Я хватаюсь руками за что придётся: за подушку и простынь, пытаясь найти опору. Меня всю трясёт, а из глубины рвётся темная и липкая боль, запечатанная мной еще в больнице, откуда-то из глубины. Слезы подступают и меня начинает крыть.

— Все хорошо, малышка. — шепчет Лука, укладывая меня на живот, подминая под себя. Его рука уже подняла моё платье, стала поглаживать голую попу, живот. — Тебе нужно выпустить эту боль. Пока ты будешь носить ее в себе — будет плохо и кошмары тебя не оставят. Давай…

Наверное, этой ночью я опять лунатила или говорила что-то во сне, как еще объяснить, что он знает про мои кошмары. Хотя Дьяволу положено все знать.

— Не могу…

Лука покрывает поцелуями мою шею, спину, двигается медленно, нежно. Дьявол обходителен и терпелив.

— Я очень люблю тебя, малышка. Теперь я с тобой. Все будет хорошо, у нас еще будет ребёнок. Девочка. Хорошенькая, маленький цыплёнок, будет такая же белокурая, как и ты.

Невидимая сила душит меня, я хмыкаю и начинаю плакать, чувствуя его мощное тело, покрывающее меня. Я — маленькая букашка под ним, даже тягаться нет смысла. Он накрыв меня, образует невидимый щит от остального мира. Здесь есть только он и я. Распласталась, вся в его власти, вон тело так просится ему в руки, тянется к своему господину.

Слезы текут, я хрипло шепчу ему обо всем, что со мной было, а Лука целует, не перебивает и не мешает мне, только покрывает моё тело ласковыми поцелуями

— Он угрожал Максу, понимаешь? Его люди скрутили и забрали у меня, намекнули, что если я не пойду и не буду ласковая с Оливером — они сделают ему больно! Что мне оставалось? Я одела этот костюм и пошла к нему… Оливер, как сумасшедший, повторял постоянно одно и тоже, что хочет заполучить меня в жены, чтобы я была ему верна. Была послушной. — голос срывается, мне очень трудно вспоминать это.

Месяц назад

— Это твоя новая комната, Алиса. Временная, попозже переедешь ко мне. Вещи твои уже перевезены.

Оливер стоит в проходе, старается не давить на меня, пытается сделать вид как будто у меня есть выбор. Что я могу выйти отсюда по своей воли, хотя это не так. За его спиной трое амбалов, представленных ко мне. Его поступки никак не совпадают со словами.

Я ничего ему не говорю и не шевелюсь минут двадцать после того как он уходит. В шкафу исключительно ажурное и неудобное нижнее белье, такое одевают только для страстных ночей, в таком не будешь ходить каждый день. От такого раздражение на жопе. Но разве Оливера это волнует?

Невольно провожу параллель между ним и Дьяволом. В работе возможно они и похожи, но не в любви, не в отношении к близким. Лука тоже когда-то купил мне вещи красивые, но при этом удобные и не вульгарные, он заботился обо мне, а этот уже представляет меня в подарочной упаковке. Становится противно, отбрасываю ажурные трусы — «напиздники», как сказала бы моя бабушка.

Не одеваю его белье, оставляю на том же месте. Аккуратно стираю свое и сушу феном, не хочется одевать эту вульгарщину.

Макса Захар должен сейчас везти к Ханзи, он сможет защитить мальчика.

Не успеваю одеть толстовку и джинсы, как в дверь кто-то стучится и не дожидаясь моего разрешения, открывает дверь. На пороге стоит Оливер в более простой, неофициальной одежде, рассматривает меня, блуждает по мне глазами как на кот на сало.

— Рад, что тебе подошла одежда. — довольно говорит он. — Тебе же все подошло?

— Да. — отвечаю я, умалчивая о белье.

— Мне очень хочется посмотреть на тебя без лишней одежды. — он приближается слишком близко. — Уверен, что у нас все получится.

— Почему?

— Я буду ласков и нежен, сначала ты будешь привыкать, я понимаю, а потом появится все — и любовь и нежность. У тебя же к Луке появились чувства?

— Я Луку люблю и ничего не изменится. — стараюсь смотреть ему в глаза, но Оливер безумен, он словно не слышит меня. Я как кукла для него. Нарядил и теперь хочет играть: раздевать, рассматривать и играть со мной.

— Это ты сейчас так говоришь. У тебя шок, ты создана быть рядом с сильным и могущественным мужчиной, а из таких остался только я…

— Почему только ты… Майлз, Захар… Не слабее, не глупее, может даже достойнее.

