— Куда? — поднимаю бровь, задавая вопрос, хотя уже знаю ответ. Меня почему-то Майлз жутко начинает раздражать.

— В Бостон, Лука арендовал там дом. Вы временно пока будете жить в нем. Вам сделают новые документы. Будете там пока все не уляжется.

— Мы никуда не едем. — спокойно отвечаю, хотя раздражение растёт. Он говорит так словно, имеет власть надо мной, может приказывать?

Майлз вздыхает. Желваки на его скулах выразительно играют. Воздух вокруг нас начинает накаляться, предупреждая об опасности. Каждый из нас двоих на пределе своих эмоций, каждый готов рвать зубами. Только вот Майлз еще не понял, что мои зубы сейчас будут поострее его. Я женщина, которой больше нечего терять, уже итак все отобрали и я пойду на все что угодно. Буду вгрызться в глотки, выпивать кровь, потрошить, если будет нужно.

— Уже завтра на тебя будет охотиться столько мудаков, что ты офигеешь отбиваться! И я пообещал другу, что спасу твою задницу. Он не просто так положил свою голову на плаху, не ради того, чтобы тебя потом все-таки натянули.

— Майлз, мы не едем никуда. Моя задница защищена, не переживай так за неё. — делаю шаг к нему, сокращая расстояние между нами. Хочется залепить ему отрезвляющую пощечину. — Не вынуждай меня попросить Захара вывести тебя из моего дома под белы рученьки.

Глаза шатена наливаются кровью, я буквально вижу как лопаются капилляры от злости. Наружу вырывается его внутренний зверь, Майлз в бешенстве, чувствую это каждой клеточкой своего неугомонного тела. Я должна чувствовать страх, передо мной как-никак здоровый мужик, профессиональный убийца. А я как будто наоборот чувствую кайф от опасности, от хождения на грани.

Адреналин начинает растекаться по венам, как наркотик, расслабляя меня.

Майлз пытается побороть в себе взрыв чувств, сжимает здоровенные кулаки, чтобы не приложить ладонью мне по лицу.

Макс испуганно становится между нами, загораживая меня своей крошечной спиной. Ребёнок с огромными глазами, испуганными, пытается защитить меня. Смотрю на него, и вижу в нем своего мужа.

Кладу холодные руки ему на плечи, чтобы успокоить, унять дрожь в его теле.

— сейчас война начнётся. — уже спокойно говорит Майлз, делая глубокий вздох. — Ты даже себе не представляешь, что будет. Каждый из них будет гнаться за тобой, пытаться отобрать все что есть. Не знаю, смогу ли я защитить тебя… Хватит ли у меня сил… А я не прощу себе, если с тобой что-то случится. Ты молодая, ты найдёшь еще своё счастье.

— Майлз, мой милый Майлз. — Сжимаю хрупкие мальчишечьи плечи еще сильнее, ощущая как слезы прорываются наружу. Дамба внутри меня ломается, пестрит трещинами. — У меня не будет счастья без него, у меня жизни без него будет. Ты сможешь защитить меня от моих внутренних демонов? Дашь не сойти с ума? Я его с пяти лет люблю.

Его карие глаза начинаются искриться от не пролитых, скупых мужских слез.

— Ты никуда не выходишь без охраны. Захар всегда будет с тобой. Место жительства будете менять хаотично каждую неделю, кроме нас троих никто не будет знать где Вы. С тобой будут находиться только самые проверенные. Без глупостей.

— Хорошо.

Мне нужно поспать, набраться сил. Совсем не хочется оставаться одной, ощущать холод простыней, чувствовать его запах. Не выносимо.

— Что значит — ты любишь его с пяти лет? — вопрос Майлза нагоняет меня, когда я уже начинаю подниматься по лестнице. Я замираю, вспоминая его юношеское лицо с непослушными волосами.

Лицо Майлза не выражает интереса или ревности, только глухую печаль, в нем не осталось чувств ко мне.

— Мы встретились еще в детстве, когда мне было пять лет. Лука защищал меня от дворовой шпаны, а я восхищалась им, считала своим принцем. Забиралась к нему на руки и сидела часами, рассказывая обо всем, терлась щекой о его только сформировавшуюся, первую щетину. С пяти лет мечтала о нем. Думала, вырасту — стану его женой. Он мне снился всю мою жизнь, почти каждый день. А при встрече даже не узнала… — ощущаю себя предательницей. Жизнь подарила мне шанс воплотить мечту в реальность, а я не смогла справиться с элементарной задачей. Профукала все.

