В глубинах моря, глубоко-глубоко, под пятимильной толщей воды, где-то в Мексиканском заливе, прячется морская пещера с коралловыми сводами. В пещере светло, хоть и лежит она глубоко под водой. И в свете том свивает свое тело в исполинские голубые спирали огромный морской змей. Его рогатая голова украшена золотой короной. Он терпеливо ждет год за годом, взбивая волны колыханием жабер. Вкруг него плавают лупоглазые и тупоголовые морские создания. Он — царь всех рыб и ждет Судного дня, когда воды отхлынут навсегда и сумрачное царство исчезнет. Порой его спирали свиваются, и ярятся тогда воды над ним. Сожмется кольцо, и покроется море обломками кораблей; и так будет, пока море и корабли не окончат дни свои в предсмертных корчах змея.

И когда настанет тот день, и будет змей умирать, воцарится великая тишь, как после боцманского свистка. И в той тишине раздастся громкий глас корабельных колоколов, ибо на каждом корабле, погрузившемся в море, жизнь войдет в белые кости утонувших моряков. И каждый усопший на дне моряк, в одеянии из морской травы, восстанет вновь, и запоет, и ударит в колокол, как делал при жизни, выходя в плавание. И такой величественной и нежной будет та музыка, что тебе на миг почудятся арфы, сын мой.

И тогда застынут кольца змея, как натянувшийся линь. Склонятся его длинные узловатые рога, и корона спадет с его старой, усталой головы. И будет он лежать там, мертвый как сельдь, а воды морские успокоятся, как было до появления суши, когда не высилась в море ни единая скала. И громадный белый кит, старый Моби Дик, властелин всех китов, поднимется из морской обители и поплывет, трубя, к своим товарищам. И все киты мира — кашалоты, полосатики, остроспинные киты и черные дельфины, финвалы и гренландские киты, быки на сорок бочек, нарвалы, горбачи, желтобрюхие киты и киты-убийцы — встретят его и пустят фонтаны, и пена устремится к небесам. И Моби Дик вызовет их по списку, и все будут там, с севера до юга, от Кальяо до Рио, ни один кит не пропадет. Тогда протрубит, как в рог, Моби Дик, и все то китовое стадо нырнет, ибо ждать их будет работа внизу — поднять со дна остовы кораблей.

Когда они вынырнут, солнце будет садиться в море, далеко на западе, подобное шару красного огня. И когда край его погрузится в море, солнце застынет и пребудет, словно врата. И звезды, земля и ветер остановят свой бег. Не будет ничего, лишь море и красная арка солнца, и киты с остовами кораблей, и поток света на водах. Каждый кит поднимет корабль, обросший кораллами, и заполонят они море — суда гребные и парусные, и огромные семидесятидвухпушечники, и большие пассажирские пароходы, и военные фрегаты — зеленые от слизи корабли с поющими матросами на борту. Впереди поплывет Моби Дик, увлекая за собой лодку Господа нашего, и будут сидеть в ней все благословенные апостолы. И Моби Дик издаст громкий рев, словно туманный горн, и выставит плавники навстречу солнцу. И все киты взревут в ответ. А утонувшие моряки будут петь свои песни и бить в колокола, наигрывая музыку, и флот их с быстротой ветра устремится к солнцу, к краю небес и воды. О, они взобьют пену, эти корабли и эти рыбы!

И когда приблизятся они к солнцу, красный его шар распахнется, как врата, и Моби Дик, и все киты, и все корабли проплывут сквозь врата в гавань Царствия Небесного. То будет великая и широкая водная гладь, и поблизости берег, и все корабли мира бросят там якоря, ряд за рядом, и с песней выступят вперед все моряки. Не будет у них больше вахт, не придется им больше сматывать канаты, не станут подгонять их пинками капитаны и помощники. Ничего не понадобится им делать, лишь только петь и бить в колокола. И бедные моряки, ушедшие на дно в жалком тряпье, сынок, оденутся в шелка и золото. И на берегу, среди пальм, будут ждать моряков отличные таверны, где мы с тобой, быть может, снова встретимся, и я буду травить свои байки, и незачем будет мне умолкать, пока не прозвонит колокол.

^{X. Кристиансен. Русалка и морской змей. Обложка журнала «Югенд» (1897).}

Нигде не было ни следа морского змея.

— Боюсь, мы его потеряли, — сказал в конце концов Фрэнк. — Возможно, он уплыл на юг или в Тихий океан по направлению к Гавайям.

— Не будем терять надежды, — ободряюще сказал Говард Мэйн.

— Я и не собираюсь. Но шансов мало, я думаю.

В эту минуту громкий крик Барни прокатился по всей подводной лодке от носа до кормы.

— Черт возьми, вон он, мастер Фрэнк!

Фрэнк бросился к борту.

Ошибки быть не могло. Там, огибая край маленького острова, плыл морской змей.

Фрэнк кинулся в рубку.

— Внимание! — закричал он. — Всем быть наготове!

«Искатель» понесся вперед, как стрела.

Фрэнк ясно видел, куда направлялся морской змей. Он плыл прямо к узкому проливу между островами.

Молодой изобретатель решил перехватить его в этом месте. Он считал, что чудовище не изменит курс.

Если настичь змея в нужный момент, можно будет угодить ему в бок тараном.

И Фрэнк гнал лодку, как птицу. Прямо к острову.

А вдоль берега скользил морской змей. Было уже понятно, что змей и лодка встретятся в одном и том же месте и в одно и то же время.

Наступил критический момент.

Все на борту схватились за разные предметы и затаили дыхание. В следующий миг последовало столкновение.

Таран подводной лодки со всей силы ударил морского змея. Лодка задрожала, подалась назад, и затем Фрэнк выключил моторы.

Таран погрузился на два фута в тело змея. Чудовище погибло мгновенно.

Все на борту «Искателя» радостно закричали.

Длинное, сильное тело морского змея качалось на воде.

Прибой гнал его к берегу. Фрэнк хотел этого избежать и стал огибать тело змея, чтобы прикрепить к его шее канат и отбуксировать подальше в море.

И этот план сработал бы, но случилась одна неприятная неожиданность.

У берега острова тянулась в этом месте гряда подводных рифов. И не успели люди на борту «Искателя» что-либо понять, как раздался ужасный скрежет.

Вода хлынула в рубку и захлестнула нос.

Барни взбежал по ступеням, крича:

— Погибель, погибель, мистер Фрэнк! Мы сокрушились и лодка тонет!

— Силы небесные! — ахнул Мэйн. — Мы натолкнулись на скалу.

— Мы тонем!

— Скорее спускайте шлюпку!

— Спасайтесь!

Они едва успели спустить на воду шлюпку «Искателя». Миг спустя наступил конец.

Прекрасная подводная лодка исчезла под волнами с дырой, пробитой в ее стальном корпусе. Такое повреждение было не исправить в этой части света.

Нос «Искателя» торчал из воды, но это было все.

В эту минуту Фрэнк понял, что творение его изобретательского гения было навеки уничтожено.

Он знал, что думать о подъеме лодки бесполезно. Вода в любом случае испортила чувствительные электрические механизмы.

И он сказал:

— Гребите к берегу, ребята. Нам нужно выбираться.

Все гребли медленно и печально.

— Проклятье! — сдавленно воскликнул Говард Мэйн. — Почему мы только не заметили этот риф!

— Не имеет значения, — ответил Фрэнк. — Зато мы поймали морского змея!

— И что нам с того? Мы не сможем привезти его домой!

— О, думаю, сможем!

— Но как?

— Его прибьет к берегу. Мы снимем шкуру и сохраним кости.