вспомнить личико Хелен и уж тем более малышки Оливии. Старая миссис Тармонт ни за что бы не пустила Блантвилла на порог, но миссис Синглтон сочла, что в нынешней ситуации не стоит быть слишком разборчивой – Хелен и ее будущий муж не должны жить отшельниками, когда в округе собирается более или менее блестящее общество.

Как и предполагала миссис Дримлейн, Синглтоны собирались подружиться с соседями Тармонтов и наиболее почтенными горожанами еще до венчания Хелен. Сегодняшний вечер должен был этому отчасти поспособствовать – к Блантвиллу собирались ехать послушать знаменитого скрипача сам судья Хоуксли, главный констебль Грейтон и викарий Фриддел с сестрой, мисс Фриддел. Вслед за этими столпами общества принять приглашение Чарльза Блантвилла согласились и жители нескольких поместий, отягощенные дочерьми и племянницами на выданье. Как бы там ни было, Лоренс Блантвилл был хорош собой и должен был унаследовать немалое состояние.

И вот Кэтрин с любопытством рассматривает туалеты миссис Синглтон и Хелен, довольная тем, что может отвлечься от гнетущих ее тревог о шатающемся по коридору убийце.

Миссис Синглтон в сине-зеленом переливающемся платье и подходящем ожерелье еще больше напомнила Кэтрин змею, гладко скользящую по холлу к дверям. За ней семенил муж, вздыхая и жалуясь на то, что лестница здесь слишком крутая.

В отличие от своей опекунши Хелен Тармонт нарядилась подчеркнуто скромно, как и подобает юной леди, желающей благосклонного приема в незнакомом обществе. Ужасная трагедия проклятием легла на репутацию ее семьи, но кто из соседей не пожалеет милую скромную девушку, сироту, волею обстоятельств возвратившуюся в родные места, где все будет напоминать ей о трагедии? Пять лет не так уж мало, но и немного для тех, кто любит страшные истории у рождественского камина. А историю Тармонтов еще долго будут пересказывать едва ли не в каждом доме. Гладкая прическа, лишь несколько темных локонов опускаются вдоль щек, смягчая широкие скулы, бледно-розовое платье с тонкой, изящной вышивкой и легкая кружевная шаль, прикрывающая плечи от вечерней сырости, – ничего лишнего. Но Кэтрин все же успела разглядеть помолвочное кольцо на тонком пальчике – крупный бриллиант в виде сердца или капли. Есть чем похвалиться перед другими юными леди, которые будут на вечере.

«Должно быть, ее жених не так уж беден, как показалось судье Хоуксли, – подумала Кэти, провожая взглядом мисс Тармонт. – Отчего же у него нет собственного поместья? Для них всех было бы лучше поселиться где-нибудь подальше от Кромберри, где ее безумный дядюшка не нашел бы ее! Ах, бедняжка! Что, если он как-то попытается навредить ей и ее жениху?»

Беспокойство о девушке, которая едва ее замечала, не оставляло Кэтрин весь долгий вечер до того часа, когда Эндрю запер дверь и остался дежурить в холле в ожидании припозднившихся гостей. Ни Синглтоны и Хелен, ни миссис Дримлейн до сих пор не вернулись, и разочарованная Кэти оставила свою конторку, чтобы еще немного посидеть в общей гостиной с теми из постояльцев, кто предпочитал общество уюту своих спален.

В «Зале герцогини», так гордо именовалась гостиная на первом этаже, в отличие от романтического «Зала фей» на втором, было довольно прохладно из-за открытых весь день окон, и Кэтрин, поздоровавшись, присела на небольшой диван вблизи зажженной лампы. В руках она держала книгу, но не собиралась читать, волнение и беспокойные мысли не позволяли ей сосредоточиться на романе, еще вчера так увлекавшем ее. Делая вид, что читает, девушка рассматривала собравшееся здесь общество, состоящее исключительно из особ женского пола. Молодой стряпчий уже покинул Кромберри, а почтенный торговец отдыхал у себя в комнате. У чайного стола пожилая женщина с расплывшимся лицом, жена торговца, терпеливо слушала пространные истории миссис Фишберн, запутанные и наполненные вульгарными словечками. Чуть поодаль возле небольшого столика сидели миссис Мидлхем с шитьем и мисс Мидлхем с маленьким альбомом для рисования.