О, Боже Триипостасный! Я весь стремлюсь к Тебе: моя душа пламенно жаждет Тебя, я весь сгораю нестерпимой любовью к Тебе, Ты мой Бог! О, как сладостно и благостно любить Тебя, моего Творца и Бога! Господи Боже мой, всякий раз, когда я пламенею сладкою любовью к Тебе, тогда я, о Владыка мой Царь и Господь, весь переполняюсь невообразимо нежною умиленною радостью о Тебе, тогда вся моя душа превращается в многострунную небесную сладкозвучную арфу, порождающую чудную гармонию всесладостной духовной благодатной игры божественных нежных гимнов, тогда вся моя внутренность бывает объята теплым животворным дыханием Твоего Всесвятого Духа, тогда мое трепетное сердце делается всеобъемлющим радостным вместилищем Тебя, моего всесладостного Бога, и всего Твоего творения, тогда мой ум просветляется во мне, как солнце, тогда моя воля смиряется пред Тобою до самых низин бездны моего ничтожества, тогда все мои стремления, все чувства, все мысли превращаются во мне в одну чистую, приятнейшую и мирную кротость и покорное смирение, тогда, наконец, я делаюсь каким-то другим существом, причастным Самому моему Господу Христу. Все это переживается мною, когда я весь пламенею любовью к Тебе, о Бог мой! Ты сущая сладость души моей, ты неизреченная радость сердца моего, Ты жизнь моя. О, как бы я хотел вечно и бесконечно тяготеть к Тебе и пламенно любить Тебя, Царь и Господь мой! О Тебе всегда радуется весь мир; о Тебе веселится и ликует весь космический солнечный свет, о Тебе радуюсь, веселюсь и ликую я, Твое ничтожнейшее создание!

Триипостасный мой Бог! Ты Создатель мой, Ты жизнь моя, Ты святость моя, Ты любовь моя, дыхание мое, премудрость моя, красота моя, вечность моя, бесконечность души моей, утешение мое, свобода моя, всеутоляющее жито мое, всеживительная пища моя, всемогущая сила моя, сокровище мое, Бог мой!

Самоуглубляясь мыслию в себя самого, в свое «я», невольно удивляешься тому, что мое «я» целиком представляет из себя полноту беспрерывной неистощимой активности. И что особенно своеобразно и в высшей степени поразительно, так это то, что мое «я» одновременно своею активностью обращено и на Абсолютное, и на временно-пространственное космическое, и на себя самого. Вся эта полнота его активности в нем нераздельно разделяется на неактивные его свойства: на стремления, чувства и сознание-мышление. Стремления образуют разум. То и другое и третье образуют память. Но меня лично не это удивляет в моем «я», а удивляет то, что, какое бы свойство моего «я» ни взял я для рассмотрения, нахожу в нем три определенные предрасположенности, наклонности: к Абсолютному, к временно-пространственной космической действительности и к себе самому. Что же это значит? Да это, по моему мнению, значит, что мое «я» есть не только принадлежность Богу как Его творение, но оно в некотором роде является даже родным Ему. Мало этого, мое «я» целиком отражает Его в себе самом как сущую причину своего бытия; потому только один человек и чувствует и сознает Абсолют ближе к себе, чем окружающий его сей видимый мир. И не только Его чувствует в себе, но он себя и весь мир только и осмысливает через свое осознание Абсолютного. Если бы мое «я» не сознавало через себя и в себе Абсолютного, оно никогда не было бы для себя «я», и мир для меня был бы тогда каким-то бессмысленным хаосом! С другой стороны, мое «я» всегда своим расположением обращено и на мир, на космическую действительность. О чем это говорит? О том, что мое «я» единосущно мировой сущности, что оно тоже в некотором роде зависимо от мира. С третьей стороны, мое «я» не менее сего также обращено и на себя самого. Это говорит о том, что мое «я» как «я» человеческое обладает такою способностью, что во всех своих отношениях к себе самому и возможностях одновременно может быть для себя и субъектом-объектом; другими словами, оно может быть для себя самого познающе-познаваемым! Отсюда мое «я» есть «я» божественно-космически-собственное. Поскольку оно божественное, оно бесконечно больше, чем тварное. Поскольку оно космическое, постольку оно действительно тварное. Поскольку же оно собственное, постольку оно не вещь, а личность, т. е. самопричина и самоцель.

