– Бейб? – колеблясь, спрашиваю я. Мой макбук издает сигнал, включаясь.

– А? – она отрывает взгляд от чемодана.

– Ты не против, если я включу музыку для фона, пока мы распаковываем вещи, Beatles или вроде того?

– О боже мой, я люблю «Beatles»! Да, пожалуйста! – вырывается у нее, и она хлопает руками по коленям, чтобы подчеркнуть мысль.

– Прекрасно, – я поворачиваюсь к компьютеру и включаю iTunes. «A Hard Day’s Night» раздается из колонок моего ноутбука. Я на секунду закрываю глаза. Я в Англии! Пританцовывая, я делаю шаг и поворачиваюсь к чемодану.

Я уже заканчиваю разбирать одежду. Прибыла соседка номер 3, и она пугающе высокая. Мы думаем, что соседки номер 4 нет, потому что на той кровати отсутствует синяя папка. Пустая кровать вскоре станет хранилищем для наших многочисленных сумок. Бейб завершила разбор вещей, и теперь она валяется на кровати со своим ноутбуком. Стена возле ее кровати теперь украшена различными вырезками и картинками, связанными с Микки Маусом, включая вырезанную из журнала фразу «Самое счастливое место на земле», написанную красивым диснеевским шрифтом.

Соседка номер 3, Сэйра – произносится как Сэй-ра, – все еще распаковывает вещи. У нее большие темные глаза и загорелая кожа. Каждый раз, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на Бейб и меня, ее прямые, длиной по плечи темно-каштановые локоны вздымаются вокруг ее лица, словно она в рекламе средств для волос. Я уже вроде как завидую ее непринужденно клевому стилю. Сейчас на ней модные ботильоны с серыми узкими джинсами и со стильным, свободным свитером кремового цвета.

Сэйра обучается праву и надеется созвониться со своим парнем по скайпу, прежде чем идти спать. На ее стене уже висит фотография их обоих. После изначальных представлений и краткого разговора мы втроем погружаемся в комфортную тишину, выложив свои вещи в предоставленные шкафы.

Я вешаю свой последний свитер в уже забитый шкафчик и закрываю дверь. Ожидается, что мы должны подняться на ознакомительную встречу в 12:30, то есть примерно через тридцать минут. Я переодеваюсь в симпатичную белую рубашку и черные джинсы, прохожу через дымку от духов, чищу зубы, оживляю свои кудрявые, волнистые светлые волосы и обновляю макияж, который нанесла вчера утром, по времени Восточного Побережья. Я слишком устала, чтобы считать, сколько часов назад это было. Достаю из косметички толстый резиновый браслет, полученный на Рождество, и натягиваю на запястье. С тех пор я носила его везде и чувствовала себя словно голой без него в самолете. Он черный, с неоново-зелеными цифрами (4 8 15 16 23 42). Он связан с «Остаться в живых». «Остаться в живых» – лучший сериал всех времен. Физическая частичка его на запястье странно возбуждает меня. Я хочу, чтобы люди в этом мире спрашивали меня о нем, чтобы я могла распространять любовь к сериалу среди непросвещенных масс. Я сняла его во время полета, потому что, на мой взгляд, носить его в воздухе – табу, ведь весь сериал вращается вокруг крушения самолета.

Я в последний раз встаю перед зеркалом в полный рост, чтобы посмотреть, как я выгляжу. Мои иногда голубые глаза сегодня сверкают ледянисто-серым, а мои волосы свисают пушистой массой до середины спины. Мое лицо было вампирского оттенка серого, пока я разбирала вещи, но легкая бронзовая пудра вернула моей коже оттенок живого человека.

Мой ноутбук (по имени Сойер) все еще стоит на столе, и на нем играет музыка. Жалюзи плотно закрывают гигантское окно. Я пересекаю комнату и поворачиваюсь глянуть на Сэйру, когда мои пальцы сжимаются на тоненькой пластиковой палочке для открытия жалюзи. Сейчас она впихивает, кажется, уже пятисотое черное платье в шкаф. «Разговаривай с ними так, словно вы уже друзья».

Я говорю чуть громче, чем нужно, чтобы убедиться, что обе девушки слышат.

– Девчонки, интересно, каков вид из нашего подвала. Что это окно вообще такое?

