Полина Аркадьевна махнула рукой, что толку спорить с историком? Николай Иванович продолжил:

– Чем твоей Кире не нравится местный ВУЗ? И потом, она сама-то хочет стать историком или педагогом?

Полина улыбнулась:

– Николай, я просто хочу дать девочке шанс на другую жизнь. Она любит историю, литературу, но что из этого может получиться, пока не понятно, как и у всех гуманитариев. Так ты сможешь помочь?

Николай задумчиво потёр подбородок:

– Значит, так… Ничего обещать не буду, всё зависит от того, как она будет готова. Я дам тебе телефон своей аспирантки, конечно, полноценного репетиторства не получится, но чем сможет – поможет, и возьмёт по-божески. Что ж, дерзайте!

Полина подошла к Николаю, положила руки ему на плечи и, нагнувшись к уху, шепнула:

– Спасибо, ты настоящий друг!

Женщина выпрямилась, подошла к окну, на другом берегу Москвы-реки виднелись башни Кремля. Подумав, что такой открыточный вид из окна дорогого стоит, она спросила Николая:

– Как думаешь, скоро всё рухнет?

Профессор вздохнул:

– Скоро. В трюме уже вода.

Ей опять не спалось, она уже вся извертелась на узкой, верхней полке купе. Кира всегда считала себя безвольным человеком, тем, кто просто плывет по течению. Разве можно сравнить её с молодогвардейцами, Зоей Космодемьянской или Гулей Королёвой? Нет, конечно, нет…

Она делала то, что говорили другие: мама, сестра, учителя. Нянчилась с братом. Писала сочинения на заданную тему. Послушно ходила на хор для массовости, хотя не имела ни слуха, ни голоса. Она всегда была тихой и скромной девочкой, и только сейчас начинала понимать – её будущее зависит от неё самой, и только от неё. Кира сравнила себя с человеком, который долгие годы был прикован к инвалидному креслу и вдруг снова почувствовал мускульную силу своего тела. Это было в новинку: осознавать свои желания, ставить цели и двигаться к ним.

Братислав… Кира громко и протяжно вздохнула, хорошо, что её вздох растворился в мерном перестуке колёс. Если бы Полина услыхала, то сразу бы проснулась, легко догадавшись, по кому она так печально вздыхает. Интересно, она ему понравилась хоть чуточку? Кира провела рукой по телу, сверху вниз. Кожа да кости, такое не может нравится мужчине, правильно про неё отчим сказал – стиральная доска. Вот Алёнка бы ему понравилась, Алёнка всем нравится…

Алёна вышла замуж. Ну как замуж? Гена сказал:

– Все равно мы поженимся скоро, переезжай к нам, мать не против. Присмотримся к друг к другу, притрёмся, а потом заявление в загс подадим.

Вообще, Алёна понимала, что значит "притрёмся", она, в конце концов, уже взрослая! В общежитии девушка сказала, что временно поживёт у родственницы, матери решила пока ничего не сообщать.

Первой узнала тётка, она любила Алёну за сходство с отцом, за острый язычок, за то, что та умела давать отпор и отчиму, и матери. Тетя Наташа частенько звонила в общагу, чтобы узнать, как дела у племяшки, но в этот раз ей ответили, что Алёна Самсонова из общежития съехала в неизвестном направлении. Тётка на той же ноге побежала к Нине, оказалось, что и та ни сном ни духом не ведала, куда запропастилась дочь. Женщины единогласно постановили ехать в Горький на следующий же день.

В вагоне электричке тетя Наташа солидно рассуждала вполголоса:

– Вот чует мое сердце, живёт она с этим Генкой без росписи! Да ладно бы она у нас кривая или косая была! Такую девку, как Алёнка, любой парень с руками и ногами оторвет. Ой, дуреха, куда спешить-то? Успеет еще бабьей жизнью нажиться…

Нина недовольно зашикала, потише, мол, люди кругом. Тетка неприязненно посмотрела на невестку и обиженно поджала губы. Следить надо за девчонками, вот что! Был бы жив брат, такое бы не допустил!

В техникуме Алёнки не обнаружилось, сказали, что она уже неделю на больничном. На их счастье, одна из студенток проговорилась:

– Так Алёнка у Палкиных живет, их дом на той же улице, что и наш.

Нина решительно толкнула калитку и шагнула во двор, тётка двинулась следом. Из будки нехотя вылез толстый пес, зевнул и лениво гавкнул: ходят тут всякие, спать мешают. Откуда-то доносились ритмичные удары. Оказалось, что это Алёна выбивала на заднем дворе цветастые подушки, развесив их на заборе.

