Николас тяжело вздыхает, возвращая взгляд к дороге. Он не знает, что сказать. Для него убийство — нечто невозможное, за гранью того, что должен делать человек в этом мире. Никогда его руки не отнимали ничьей жизни, и понять Амелию не получается. Он вообще не вполне уверен, что у них выйдет быть вместе после того, как все кошмары останутся позади. А ведь их точно будут искать. Со всем возможным упорством. Старается казаться невозмутимым, когда спрашивает:

— И какой у тебя план? Аэропорт?

— Да, но не в Чикаго, — коротко кивает Эми, опуская глаза, и реснички трепещут, смаргивая влагу. Голос звучит сдавленно, полушёпотом. — Он будет проверять списки пассажиров. Мне нужны новые документы, если хочу по-настоящему раствориться. И тебе тоже. Машину лучше бросить поскорей, при первой возможности, — он не дурак, и сам уже обо всём этом успел подумать, пока ждал её.

— У меня есть знакомый в Индианаполисе. Он поможет с паспортами, и вылететь можно будет оттуда. За три часа должны добраться, — быстро прикидывает Ник расстояние и первый же вариант, какой у него возник после того, как подобрал её записку. Один из бывших приятелей, с которым работал в мастерской, довольно ловкий малый Лиам — за небольшую сумму сделает им документы за полдня. И тогда через сутки они уже будут на полпути через Атлантику.

— Отлично, — безразлично и хмуро кивает Эми, отворачиваясь к окну. Вновь затягивается дымом. Глаза пустые, безумно грустные. Невидящие. — И Ник… Спасибо. Я не знаю, как тебя благодарить, что ты согласился уехать, помочь мне. Ты так подставился из-за меня…

— Брось, — тут же прерывает он эти бессвязные фразы, за которыми отчего-то не слышит искренности, только какую-то обречённость. — Я же и сам хотел валить. Просто сделаю это немного раньше, чем планировал.

Она не отвечает. Молча выбрасывает окурок в окно, с лёгким раздражением. Скидывает ботинки, поджимает под себя ноги, располагаясь удобней. Достаёт из кармана куртки смартфон и спутанные провода наушников. Красноречивей некуда: она не хочет болтать и вместе слушать Queen. Она хочет побыть наедине с собой — что ж, для неё это явно непростое решение, и его стоит уважать.

— Три часа? — уточняет Эми, прежде чем заткнуть уши. Короткий взгляд, от которого немного не по себе. Слишком влажный и пронзительный.

Как будто она кричит внутри себя, и Ник вздрагивает, крепче сжимая руль. Похоже, оставить ублюдка Алекса для неё, действительно, испытание воли. Но она справится. Он поможет справиться. А дальше — как решит сама. Главное, что её душа будет свободна. Мэл бы это одобрила, он уверен.

— Да. Можешь поспать, — предлагает он ей, готовясь к трём часам бесконечной дороги, слепящим фарам встречных машин и затекающей спине.

Эми вновь отворачивается к окну и безучастно смотрит на проплывающие мимо дорожные указатели. Пусть подумает. Пусть освоится с мыслью, что больше ей никто ничего не будет приказывать, что больше не надо никого убивать и ни перед кем пресмыкаться. Что надо жить своей головой. Вот только чёртов чокер всё ещё на ней, и Ник пока что не хочет просить снять ошейник. Вряд ли она готова с ним расстаться так быстро. Он выжимает газ, двигатель утробно ревёт, и джип наращивает скорость их спонтанного побега.

Спустя час по крыше начинает гулко тарабанить дождь, приходится включить дворники, размазывая влагу по лобовому стеклу. Ник изредка украдкой бросает осторожные, оценивающие взгляды на попутчицу. Но Эми почти не шевелится: кажется, всё-таки дремлет, неудачно повесив голову и прикрыв глаза. На развороте трассы наушники выскальзывают, и, прислушавшись, Ник понимает, что никакой музыки в них нет. Неужели сложно было сказать, что не настроена говорить? Он же не Алекс. Он бы понял. Чуть-чуть сбавив скорость, протягивает руку под её сиденье и выжимает рычаг, чтобы Эми легла удобней. Спинка опускается, и девушка, чуть поёрзав, продолжает спать.

