…Да, совсем по-другому!.. Когда он играет, мелодия как будто сама находит своё естественное, правильное звучание – кажется, что играть по-другому невозможно. Кажется, что это очень открыто, очень точно и очень легко… И после него хочется сыграть – возможно, получится как у него… Ладно, это самообман. Разве настоящего музыканта можно повторить?! Даже сильнее его мастер не смог бы этого сделать. И всё же, когда снова повнимательнее сыграла, не так сильно волнуясь, господин Салих удовлетворённо воскликнул:

– Вот видите! – обрадовал он меня. – На этот раз сыграли и правильнее, и точнее. То есть то, что исполняешь руками, оказывается, слушать надо душой, барышня!

Хоть это было сказано только в утешение, но настроение моё поднялось. Не знаю, как в других делах, но в музыке чрезвычайно важно обнадёживание, ведь тому, кто обучается музыке, как воздух нужна вера в себя…

Так прошёл наш первый урок. Господин Салих, наказав мне ещё раз как следует поучить «Родной язык» и вообще почаще повторять упражнения, встал, чтобы уйти.

Папа тоже поднялся со своего места:

– Господин Салих, не спешите-ка. Сейчас готовят чай. Перед уходом попейте чаю!

– Спасибо, Ахметжан-абзый! – вежливо ответил господин Салих. – Мне пора идти.

Когда папа снова начал: «Нет, ну правда», он, как бы говоря: «не принуждайте», поднял обе руки, ещё раз поблагодарил, обернувшись ко мне поклонился:

– До свидания, барышня!

И лёгкими шагами направился к выходу. Папа пошёл его провожать.

Я вернулась в свою комнату. Настроение было прекрасное. Сегодняшний урок, по-моему, прошёл очень успешно. По крайней мере я довольна, очень довольна!..

Всё сказанное господином Салихом было легко для понимания, всё сказанное каким-то образом через душу впитывалось в память. Ко мне и учительница была очень внимательна – ни разу она не выразила беспокойства или огорчения.

Кроме того папа, сидевший специально, чтобы слушать, думаю, остался доволен. Ведь господин Салих держал себя очень воспитанно и тактично!.. Причём не нарочито, а очень естественным образом – надо полагать, это была его манера держаться.

Утончённый человек! Однако эта утончённость не только в его внешности и манере держаться, но, видимо, она есть в его внутреннем мире, в его природе – вот что я почувствовала сегодня. И хотя он такой молодой, как он свободно и на равных держит себя с моим папой, даже в разговоре чувствовалось некоторое превосходство!

Моя мама любит анализировать родословные. Она делит людей на «благородных» и «неблагородных» в зависимости от того, кто их родители и какая у них родословная. Вот и я думаю: кто родители этого красивого парня, из какой он семьи, кто его воспитывал. Родственник какого-нибудь хазрата, сын большого богача или дитя учителя? Однако он не должен быть сыном хазрата или богача, потому что мама бы давно об этом узнала и мне бы сообщила, что это сын такого-то купца или такого-то хазрата. А кроме того, трудно поверить, чтобы парень из такой семьи был бы музыкантом или работал в театре. Может быть, он из рода какого-нибудь мурзы[26]?.. Нет, едва ли, этому моя душа не верит. Ладно, ни к чему голову ломать, какое значение это имеет?.. Чей бы сын он ни был, господин Салих, когда появился на этом свете, он родился как само благородство, по-моему… Словом, я ему удивляюсь, восхищаюсь и… радуюсь, и сама ясно не знаю, чему радуюсь.

Время проходит. Вот третий… пятый, шестой урок прошёл. Таким образом, наши уроки шли по известной колее. Господин Салих приходит два раза в неделю, ни разу не опоздав ни на минуту. И как только заканчивается урок, не задерживаясь ни на минуту, уходит. Папа пару раз после урока пытался уговорить его остаться на чаепитие, но он всегда говорил «нет времени, много работы», и, поблагодарив, отказывался остаться. Конечно, работы немало, наверное, всё-таки, кроме игры в оркестре, он вместе с артистами посещает различные места, особенно казармы, участвуя там в концертах, но истинная причина того, что он не остаётся, по-моему, не в этом. Я думаю, господин Салих считает, что приходящему учителю неприлично у нас есть и пить. В этом настоящая причина. Я думаю, что на его месте я так же поступила бы – человек ведь должен знать свой уровень!

