Его тень тянулась по всей длине пола и вырисовывалась на дальней стене. Больше всего он походил на медведя, стоящего на задних лапах, но у него была крошечная голова, опущенная между плеч, и совсем не было шеи. Более того, у него была только одна нога. Другой был деревянный колышек.

Когда он вошел в комнату, тяжело ступая на своей деревянной ноге, он, казалось, уменьшился в размерах, и перестал внушать страх. Они поняли, что это не медведь, а большой барсук, но это не принесло им большого утешения, ибо какая разница, входит ли медведь или барсук в вашу комнату, ковыляя на деревянном колышке? Казалось, он шел с некоторой развязностью, преувеличенной его фальшивой ногой, и держал маленькую скрученную веточку или палку, зажатую по-военному под мышкой-или передней ногой-как хлыст для верховой езды. Именно от нижнего кончика этой любопытной палочки исходил ослепительный белый свет.

Барсук сделал несколько шагов вглубь комнаты, прежде чем остановился и уставился полными ненависти глазами на двух болтающихся гномов. Дверь, по-видимому, сама собой захлопнулась и с глухим стуком ударилась о косяк. Затем Барсук выхватил из-под мышки палку-это была волшебная палочка-и поставил ее перед собой на пол, словно посох в конторе, яростно сжимая маленькими когтистыми кулачками. Сияние на его кончике смягчалось и тускнело, пока не стало не ярче пламени единственной свечи.

“Кто эти несчастные создания?- прорычал Барсук.

-Меня зовут Доктор Ботхи” - выдохнул доктор, оправившись от изумления. “А это сэр Грумдиш, знаменитый Рыцарь.”

Барсук трижды стукнул своим посохом-палочкой по земле, отчего из его светящегося конца посыпались искры. Искры падали вокруг него, как ливень, и там, где они оседали, они, казалось, слипались вместе в различимую форму или узор. Через несколько мгновений они образовали большое кресло или Трон, который продолжал светиться и пульсировать своим собственным светом. Барсук опустил свою пушистую тушу на этот удивительный предмет мебели.

- Слушай, а ты не мог бы одолжить мне свою волшебную палочку, когда все прояснится и нас отпустят?- Сказал Ботхи. “Я знаю некоторых людей, которые хотели бы изучить его в течение дня или около того.”

Барсук закричал: "Тихо!”

Его негромкий, но мощный голос зазвенел, как колокол, разносясь по маленькой подземной комнате, и доктор Ботхи обнаружил, что его язык внезапно прилип к небу, как будто он ел горячий зефир.

“Что же мы такого сделали, чтобы заслужить это?- Сердито спросил Сэр Грумдиш.

“Ты преступно закопал свою мерзкую хаггис в моем лесу” - сказал Барсук.

“Твоем лесу?”

- Мой лес!-прорычал одноногий Барсук. - Я Гримм Альдерванд, король этого места.В эту самую ночь при свете уродливого новолуния ты осквернил мой лес своими мерзкими овечьими желудками. Какую виноградную лозу вы надеялись вырастить из такого семени?”

Прежде чем изумленный гном успел ответить, существо продолжило, обращаясь теперь уже ни к кому, а может быть, и ко всем. Он поднял свои маленькие черные глазки к потолку и воздел руки, словно призывая небеса. - Эти мерзкие обезьяны вечно воняют в моем лесу своим мусором. Мы-должники, копатели под корнями. Мы находим все эти вещи, которые они пытаются спрятать здесь, их одеяния, их рыбьи головы и их мерзкие овечьи потроха. Они хуже троллей, потому что тролли едят все: кости, чешую, колючки и прочее. Но эти мужчины, эти люди ... …”

“Но мы же не люди. Мы же гномы!- Возразил сэр Грумдиш.

“И Кендер,” пробормотал доктор Ботхи, наконец высвобождая свой язык из магических пут.

“Разве не ты сегодня ночью рыл ямы в нашем лесу, чтобы спрятать свои мерзкие хаггисы?- спросил барсучий король.

“Это было ужасно! Мы не могли его съесть, по крайней мере некоторые из нас, - сказал Сэр Грумдиш, резко взглянув на доктора. “У нас не было другого выбора!”

- Да, мы не хотели быть невежливыми с нашими хозяевами, и уж точно не могли держать Хаггиса на борту нашего корабля, - сказал доктор Ботхи. “Нам предстоит долгое морское путешествие, и мы не хотим привлекать акул.”