Бейб выглядывает из-за столбика кровати, чтобы улыбнуться мне.

– Не говори. Возможно, чтобы создать иллюзию, что мы не живем в подземелье.

Сэйра закрывает свой шкаф и падает на кровать.

– Открой его, – требует она со сдержанной улыбкой.

– Ладно, – я поворачиваю пластиковую палочку. Жалюзи поворачиваются, открывая вид на двор. Ну, двор – это сильно сказано. У меня вырывается смешок.

– Ха, – широко улыбается Сэйра, прежде чем открыть свой ноутбук.

За окном примерно десять футов бетонного тротуара, а потом еще одна стена с гигантским окном. Через второе окно невероятно ясно видно кухню. Возможно, это наша кухня. У этой квартиры – то есть не у «apartment», а у «flat», как говорят британцы, – должна быть общая кухня. Кажется, окно кухни смотрит прямо в нашу спальню.

И эти жалюзи нужны нам для приватности, так что это прикольно. Словно у нас есть тайное окно в кухню. Какое странное архитектурное решение. Кто ставит в подвальную квартиру гигантскую стену-окно, выходящую в общую кухню…

Парень.

В кухне парень. Прямо возле окна, смотрит на меня. Почему я его сразу не заметила? Он моет посуду большой, пушистой желтой губкой. Должно быть, раковина прямо возле окна.

Парень симпатичный. И этот симпатичный парень моет посуду. Есть ли что-то более привлекательное, чем парень, моющий посуду? Я таращусь на него, и через пару мгновений он поднимает взгляд. Наши глаза встречаются через кухонное окно, десять футов бетона и мое окно, и он мне улыбается. Я взрываюсь.

Не буквально. Но знаете это чувство, когда через твои вены словно пробегает свет, когда ты видишь кого-то симпатичного и внезапно взрываешься от восторга, когда данный симпатичный человек замечает тебя и признает твое существование, как человека, с которым он может потенциально завести отношения?

Я не могу это побороть. Мой мозг сразу прыгает к:

Я улыбаюсь ему в ответ и потом отворачиваюсь, чтобы не показаться странной статуей, пялящейся на него. Как мне встретиться с этим парнем? Инстинкт говорит мне отойти к компьютеру и надеяться, что мы встретимся сегодня чуть позже.

Украдкой я бросаю еще один взгляд в его сторону. Там с ним темноволосый парень, сидящий на черном кожаном диване на другой стороне комнаты, но я плохо его вижу.

Может, я смогу притвориться, что собираюсь пойти посмотреть на кухню? Но я не хочу идти туда одна. Я могу забыть слова и мне понадобится кто-то, чтобы заполнить тишину. Кажется, мое сердце учащенно бьется. Я поворачиваюсь к Сэйре и Бейб и немного расслабляюсь, чтобы выглядеть в порядке.

– Эй, девчонки, никто не хочет пойти посмотреть на кухню? – быстро спрашиваю я.

Последний раз я активно подкатывала к симпатичному парню в восьмом классе. Вот что впервые создало разрыв между мной и кузенами. До этого мы были приятелями, особенно я с Лео – мы примерно одного возраста и его семья живет на моей улице. Раньше он, бывало, приходил и прятался в моей комнате после того, как чем-то расстраивал дядю Дэна (а это случалось часто).

Когда мне было тринадцать, я нашла в себе храбрость, чтобы написать Луи Уотсону. Мы перебрасывались сообщениями в воскресенье на одном из еженедельных барбекю семьи Примавери. Я сидела за компьютером дяди Дэна, пока все остальные проводили время в бассейне. Тут зашел двенадцатилетний Лео, увидел меня и рассказал всей семье, что я влюблена в Луи Уотсона. Меня доставали весь оставшийся вечер. Все началось с Лео, потом подключились остальные мальчики, мои дяди и наконец-то мой папа. К концу дня от меня осталась лишь горячая, потная лужица смущения. Тогда я в последний раз общалась с Луи Уотсоном. Сегодня здесь нет членов семьи, чтобы обсуждать меня. Я поговорю с симпатичным парнем.

Бейб присоединяется ко мне в моем квесте на кухню. Вместе мы бредем по коридору и, добравшись до лестницы, поворачиваем налево. «Будь приветливой, будь приветливой, что бы ты ни делала, будь приветливой».