Что же такое в моем «я» есть божественное, бесконечно большее, чем тварное? Это тот образ и то подобие Божие [См.: Быт. 1:26], которые оно онтологически отражает в себе самом. И вот эти образ и подобие Божии в моем «я» целиком выявляются как в моих стремлениях, так и в чувствах, так и в области моего сознания, вследствие чего все мои стремления и все мои чувства и все мое сознание по своему содержанию религиозны, т. е. имеют природное тяготение к Абсолютному. Отсюда получается такого рода умозаключение: мое «я» как «я» своими корнями пребывает только в Боге. Пребывая в Боге, мое «я» пребывает в абсолютной полноте своей жизни и осмысленной цельности своего бытия; пребывая же в плане космического бытия, оно, хотя одновременно и не престает пребывать в Боге, однако в космическом пребывании чувствует и осознает себя бессмысленным, и бесцельным, и лишенным всякой для себя ценности. Что же касается своего в себе пребывания, то мое «я» чувствует и осознает себя находящимся в состоянии, исключительном во всех отношениях.

Исходя из всего доселе сказанного о моем «я», я узнаю, что мое «я» со всеми своими свойствами является скорее божественным, чем космическим, а это значит, что сама жизнь для моего «я» исходит не из космоса, а только от Бога. Поэтому в деле божественной жизни моего «я» такое абсолютное, необходимое значение имеют вера, любовь, молитва Богу, пост, воздержание и т. п.! Религиозный аскетизм для моего «я» есть сущая пища, сущее питие. Без религии, без религиозного аскетизма мое «я» умирает, овеществляется и становится смертью для себя самого.

Следовало бы мне на этом и закончить это свое размышление о свойствах моего «я», на самом же деле я только подхожу своею мыслью к самому интересному его пункту. Я подошел к тому, что мое человеческое «я» является, как во всех своих свойствах, так и в своем целом, связующим узлом религиозно-моральной имманентности Бога миру и Его сущей отдельности от мира. Имманентность Бога моему «я» заключается в абсолютном подобии Его божеского мышления моему мышлению и моего мышления мышлению Божескому. В моем «я» эти два мышления совпадают между собою, во-первых, по качеству сходства: как то, так и другое – мысль, а во-вторых, и по родственному тождеству, ибо моя мысль есть образ и подобие божеской во мне мысли; образ же и подобие Божие не отделимы от своего оригинала. Разделение же божеского с моим «я» заключается в том, что Он Творец, а я Его тварь, – Он Бог, а я человек, Он сущее «Я» Божеское, мое же «я» есть Его собственное «я».

О, дивны дела Твои, Господи, в самом творении моего «я», а посему я, преисполняясь чувством благодарности к Тебе, мой Триипостасный Бог, взываю: о, великая и пребожественная Святая Троица – Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святый! Хвала, бесконечная хвала Тебе, мое отче-материнство! Ты создало меня, Ты вызвало меня из небытия в бытие! Ты сгустило меня во чреве матери моей, Ты вдохнуло в меня дух жизни, ты призвало меня быть вечным участником мировой жизни, Ты вложило в меня Свой, неотъемлемый, Божеский образ, Ты сделало меня Своим сыном по образу Предвечного Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа

О, Владыка мой, Триипостасный Бог! Я, в качестве с избытком награжденного Тобою дарами Твоего Всесвятого Духа человеческого сына, смиренно повергаюсь пред Тобою и со слезами умоляю Тебя: никогда не гнушайся мною, не отвращайся от меня и не отвергай меня от Себя! Я сознаю, что я по своим грехам мерзость пред Тобою, я сознаю, что я грешнее всего мира, даже и самого сатаны, но при всем том я также сознаю, что Ты не Бог гнева, а Бог беспредельнейшей отечески-материнской любви ко всей твари и, в частности, ко мне грешному. А поэтому, о Пресвятая Троица, открой двери Твоего божественного снисхождения ко мне, сжалься надо мною, прими меня под сень славного благоволения Твоего ко мне, дай мне всегда деятельно любить Тебя. Триипостасный мой Царь, говорю Тебе сущую правду: без любви моего сердца к Тебе я сам для себя делаюсь адом, душа моя сатанеет, дух мой овеществляется, все мое существо покрывается холодной ледяной корой моей греховности.