– К Паске готовятся, – определила тётка. Увидев мать с тётей Наташей, Алёна присела от неожиданности.

– Ну, здравствуй, доченька! Не утомились ли рученьки чужое добро перебирать? – Нина подбоченилась, глядя на растерянность дочери. Алёна повела плечами и нервно спросила:

– Вы как меня нашли? Кто проболтался? Ладно, проходите в дом, скоро Гена и тётя Тамара с работы придут.

Мать усмехнулась, довольная растерянностью дочери:

– Нет уж, доча, пока ты в этом доме законной женой не будешь, я его порога не переступлю, так и знай. А сейчас собирай-ка вещи и айда домой!

Алена собралась за 15 минут. Честно говоря, мать правду говорит: нажилась она здесь на птичьих правах, а недавно свекровь выдала, мол, как забеременеешь, так сразу в загс, чего раньше времени торопиться? Ну уж нет, чего захотели! Когда Ленка Журавлева с пузом замуж выходила, ей весь дом косточки перемывал. Девушка, замкнув замок, сунула в дверь записку: "Прости, Гена, но я так больше не могу. Переезжаю в общежитие".

Через час Алёна сидела за столом в общежитии и, под одобрительные взгляды матери и тётки, ела сдобные бублики, макая их в черничное варенье и запивая крепким чаем. Эх, хорошо… Не то что у Генки в доме, где тётя Тамара каждую ложку сахара, каждый кусок мяса глазами провожала. Вставали Палкины рано, скотины-то полный двор, кормить, поить, доить надо. К животине Алёну не подпускали, зато по дому загрузили по полной. Девушка даже обрадовалась, когда приболела, думала полежит в кроватке, книжку почитает или телик посмотрит. Но не тут-то было, только температура спала, как свекровь начала Алену с постели поднимать без зазрения совести.

Тётка, слушая злоключения племянницы, возмущалась:

– Где у тебя мозги были, милая ты моя? Нет сейчас такой безнадёги в жизни, чтобы молодая девка пошла в батрачки к свекрови! Да и какая она тебе свекровь? Жили без росписи, если б ребёнок случился, что тогда? Замучилась бы алименты по судам выбивать да позориться. Ни одна путная баба, хоть разведёнка, хоть одиночка, без свадьбы жить не будет, больно много чести мужикам. Вот что твоему Гене мешает жениться, если любит? Сама говоришь, зарабатывает хорошо, возьмёте ссуду, отстроитесь, ты скоро с образованием будешь, живи не хочу!

В комнату заглянули:

– Самсонова, к тебе пришли!

Алёна медленно, очень медленно шла по коридору, впереди, у вахты, маячила долговязая фигура Генки.

Гена мял шапку и бубнил:

– Алён, ну ты чего, ну хорошо же все было. Возвращайся, я люблю тебя, правда. Хочешь завтра в загс пойдем?

Алёна держала паузу, разглядывая светильники на потолке. Очень интересные светильники, гораздо интересней Гены, между прочим. Наконец, к радости парня, сказала, как отрезала:

– Я еще подумаю выходить за тебя или нет! Обрадовался, что ночёвщицу себе нашел? Я тебе кто? Невеста или сожительница? Очень ты меня, Гена, разочаровал. Думаешь, другого не найду?

Гена совсем сник, но что делать? Сам виноват, послушал мать на свою голову. Алёне надоело его сопение:

– Значит так, я к вам не вернусь, до свадьбы ни-ни, понятно? Посмотрим на твое поведение, очень пристально посмотрим. Ты на машине? Отвезёшь мою маму и тётю на вокзал, заодно и познакомишься, жених. Жди пока на улице, мы сейчас.

Кира подшивала к школьной форме накрахмаленные воротничок и манжеты. Гипюровый фартук был уже отпарен и висел на спинке стула рядом с белыми гедеэровскими колготками. Завтра в школе будет торжественная линейка по поводу приёма в пионеры третьеклашек.

Полина Аркадьевна строго следила за тем, как выглядит Кира. Именно она, а не мать, учила девушку ухаживать за собой. Кира принимала душ каждый вечер, голову мыла через день, делала маски для волос и лица. Через одноклассницу, у которой мама работала в парикмахерской, Кира достала большую банку ополаскивателя для волос "Велла". И, о чудо, волосы больше не торчали в разные стороны, а рассыпались по плечам блестящими, пепельными волнами.