— Глупости. — отвечает он. — Захар — цербер Луки, ничего не может без него. Майлз… не хватает ему чего-то, привык расти в тени старшего брата.

Он проводит неприятно рукой по волосам, меня аж передергивает от накатившей тошноты. После чего Оливер касается моего виска холодными губами, влажными, я делаю шаг назад. Как же противно.

Спайк вздыхает.

— Все будет хорошо, Алиса. Не нужно меня бояться.

Он делает шаг ко мне, притягивает к себе и размещает между своих ног. Целует, проникает языком в рот, а меня тошнит, не могу терпеть, раздирает изнутри. Не выдерживаю и прикусываю его язык с силой, ощущаю его кровь у себя во рту. Мои руки сжаты его.

Оливер только смеётся, его это только раззадорило.

— Дерзкая ты, Алиска. Возбуждаешь такая.

В Спайке дури хоть отбавляй, подхватывает меня и кидает на кровать. Я падаю на неё, ощущая дикий страх. Мне не страшно испытать физическую боль, отвратительно от мысли, что Спайк может быть во мне. Пытаюсь встать, но он прижимает меня к кровати своей тушей, не даёт двигаться.

— Не будет ничего, Алиса. Просто хочу чтобы ты привыкла ко мне…

— Ты болен, одержим. Тебе лечиться надо!

Брыкаюсь, кусаюсь, не хочу дать Оливеру себя поцеловать. В какой-то момент мне удаётся ухватить его ухо зубами, это мой шанс — через боль воззвать к его разуму.

— Сука. — взрывается он, отталкивает меня, но не бьет. Встаёт с кровати, прижимая руку к кровоточащему уху. У меня по подбородку на толстовку стихает вязкая красная жидкость, отвратительная на вкус. — Не понимаю, почему Лука? Что в нем такого? Если смотреть объективно: бабам всегда нравился Алан — красивый и благородный, умный и интеллигентный. Да на всех вечеринках все только о нем и мечтают. Даже Майлз — намного человечнее и нежнее. А в Луке что Вы все находите? Бездушная машина для убийств! Для него бабы как одноразовые, бумажные салфетки. Использовал — выбросил. А тут ты… Трясётся так за тебя, холит и лелеет. А ты ему буквально в рот заглядываешь своими дьявольскими глазищами. Член у него золотой? Так мой тоже не из меди сделанный.

С этими словами Оливер отпускает мне шумную пощечину, не болезненную, нет. Унизительную.

— Ничего, одумаешься. — его лицо меняется и становится звериным. Настоящий, хищник, чёрная пантера.

— не одумаюсь. — тихо говорю я, запуская руку за спину, где спрятан маленький ножик, исцарапавший уже мне всю спину, пока на мне елозил Спайк. У меня только один шанс, вскакиваю и втыкаю нож Оливеру в ногу.

Его лицо в ответ сначала становится удивленным и затем веселым. Еще один псих на мою голову. Несмотря на неожиданность и боль, даже не дергается, только смеётся.

Не теряя времени, я выбегаю из комнаты и пытаюсь восстановить в памяти инфраструктуру его дома. Меня ловит один из его амбалов, возвращает обратно к Оливеру, который смотрит на меня странным взглядом, словно ему больно от моего поступка.

— Чего же ты хочешь? — спрашивает он. Высокий красавец, сильный и бесспорно властный, мечта многих женин. Он сложен идеально. Так зачем ему я?

Он не отпустит меня, не даст мне шанса, поэтому нельзя сдаваться, смотрю на кобуру охранника, прикидываю свои шансы.

— Я хочу найти своего мужа.

— Мёртв Лука. — спокойно говорит Оливер и протягивает мне обратно ножик, словно его никак не напугала моя выходка. — Перебесишься, еще послушная будешь. Сама мой член выпрашивать будешь.

Я смеюсь, искренне, Оливер сошёл с ума, не слышит меня, повторяет одно и тоже. Делаю вид, что протягиваю руку за ножом, но наклоняюсь и выхватываю пистолет, спрятанный у амбала, снимаю с предохранителя и направляю его на Оливера.

— Оливер, отпусти меня, забудь обо мне. Не нужна мне никакая помощь от тебя, просто оставь нас впокое и не нужно угрожать Максу. Он ребенок, это низко с твоей стороны. Не достойно для такого человека как ты! Тебе просто хочется заполучить то, что тебе не принадлежит. Но я не игрушка, меня нельзя заполучить.