Машу головой, чтобы отогнать внутренний тупые монологи.

— Как мне тебя отучить своевольничать? — он сжимает клитор пальцам, который уже мокрый до неприличия. — Отшлепать тебя? Я уверен, что не поможет. Посадить дома с датчиком передвижения, ты все равно будешь убегать, натыкаться на утырков, которые хотят тебя изнасиловать. Такое мы уже проходили. Или ничего не делать и пусть тебя снова похитят? Может, проснувшись еще раз в Грозном, оттраханная толпой мужиков, к тебе придёт осознание?

Он говорит мне в ухо, проникая пальцами в меня и лаская изнутри. Я смотрю ему в глаза, кусая губы и лихорадочно дыша. Все мое тело состоит из невидимых потоков истомы, которые струятся, проникают в каждую мою клеточку, заставляют выгибаться и стонать. Кажется, что все моё тело пульсирует, в глазах темнеет и только пугающий голос ведёт меня в этой темноте.

— Я не хочу, чтобы ты хоть как-нибудь прикасалась к моей работе. Меньше знаешь — лучше спишь. Ты не оспариваешь мои решения, не ноешь «Лука, ради меня»… Ради тебя я горы сверну, но на работе я принимаю решения РАДИ НАС, а не как ты просишь — РАДИ ТЕБЯ. Капризно и по-детски.

— Ты не способен принимать взвешенные решения сейчас. — Я говорю прерывисто, делая паузы, потому что речь даётся мне очень тяжело.

Рука Дьявола замирает и он прикасается к моей щеке, чувствую влагу и своей запах. Сглатываю.

— Взвешенное решение наказать человека, который рассказал всем о твоём существовании и что ты моё самое больное место, сделать тебя мишенью? — он смотрит мне прямо в глаза, душу вынимает, после чего облизывает пальцы. Сердце бьется где-то в области горла. Чувствую даже вибрацию.

Глаза расширяются от недоумения и страха. Становится трудно дышать, каждый глоток воздуха режет горло, словно я стекло пытаюсь проглотить.

— Он не может быть предателем… — шепчу я.

— Зато он может быть идиотом. — Лука расстёгивает свои брюки и избавляется от них. — У меня был очень хуевый день, и я бы не отказался от хорошего минета, сделанного с любовью любимой женушкой.

— Не понимаю, объясни…

Не шевелюсь, даже глаза не открываю, боюсь столкнуться с его. Слышу только шорох ткани, Дьявол раздевается.

Больше всего мне хочется сейчас раствориться в объятиях своего мужчины. Правильнее было бы воспротивиться ему, пойти против его воли и просто не дать желаемое. Но чувствую, как ему это необходимо. Выплеснуть внутреннюю энергию, спустить пар, почувствовать меня рядом. Он такой же зависимый, как и я.

Поэтому я послушно открываю рот, обхватывая губами бархатную головку. Очерчиваю языком ее края, переходя к пульсирующей венке. Его вкус и запах пробуждает животную часть меня, кого-то примитивного, кого я не знала раньше. Лаская его, возбуждаюсь до корней волос. Словно управляю им, чувствую как он расслабляется и становится мягче. Дыхание становится чаще, но менее агрессивное.

Открываю глаза, решаюсь посмотреть на него. Не похож он на человека, темное существо, состоящее из нескончаемой энергии. Кажется, будто внутри него живет вулкан, извергающийся и пускающий разгоряченную лаву по его венам, заставляя быть таким неудержимым, бесстрашным и неконтролируемым.

Он выдыхает, закрывая глаза. Чувствую, как по его телу пробегает судорога, он еле уловимо вздрагивает, грозные морщинки на лице разглаживаются и он кончает.

Я сжимаю губами каменный ствол, заглатывая все его семя, чувствую себя укротительницей дикого зверя. Улыбаюсь уголками губ. Никто кроме меня не видит его таким, урчащим тигром.

Дьявол запускают пальцы в мои волосы, ласково поглаживая меня и держа за затылок. Даже сейчас, разрядившись, его член не стал мягче. Я облизываюсь, как кот при виде молока.

Руки затекли и болят в таком положении, но судя по всему он и не думает меня развязывать. Лишь подхватывает меня, усаживая на себя, сжимая ягодицы.

Неторопливо, растягивая удовольствие, медленно погружается в меня, заполняя. Он входит легко, потому что я мокрющая, готовая и его.

