— Наши эмоции. — Джеррард издевается, фыркает.

— Наша внутренняя красота, — присоединяется Роби.

— Наша каждая бодрствующая мысль, — бормочу я.

Женщины.

— И почему мы выглядели так, как мы, когда говорили что-то, на что не обращали внимания. — Жан всегда попадает в неприятности из-за этого.

— Действительно ли девушки так делают, когда они вместе? — спрашивает меня Люк.

Внезапно я эксперт-резидент.

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Я и Келс говорим. И это здорово, потому что это на более глубоком уровне, чем с вами, ребята. Я знаю о ней всё. — О, да.

Я уверена, что да.

Джеррард кивает, но делает квази-несогласное лицо.

— Да, но я чувствую то же самое с Кэтрин. Я знаю её наизусть, но мы не сидим часами, разговаривая всё время. Мы сделали это, особенно когда встречались, но с тех пор… я могу не вспоминать время, когда мы занимались душевной деятельностью. За исключением, может быть, после того, как дети родились.

— Так о чём ты говоришь? — спрашивает Роби.

— Жизнь, как это бывает. Оценки Джозефа, предстоящий концерт Лоран, клуб чтения Даниэль, пи-пи футбол Ти-Джина. Мы рассмотрим домашние дела и наши планы на будущее.

— Откуда ты знаешь, что она счастлива? — спрашивает Люк.

Я задавалась вопросом, что побуждает все его допросы. Должно быть, он беспокоится о Рэйчел. Если бы он был достаточно большим, он бы что-нибудь сказал. До тех пор никто из нас не призовёт его на это.

— Она говорит, что она есть. Плюс, я смотрю на неё.

Жан мудро кивает.

— Лейни обычно говорит мне, если нет. Или даёт мне холодный ужин. Это всегда хорошая подсказка.

— Джеррард, — мне интересно узнать от него больше, так как я стараюсь подражать ему в моём собственном браке. — Когда ты говоришь, что не делаешь душераздирающих поступков, что ты имеешь в виду? Кэтрин очень чувствительна. Как ты можешь этого не делать?

— Я думаю, я имею в виду, я не знаю. Но я всегда слушаю её. Она прекрасно держит меня в курсе того, как она себя чувствует.

— Конечно, это всё с нашими жёнами, — говорит Роби, протягивая другую руку. — О чём они говорят, когда собираются вместе? Мама держит их здесь всё время по воскресеньям. Каждый раз, когда кто-то из нас выходит на кухню, они все крепко замолкают. Тем временем мы на улице играем, спим, жарим барбекю, что угодно, но мы сделаем десять вещей, а они будут только сидеть и болтать.

— Кажется, им это нравится.

— Без обид, — говорит Люк, готовя нас к оскорбительному заявлению, без сомнения, — но я не могу себе представить, что заинтересован во всём, что ты должен был сказать.

— Та же самая спина, Люк, — кажется, все четверо бормотали одновременно.

Я люблю своих братьев.

*

Это был действительно чудесный день с семьёй, но теперь немного спокойного времени с Харпер.

Брайан в своей комнате со своим новым компьютером и записывающим устройством для компакт-дисков, загружая только Бог знает что из Интернета. Иногда я ожидаю, что люди в чёрном появятся на моём пороге и попросят увидеть его.

Оба ребёнка купаются, кормятся и вместе с дядей Брайаном, который пообещал, что их мам не будут беспокоить сегодня вечером, если кто-то не станет одержимым демоном и не начнёт подбрасывать гороховый суп.

Я растянулась на нашей большой пуховой кровати, удобно расположившись между шёлковыми простынями, которые я надела на этот вечер.

Харпер всё ещё в душе. Когда мы вернулись домой, я заставила её голову прямо туда. Кто-то на сегодняшней игре в покер курил сигары, и запах цеплялся за неё. После инцидента в Лос-Анджелесе я не могу терпеть запах сигар. Но теперь я могу попросить её вымыть это, и я в порядке.

Я слушаю её в ванной, поющей в душе. У неё действительно красивый голос. Она должна петь больше, или, по крайней мере, не смущаться тем фактом, когда она это делает.

Слушая внимательно, я слышу, как вода остановилась, дверь душа открылась, затем закрылась с лёгким стуком. Теперь она напевает. Она счастлива сегодня вечером. Это был хороший день с семьёй, хотя значительная часть дня была потрачена на то, чтобы гнобить друг друга. Всё было сделано весело и с любовью, и в этом вся разница.