— Вот почему Мониша. — хрипло говорит Майлз, усмехаясь. — Ханзи всегда называл так мать Луки.

Пряный запах мускуса и корицы приятно окутал меня. Так сладко. Знакомо. А еще этот запах сигарет.

Я медленно открываю глаза, боюсь спугнуть видение. На крою моей кровати, на белоснежных простынях сидит чёрная фигура. Трудно разглядеть в темноте его лицо, только глаза блестят безумием в свете Луны. Я знаю эти глаза, из тысячи узнаю.

— Лука. — говорю резко севшим голосом, кутаясь в одеяло.

— Мониша. — его родной голос щекочет мои нервы. Я таю от каждого звука.

— Где ты был?

— Главное где я сейчас.

Мне кажется он улыбается. Я тяну руки к его, чтобы почувствовать этот жар. Мне так не хватало его, не верю своим глазам. Я тянусь, но из-за тяжелого одеяла спросонья никак не получается.

Лука встаёт с кровати, еле ощутимо касается губами моего виска и направляется прочь из комнаты. Я вскакиваю и несусь за ним, не хочу снова потерять его из виду. Его широкий один шаг приравнивается трём моим, поэтому я бегу.

Он останавливается по центру, оборачиваясь ко мне. Его лицо в крови, губы синие и опухшие, глаз заплыл. Я зажимаю рукой рот, чтобы не закричать от ужаса. Сердце разрывается, хочется покрыть поцелуями все его лицо.

— Мониша, я постоянно думаю о тебе. Только это даёт мне силы жить дальше.

— Лука! Лууукааааа!!!

Он как будто растворяется, становится более бледным, прозрачным. Хочется ухватить его. — Где ты? Скажи мне, где ты!!!!

Голос срывается, невидимая сила тащит меня назад, скручивает руки. Но я не сдамся…

— Алиисаааа. Алиииисааааа!!!! — испуганный голос зовёт меня, трясёт. Нечто мокрое льётся по моему лицу. Это вода или слезы? — Да блядь…

Темнота сменяется желтым, неярким светом. Надо мной возвышается два озабоченных лица: бледная Илух и потерянный Захар.

Илух в ночнушке и с кувшином воды хлопает глазами, боится двинуться. Захар выглядит более комично, из одежды на нем только белые трусы, которые подчеркивают его мускулистое тело. Он держит меня, чтобы я не упала, не осела на пол. Мы в зале.

Я не понимающе верчу отяжелевшей головой, чтобы понять, что происходит.

— Опять?

— Да. — отвечаю я, понимая, что помимо вылитой на меня воды, по лицу текут слезы. — Я снова видела его. Он жив.

Они смотрят на меня как на сумасшедшую, но они не понимают — я его чувствую.

Мне постоянно сняться разные сны с Дьяволом, он говорит со мной. Заканчиваются они приблизительно одинаково, он исчезает бесследно, не отвечая на главный вопрос. Где он?

Я стала ходить во сне, лунатить. Ночами Захару с Илух приходилось гоняться за мной, чтобы предотвратить катастрофу. Иногда со мной ложился спать Макс и тогда мне становилось лучше, я спала спокойнее.

— Илух.

Балийка становится рядом со мной, не издавая ни звука. Она немного боится за меня, а еще больше она боится меня. Моего безумия. Несмотря на то, что девушка ничего не говорит, ее преданность безгранична, за неё говорят распахнутые глаза полные страха.

— Отдай, пожалуйста, эти костюмы в ателье. Хочу чтобы их перешили на меня.

Перешить мужской костюм в женский очень трудозатратно. Но я хочу носить их, как броню, оберег от нечистой силы. Вещи Дьявола предают мне силы и уверенности. А еще они имеют удивительное свойство, они всегда пахнут им. Даже после стирки.

Илух не спорит, даже не удивляется, послушно кивает.

Еще одним моим лекарством стали туфли. Мой фетиш, который не могу объяснить. Просто одеваю туфли на тонкой шпильке, отбивающей ритм при каждом шаге, и мне становится легче двигаться вперёд.

Розовые, желтые, красные, леопардовые, голубые, зеленые.

Я скупаю их килограммами. Никогда столько за свою жизнь не покупала обуви, как только за эту неделю.