При этом мы постепенно сильно привыкли друг к другу… Во время уроков мы стали держаться естественнее и проще. Я уже излишне не волнуюсь и стараюсь держать себя свободнее и даже как-то бесцеремонно… Признаки таких изменений мне неожиданно привелось обнаружить. На одном из последних уроков я, собираясь что-то сказать, начала с «господин Салих», в этом месте он меня резко прервал:

– Барышня, ради Бога, не называйте меня «господин Салих».

Возможно, из-за того, что сказано это было очень категоричным образом, я удивилась:

– Почему? Или нельзя, или это запрещённое слово?

– Нет, – сказал он, усмехаясь, – декрет о запрете ещё не выходил… только я сам этого не хочу.

– Почему?

– Видите ли, – произнёс он, всё так же усмехаясь, – я ведь человек, не успевший стать «господином». Поздновато родился!

Действительно, а не верно ли он говорит? Господа обычно были большие, почтенные люди. А у этого даже усы ещё как следует не появились… И мне самой обращаться к нему – молодому парню «господин» казалось странным и стыдным. И всё же в то время обращаться иначе было невозможно.

Немного растерявшись, я несмело спросила:

– А как нужно обращаться?

– Теперь, сами знаете, ко всем людям обращаются «товарищ», – ответил Салих… господин Салих. – Однако я не дерзну сказать вам: «Обращайтесь ко мне так же». Сказать так было бы не совсем прилично, особенно барышне. В крайнем случае можете обращаться ко мне «абый». А если будете говорить просто «Салих», будет ещё лучше.

И верно, почему не говорить просто «абый». Он ведь старше меня на несколько лет. Казанские девушки, если им понравился парень помоложе их, говорят «абый, душа моя». Только я боюсь, что это не понравится папе. Ещё подумает что-нибудь. Слово «господин» как бы отдаляет людей друг от друга, а «абый» напротив – сближает… Нет, я так поступлю: в присутствии папы я буду говорить «господин Салих», а когда мы будем только вдвоём, от души буду называть его «Салих-абый», а только для меня одной он будет «Салих». Это имя мне очень нравится, оно ему очень подходит, пусть он только для меня останется «Салихом»!

Да не покажется, что я хвалюсь, занятия наши, к счастью, проходят очень успешно. После «Родного языка», я научилась красиво играть «Хэмдию», «Асылъяр», «На берегах красавицы Белой», «Галиябану»[27]. Оказалось, господин Салих (не господин, а Салих!) особенно любит «Галиябану». В конце восемнадцатого года, после того, как в Казани впервые игралась музыкальная драма «Галиябану», мелодии из неё быстро распространились среди татарского народа. Сейчас, наверное, не встретишь человека, который бы не напевал: «Галиябану, красавица моя нежная»… Салих говорит, что успех этого произведения, то, что оно живёт, обеспечила мелодия. Говорит, что в этой народной музыке поразительно глубоко и мелодично раскрывается самая чистая, самая светлая, стыдливо-искренняя любовь татарской девушки и юноши; даже их несчастливая любовь открывается как удивительно глубокое, великое, благородное чувство. При каждом случае Салих не перестаёт восхищаться Эшрэф-ханым Синаевой. Говорит, своей фигурой, мелодичным голосом, всей своей утончённостью она точно, как живая Галиябану. И ещё Салих говорил, то, что песенная музыка стала исполняться на сцене, – это очень обнадёживающее, совсем новое явление. Со временем появятся песни и мелодии, созданные музыкантами на основе народной музыки специально для сцены. Он произносил это с такой верой, так вдохновенно!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».