Я уже было потянулся за пиццей, однако агент Баркер меня опередила. Девушка открыла коробку прямо перед моим лицом. Мне показалось, что как-будто заиграла музыка, а из открывшейся коробки ударил столб света. Во рту резко стало слишком много слюны. Думаю, этого хватит, чтоб передать, насколько я был голоден.

Баркер кивнула на пиццу. Я оторвал себе кусок и жадно набросился на него. Еда показалась настолько вкусной, что я даже не сразу заметил, как девушки уселись напротив меня и тоже взяли себе по порции из коробки. Если б мне кто-то вчера сказал, что утром я, в розовом халатике буду завтракать с агентами УБИ посреди квартиры в трущобах — я бы рассмеялся ему в лицо.

— Ну почему он всегда берет с ананасами? — Тина скорчила недовольное лицо.

— Всепоглощающая ненависть Рубана распространяется не только на кланы, но и на вкусовые рецепторы окружающих, -– Баркер грустно вздохнула, – уж я-то в этом убедилась за пять лет в напарниках.

— Отвратительно, — кивнула Тина.

О чем это они? Пицца с ананасами — лучшее, что придумало человечество! По крайней мере, мне сейчас так казалось.

Не знаю, сколько я съел. Голод доконал меня настолько, что глаза застелила пелена, которая спала только в тот момент, когда, потянувшись за очередным куском пиццы, я обнаружил, что коробка пуста, на ней остались лишь кусочки ананасов, которые Тина аккуратно снимала с пиццы и складывала в какой-то узор на коробке. А девушки не успели даже доесть то, что взяли изначально. Упс.

— В последнее время в моём теле больше свинца, чем еды, извините. – не считая супчика от Фридриха, я нормально не ел с тех пор как уехал из дому.

Девушки ухмыльнулись.

Они продолжали обсуждать что-то совершенно отвлеченное, как будто мы сидели не на съемной квартире агента УБИ, в которой меня пять минут назад обвиняли в трех убийствах, а на летней террасе какой-нибудь кафешки у берега моря. Очередная методика для того, чтобы втереться в доверие? Показать, “мол, мы тоже люди”? Не удивлюсь, если так.

В какой-то момент Тина заметила, что я просто сижу без дела и пялюсь на них, после чего враз стала серьезнее. Она посмотрела мне прямо в глаза.

— Кто-то, кроме нас, знает о том, что произошло со Скверной?

— Если бы ты не видела меня насквозь, то я бы и вам не стал рассказывать, – глянув в сторону, я размял шею. — Нет, конечно.

Девушки переглянулись, им явно понравился этот ответ.

— Значит, пусть так и остается. — агент Баркер задумалась, — Никто не должен знать об этом, ради твоей же безопасности.

— Очень приятно знать, что люди, которые пытаются закрыть меня за то, чего я не делал, беспокоятся о моей безопасности. Учту, — я произнес это с тонкой ухмылкой. За кого они меня держат?

Баркер закатила глаза.

— Мне казалось, что ты достаточно смышленый, чтобы понимать – УБИ не могло составить такое дело. Официально мы даже не выносили тебе никаких обвинений. Вся та папка - плод работы местных следователей. И поверь, они слишком ленивы и слишком тупы, чтобы напрягаться и притягивать за уши факты без команды сверху.

— Только это не мешало и вам заявиться ко мне с их же “обвинениями”, — фыркнул я.

— Правда? А УБИ тебе хоть раз выставляло какие-то обвинения? —

— Но... — я так и застыл с поднятым вверх пальцем.

А ведь и вправду, с чего я решил что они меня в чем-то обвиняют? Ведь если вспомнить их слова в больнице — они говорили что хотят мне помочь и разобраться в том, что произошло. Что я в списке подозреваемых.

“Мы хотим тебе помочь и разобраться в том, что произошло… но сейчас ты в списке подозреваемых в убийстве троих человек.”

“Мы понимаем, что скорее всего ты ни в чем не виноват, но если ты не будешь сотрудничать… ты молодой парень, Марк, я не хочу, чтобы вся твоя жизнь пошла наперекосяк…”

Их слова звучали примерно так.

— Черт, — я тяжело выдохнул.

Агент улыбнулась, заметив мою реакцию.