Когда она выходит, я переворачиваюсь к двери ванной, выключая свет, как и она. Её волосы всё ещё влажные; мне нравится, когда это так. Её кожа всё ещё розовая от горячей воды, и я уже чувствую запах её мыла и шампуня отсюда. Она одета в боксёры и старую футболку, которая почти изношена. Скоро будет время выбросить это, и это будет аргумент. Я выброшу старую тряпку, и она её спасёт. Мы будем продолжать в том же духе в течение нескольких недель. Это почти игра между нами сейчас.

— Ты, — начинаю я с небольшим рычанием, потянувшись, — надеваешь слишком много одежды.

Она останавливается и улыбается мне.

— Да, да?

Я киваю.

— Угу. Ты не надеваешь эти шёлковые простыни на, — я жестом показываю ей наряд, — вот так.

Она скрещивает руки на груди.

— Что ты предлагаешь мне носить?

Я поднимаю верхний лист, чтобы она могла видеть, что на мне надето.

— Что-то вроде этого.

Медленно она вытирает уголки рта и прочищает горло.

— Не так много. Я могла бы простудиться.

— Ты могла бы, — я согласна с небольшой надутостью. — С другой стороны, ты можешь стать настолько горячей, ты будешь потеть.

Она кивает и шевелит бровями на меня.

— Ты действительно думаешь, что это может случиться?

— Я готова поставить хорошие деньги на это, Стад.

Она быстро снимает футболку.

— Тогда мне придётся рискнуть.

Как только она в постели, мы в объятиях друг друга. Нет сомнений, что это будет долгая бессонная ночь, но мы собираемся повеселиться.

— Харпер?

— Ммм? — Она ласкает мою шею, точно зная, где её грызть, чтобы свести меня с ума.

— Ты закрыла окно?

*

На следующее утро я спускаюсь по лестнице за газетой. Я впечатлена, что я даже в этот час. Я чувствую себя прекрасно расслабленной и счастливой. Насыщенной — другое слово, которое приходит на ум. О, да. Насыщенная.

Я думаю, что свежий воздух это просто вещь для Заговора. Нам нужно чаще их выводить. Пусть бегают и заводят аппетит. Она была ненасытна прошлой ночью, это точно. Я должна посмотреть, узнают ли мальчики то же самое.

Я открываю входную дверь и обнаруживаю, что радионяня раздавлена ​​на «Таймс-Пикаюн». Я смеюсь. Похоже, Роби и Рен нашли его в своей спальне прошлой ночью. Я надеюсь, что Рен не хочет упоминать нашу маленькую трансляцию вчера вечером.

Я также надеюсь, что они не слушали слишком долго, прежде чем разбить его. Я смотрю на дом моего брата и вижу, как он идёт к своей машине.

— Доброе утро, — сладко взываю я.

Он меняет курс, чтобы навестить меня, прежде чем отправиться на работу.

— Не хочешь объяснить? — Он подталкивает остатки приёмника пальцем ноги.

Я улыбаюсь.

— О, Рен упомянула кое-что о желании быть вдохновлённой.

Он скрещивает руки на груди, пыхтя и пытаясь выглядеть вежливо. Это раскалывает меня.

— Я так не думаю. У нас трое детей, Харпер Ли.

— Роби, ты и я оба знаем, что репродукция имеет мало общего с утончённостью. Я имею в виду, давай, у Джина пять крыс-ковров.

— Правда, — признаётся он. — Однако ты не возражаешь против того, чтобы в будущем не показывали, насколько счастливо ты жената с Келси? Я знаю, что ты от этого не страдаешь, но некоторые из нас могут испытывать беспокойство по поводу производительности, если ты понимаешь, о чём я.

Я смеюсь.

— Поняла.

— Конечно, мама посмеялась, когда бросила одну из игрушек, которую мы оставили вчера.

Я чувствую, что моё лицо вспыхнуло.

— Ты меня обманываешь.

Роби усмехается.

— Ты надеешься, что я.

*

Ах, тишина и покой. Брайан и дети всё ещё спят. Келс прижалась ко мне на кухне. На ней довольно прозрачная одежда, за что я благодарна Брайану за то, что он такой весёлый, что можно даже считать его лесбиянкой. Я в боксёрах и майке. Я нашла это в мусоре этим утром. Келс должна научиться не делать этого. Так что я ношу это.