“И все же вы невежливы с нами, очень невежливы, должен сказать, - сказал король, оглядываясь. Тени в углах двигались и жужжали вместе с крылатыми существами, прячущимися там. “Вы не хотите брать овечьи потроха в свои дома, поэтому приходите сюда и хороните их в наших.”

“Но мы же не знали, что вы здесь, - сказал Сэр Грумдиш.

- Это потому, что обезьяны, сидящие так высоко на своих деревьях, никогда не смотрят вниз, чтобы увидеть, на чью голову они мочатся” - сказал король,взмахнув палочкой над головой, как дирижерской палочкой. - Когда вы, обезьяны, приходите к нам домой хоронить свои хаггисы и рыбьи головы, вы не думаете об этих троллях, которых привлекают ваши мерзкие твари. И когда эти тролли приходят рыться вокруг наших домов в поисках овечьих желудков, которые вы хороните, и которые они могут учуять за много миль, я вам точно говорю, им все равно, если они случайно съедят себе ежа, барсука или еще кого-нибудь!”

- Мы не хотели вас обидеть” - сказал доктор Ботхи.

“И все же ты нанес мне обиду” - возразил король.

“Как мы можем загладить свою вину?- спросил доктор. - Воистину так, ибо мы, гномы, сочувствуем вашему бедственному положению. Вы называете нас обезьянами и путаете с людьми, но мы меньше людей и всегда являемся их подданными.”

“Даже сейчас люди правят нашей родной горой во имя злого дракона, - добавил сэр Грумдиш.

- Они не принимают нас всерьез, - продолжал доктор Ботхи, - и то только тогда, когда что-то идет не так или взрывается.”

“Все это звучит очень ужасно” - посочувствовал король. - Действительно, очень ужасно. И все же это не оправдывает тебя, когда ты приходишь и хоронишь свой Хаггис на наших крышах, чтобы привлечь сюда этих троллей, чтобы они пришли и съели нас. Если все, что ты мне рассказываешь, правда, то ты должен был быть еще более внимательным, чем другие обезьяны, живущие в деревнях.”

“Что ты собираешься с нами делать?- Обеспокоенно спросил Сэр Грумдиш.

“Мы снова отведем тебя в лес, - сказал король.

Сэр Грумдиш облегченно вздохнул. - Хорошо, - сказали доктор Боти. Потому что я не хотел жаловаться, но вся кровь прилила к моей голове, висящей вверх ногами таким образом.”

“Да, тебя отведут в лес” - продолжал барсучий король, оскалив свои короткие, но злобные клыки, - и там тебя повесят на дереве, под которым ты похоронил своего мерзкого Хаггиса. А потом, когда тролли начнут вынюхивать, они съедят тебя, а не раскопают наши маленькие норы.”

“Я же говорил тебе, что мы пошли не туда, - сказал Конундрум. Они с Размоусом стояли у входа в темную лесную пещеру, глядя на звезды, проглядывающие сквозь верхушки деревьев.

“Я спустился вниз, - сказал Размоус, стоя и почесывая затылок. - Все знают, что когда ты находишься в подземелье, то спускаешься вниз, чтобы найти его тайные покои, а не поднимаешься наверх. Вверх - это для замков с привидениями и разрушенных башен. Вниз - это для подземелий.”

“Ну, по-видимому, он привел нас ко входу, - сказал Конундрум. - А может быть, это и есть выход. Я не вижу никакой охраны.”

“Есть только одна вещь, которую нужно сделать. Мы должны вернуться, - сказал Размоус с немалым энтузиазмом. - Знаешь, иногда заблудиться не так уж и плохо. Я много раз терялся, и мне часто было лучше, чем тогда, когда я знал, куда иду.”

Он повернулся и повел его обратно в темные глубины пещеры. Они ощупью пробирались вдоль стены, пока не нашли маленький вход, через который вошли. Кендер пригнулся, чтобы войти в него, но тут же замер, свистя сквозь зубы.

“Вот и порвал его!- Прошептал Размоус. “Там есть свет! Кто-то идет сюда. Мы не можем сейчас так вмешиваться.”

- Давай спрячемся. Может быть, они пройдут мимо.- При свете, льющемся из коридора, они пробрались к трещине в дальней стене и втиснулись в нее, чтобы спрятаться. Размоусу пришлось повернуться боком, чтобы попасть внутрь трещины, прежде чем в пещеру проник свет.