— Оказалось, что нас изначально дезинформировали. За нос водили. Многое не сходилось. Очень многое.

В принципе, это объясняет, почему они так набросились на меня в день допроса. Однако, стоило мне встать в штыки, как агенты быстро отступили.

— Если ты согласишься с нами сотрудничать, поможешь нам… то мы поможем тебе. Защитим от тех, кто хочет тебе навредить.

Я чуть было не рассмеялся.

— А какая из тех пуль, что ваши люди выпустили меня в больнице, должна была защитить меня первой - летящая в плечо или в голову?

Со стороны кухни раздраженный вздох Рубана, он повысил голос, чтобы его было слышно из другой комнаты.

— Значит ты решил, что эти местные бараны - наш УБИшный спецназ? Может, нам сразу стоило императора вместе с дочуркой прихватить на штурм, а?

Агент Баркер закатила глаза с выражением “опять он за своё”.

Рубан же, словно через стену прочитавший эту реакцию добавил:

— Извините-извините, конечно же я имел ввиду “её высочество принцессу”.

— Я подумала, что увидела на крыше убийцу. Ты ведь должен был быть прикован к постели. – внезапно в разговор включилась Тина, — Поэтому они начали стрелять. Так нам сказали.

— Неубедительно, – я все еще помнил как началась пальба, мне казалось, спецназ должен быть в достаточной мере натренирован, чтобы не терять самообладание даже когда происходит что-то из ряда вон выходящее. Вроде той же включившейся сирены.

— Ясен хер, неубедительно, пацан, — снова вклинился Рубан с кухни. — Но подумай о том, кто держит за яйца всё в этой стране, включая полицию. И сложи дважды два.

Моей крови хочет один из кланов?

— Это все, конечно, очень хорошо, но к чему вы ведете? – нужно подбираться ближе к сути.

Баркер выпрямилась и посмотрела на меня, сложив руки.

— Если ты хочешь продолжить этот разговор, нам нужно подписать документы о неразглашении. То, что ты услышишь далее не должно покинуть эту комнату.

Я сразу себе представил документ с огромной красной печатью “совершенно секретно” и чуть было не рассмеялся, но вовремя вспомнил, кто передо мной сидит, и взял себя в руки.

Девушка продолжила:

— Еще мы добавим в этот документ пункт о неразглашении случившегося со Скверной. Либо так, либо…

— Разгребай эту кучу сам. — в комнату вернулся Баркер с еще одной папкой, эта была толще предыдущей.

— Знаете... – я посмотрел на ожидающих ответа УБИшников. — Уж как-нибудь разгребу. Дело развалится в суде, вы сами это понимаете. Публичность меня не пугает, да как и ваши россказни, впрочем. Не думаю, что моя репутация, — я хмыкнул, — может пострадать еще сильнее.

Рубан скрестил руки на груди и посмотрел мне в глаза.

— Тебе нужно не о репутации думать, а о ублюдках из кланов, что хотят тебя грохнуть.

— Я и сам ублюдок из клана.

— Да ну? Насколько мне известно, у тебя не лучшие отношения со своими.

— Я на приеме у семейного психотерапевта сейчас, или как? Потому что если нет, мои личные отношения вас волновать не должны. Если они не смогли убить меня два раза, вряд ли получится и в третий. К тому же… скоро у меня свадьба. После неё в моей власти будет достаточно ресурсов, чтобы разобраться во всем этом бардаке без вас.

— Свадьба, говоришь? – Рубан улыбнулся. — Как хорошо ты знаешь Элизу Белецкую?

— Достаточно хорошо, – конечно, это ложь. Честно говоря, я так и не понял что она за человек. Её профиль в “Постере” был, по факту, единственным источником информации о ней. А как я уже говорил, в “Постере” все пытаются казаться тем, чем не являются. С чего бы этому правилу не распространяться на Элизу?

Баркер заметила, что мы с Рубаном не то чтобы хорошо ладим, и решила взять бразды переговоров на себя.

— Если подпишешь документ о неразглашении, то узнаешь кое-что интересное - о госпоже Белецкой в том числе. К тому же… это тебя ни к чему не обязывает. Ты просто должен будешь держать язык за зубами касательно некоторых вещей, которые мы тебя расскажем… и покажем далее.

— Мне не интересно.