Дьявол целует меня, высасывая остатки воли. Сейчас мы оба вне проблем и происходящего, есть только мы. И нам хорошо вместе. Нет, не просто хорошо. Мы нуждаемся в друг друге, как в кислороде. Мы единое целое, если один чувствует боль — значит и другой тоже. Эта целостность, она всегда была между нами, с детства.

Я бы все отдала, чтобы уехать за тысячи километров от всех этих проблем, без армии и интриг, чтобы были только мы.

Медленные толчки на пределе ощущений, невыносимо острые. Он выходит из меня полностью, а потом заходит до упора, заставляет быть на грани. Словно катает меня на качелях, вот я пролетаю на высоте, взмывая вверх, и вот уже на старте. И только от него зависит скорость и как долго продлится это блаженство.

— Давай сама. — не могу сразу разобрать его слов, но он замирает и до меня доходит смысл. Сегодня он позволяет мне быть самостоятельной, самой выбирать темп. Я начинаю двигаться.

Со связанными руками в неудобной позе без поддержки его рук, которые переместились на моё тело и не упускают ничего, это очень сложно. Сначала касаются клитора, нежно и ненавязчиво, будто случайно, только подзадоривая, воспламеняя еще сильнее. Потом проходят по животу и бёдрам, сминая и поглаживая. Прикасаются к груди с нарастающей силой: сначала нежно, потом грубее, ненасытнее и более животно. Дьявол зубами обхватывает сосок и игриво прикусывает, я вскрикиваю, меня прошибает током.

— Быстрее! — он шлепает меня по попе, принуждая двигаться быстрее, прекрасно понимая, как трудно физически мне держать этот марафон. Я словно в спортзале, качаю попу и внутреннюю сторону бедра. Он лишь смеется.

Его голос, это невыносимо сладостное трение и поза — я просто на грани, в шаге от потери сознания. Все пульсирует, еще одно движение и все. Я закончу.

Чувствуя мой финиш, он заставляет меня остановиться, выходит. Издаю обиженный, всхлипывающий звук, прошу вернуть все на место. Ноги предательство горят, а ягодицы сводит судорогой.

Он целует меня, хотя это вряд ли можно назвать поцелуем, больше насилием над моим ртом. Губы болят и опухают над его яростной экзекуцией. Теряюсь, не понимая уже вообще ничего, просто хочется, чтобы вошёл в меня, наполнил, дал почувствовать желаемое. Но он играет со мной, пытает.

Руки нежно перемещаются к внутренней стороне бедра, поглаживая кожу. Его пальцы, словно горячие угли, обжигают меня.

— Алиса? — он склоняется к моему уху, поглаживая меня рядом с пульсирующей в нетерпении точке, но не касаясь ее. — Малышка?

— Да? — мой голос очень сбивчив, смотрю на его лицо, переполненное нежностью. Он целует меня в макушку.

— Я люблю тебя. Вот такую. Мою. Следующую за моими руками. — он проводит указательным пальцем от груди к пупку и я дрожу, сжимаюсь. Мысленно следуя за его пальцем и голосом откуда-то издалека — Послушную и не перечащую. Так почему, надевая трусы, ты становишься невыносимой?

Прикусывая губу, обиженно стараясь отодвинуться.

— Потому что это разные вещи! — говорю на одном дыхании, потому что очень сложно.

— Отнюдь. — Лука словно случайно задевает пальцев сокровенное место и я тут же тянусь к нему, требуя продолжения. — Женщина должна следовать за своим мужчиной.

Он поднимается во весь рост на кровати, прогибая под собой матрас и увлекая меня. Зафиксированные руки тянут вниз и я не могу распрямиться до конца. Все болит, без его поддержки, стоять трудно.

Лука прижимает мою попу к спинке, закидывая мою ногу к себе на плечо. Мышцы натягиваются, руки оказываются между нами, мешают. Он отвязывает их от спинки, но не освобождает от ремня, не могу ими шевелить.

Он входит рывком. Даже искры из глаз сыпятся. Темп бешеный. Кровать ноет от такого напора, слышу как дерево скрипит, готовое разлететься в разные стороны.

Меня накрывает с такой силой, что не имея возможности пошевелиться, начинаю кричать, не способная побороть внутренний спазмы. Они во всем теле. В моей голове. Не заканчиваются.