Опасно отвлекаться от ночной дороги, но невозможно не задержать на ней взгляд. Даже с закрытыми глазами кукольное личико кажется напряжённым, хмурящимся. Сколько же дерьма она уже успела перенести. Сердце сжимается, когда Ник вспоминает, что ей нет и двадцати пяти. И уже — кровь на руках. Уже — грязь, от которой не отмыться. Грузно вздыхает, заставляя себя внимательно всматриваться в трассу, а не на крохотную родинку на впалой девичьей щеке, замеченную впервые. В салоне полная тишина, но она не грозит сморить опытного водителя.

Он уже представляет. Как они снимут крохотную квартирку где-нибудь в жилом квартале Рима, на самом верхнем этаже, с выходом на крышу. Как сварит ей первый утренний кофе и начнет вычищать отголоски яда Алекса из этой безумной девчонки. Нет, навязываться не будет — но даже того короткого поцелуя ему хватает, чтобы понимать: не будь Герра, и Эми была бы не против. Отзывалась бы на его касания и привыкла бы к понятной, человеческой заботе. Нужно быть терпеливым. Гулять с ней по засыпанным листьями узким европейским улочкам, фотографировать её на фоне Колизея, кормить хот-догами и самым сладким шоколадным мороженым с кокосовой стружкой. Вместе перебирать двигатели, чтобы она могла занять руки, чтобы некогда было думать о прошлом. И тогда, в один солнечный осенний или даже зимний день есть крохотный шанс, что её улыбка будет искренней. А запах ежевики, пропитавший сейчас воздух вокруг, станет окутывать его невесомой дымкой и дальше. Что она будет звать его «Никки», утрами прижиматься к его телу в поисках тепла — и получать его. Безвозмездно. Просто потому что он может согреть.

За мечтами и непростыми мыслями часы мчат незаметно. Электронный экранчик на панели показывает уже «3:08», когда джип проезжает мимо приветственной надписи в Индианаполис. Ещё не начало светать, но Эми, наконец, просыпается, по-детски протирает глаза кулачками. Смешная. И немного растрёпанная, но так она, наконец-то, кажется живой. Чуть-чуть, совсем незаметно в полумраке, но розовеют щёки, когда между ней и Браунвиллем пролегают мили.

— Нам нужно остановиться, — бормочет она то, что Ник и сам уже успел понять.

— Согласен. Лиам точно не ждёт гостей среди ночи, я и звонить ему буду не раньше утра. Нам нужно переждать несколько часов где-то, и бросить подальше машину.

— Отель? — устало моргает Эми и потирает затекшую шею. — Тебе тоже надо вздремнуть.

— Хорошая мысль, — кивает он. Конечности и правда, изрядно затекли, а в глаза словно насыпали песка. Немного отдыха точно необходимо, ведь на ладонях до сих пор мозоли от лопаты, которой орудовал в лесу.

Они оставляют джип на парковке перед каким-то ночным клубом, затесавшись в ряды автомобилей. По гугл-картам в смартфоне Амелия быстро находит неподалёку скромную гостиницу с круглосуточным приёмом постояльцев — зато название громкое, «Эдем». Смешно. Ник покорно тащит свою небольшую сумку с запасными майками и её рюкзачок — кажется, ещё более лёгкий. Создаётся ощущение, что она нарочно не хочет забирать из дома Алекса даже шмотки, как лишнее напоминание. И это хорошо.

На улицах незнакомого города прохладно и тихо, ярко светят фонари и неоновая вывеска отеля. Приходится регистрироваться по его водительскому удостоверению, но вряд ли их пропажу заметят так быстро: а к утру они уже свалят, оставив старые документы в мусоре вместе с ключами от чужой тачки. Будут жить по поддельным именам, хотя бы ближайшее время, пока Босс не успокоится и не махнёт рукой на беглецов — у него наверняка есть дела поинтересней, чем нанимать орду частных сыщиков или оплачивать официальное объявление в розыск. Администратор смотрит на случайных ночных гостей с лёгким подозрением, но всё же отдаёт долгожданные ключи от небольшой комнатки в самом конце пыльного коридора.

— Кажется, мы ему не понравились, — Ник пытается смешком разрушить неловкое напряжение, которое только нарастает, потому как Эми абсолютно безучастна. Покорно плетётся за ним, и не поймёшь, то ли чересчур устала, то ли сказывается эмоциональное истощение. Безразлично пожимает плечами: