Пара проходила спокойно, давненько миссис Софани была в нормальном распорядке духа, не повышала голос и проговаривала темы плавно, внятно и гармонично. Даже к доске сегодня она никого не вызывала особо и домашку не проверяла в коем-то веке. Хотя, какая разница? У нас с Кэнди домашней работы всё равно нет. В минуты оперативного проведения пары, двери в аудиторию распахнулись, где стоял один лишь декан:

— Мисс О’Нил здесь? — обращался мужчина в костюме.

— Да, вторая парта. — ладонью указала на меня миссис Софани.

Я молча встала из-за парты. Коленки не по-детски тряслись. Что не так? Неужели декан меня увидел в спортивных штанах? Ну и что? На парах ведь я как положено одета. В след на меня глядела с соболезнованием Кэнди. Я послушно прошла за деканом в коридор и двери с аудитории с громким гулом закрылись, отдавая шумное эхо:

— Что произошло, мистер Джонс? — скромно спросила я.

— Идёмте, Сара, Вас ждёт переговор. — с металлическим акцентом произнёс декан. Сердце убежало далеко в пятки, ладошки начали потеть, каблук как назло периодически подворачивался и не давал ровно идти. Я шла гуськом за мистером Джонсом, минуя остальные аудитории, прямо до его кабинета.

Светлое помещение было проветрено. Кабинет декана был всегда чист и опрятен, во всяком случае за все мои визиты у него: огромный зелёный папортник, который поливала техничка строго по расписанию, большущее кожаное кресло, на котором сидел мистер Джонс всегда спиной к двери и лицом к окну, просторный деревянный стол, на котором лежали какие-то бланки, бумаги, журналы успеваемости и телефонная книга всех учащихся и их родителей, и кожаный миниатюрный диванчик, куда присаживались вызванные деканом ученики или родители, или все сразу. Жуткое ощущение, казалось бы, немного отпустило:

— Мама?! — с недопониманием воскликнула я. Рядом с моей миссис О’Нил стояли два полицейских, те самые, которые работали с мистером Никсоном.

— Ваша ведь дочь? — один из них окликнул мою маму.

— Да, спасибо огромное за помощь. — любезно отозвалась мама.

Её суровый взгляд напоминал мне моменты из детства, когда пытаешься набедокурить и хватало лишь только одного этого взгляда, чтобы перестать задумываться сделать всякую гадость. В моих глазах читался только лишь ужас. Неудобно как-то расспрашивать при декане и двух полицейских что на самом деле произошло:

— Мистер Джонс, не могли бы Вы, пожалуйста, на пару минут оставить нас с Сарой одних, поговорить? — полушёпотом попросила мама.

— Да, миссис О’Нил, конечно. Участковые больше не нужны, слава Богу. — декан с улыбкой вышел из-за стола, а затем и вовсе покинул кабинет, закрыв за собой плотно дверь, оставляя за собой шлейф приятного парфюма, но не настолько приятного, как у Аарона.

— Мама! Что произошло? — ахнула я, присев рядом с ней.

— Что произошло?! Это я должна у тебя спрашивать! — с обычного тембра мама начала переходить на крик. — Ты не ночевала дома! Ни у Кэнди, ни у Тейлор, ни у остальных других твоих друзей тебя не было. Домашний Аарона был недоступен, только автоответчик. Ладно, если ты осталась у него, хотя бы предупредила! В универ, когда я утром звонила, сказали, что тебя там нет. Заодно и все твои долги перечислили мне за этот год, Сара! Я у тебя единственная как и ты у меня. Почему такое отношение ко мне? Я проснулась утром в прекрасном настроении, а увидев, что твоя комната пустеет, я побледнела аж! Спасибо миссис Нельсон, она предложила звонить в полицию.

Меня окутали стыд и страх. Стыдно перед мамой, перед деканом, перед миссис Нельсон, перед другими всеми родителями, которым звонила моя мама, выискивая меня среди раннего утра. А страшно лишь за то, что если я признаюсь маме в ночных прогулках, она и вовсе запретит мне подавно видеться с Аароном до окончания университета. Я чувствовала, как лицо моё залилось краской, а мысли друг с другом боролись настолько сильно и интенсивно, что на языке ни слова не крутилось. Глаза были на мокром месте, но плакать и вовсе не хотелось. А какой толк? Здесь исключительно моя вина, и, как говорится, слезами горю не поможешь. Я не могла выдавить из себя даже звук. Почему так, Сара? Ты влюбилась без памяти как маленькая девчонка?

Отсидев очередную пару с Софани, моё настроение было хуже некуда. Одногруппники доставали меня вопросами о том, зачем я потребовалась декану. Пришлось соврать, что мне нужно было подписать кое-какие бумаги о допуске к сессии. На самом деле, декан за это не отвечает. Это только методический отдел, но неважно. Воду лить я могла бесконечно, однако совесть меня грызла по сей момент. Как я могла упустить тот факт, что мама утром зайдёт в комнату и увидит, что кровать пустеет? Понятное дело, что она забьёт сразу панику и тревогу. Куриная голова, Сара О’Нил!

Переодевшись так же в женском туалете, я поблагодарила Кэнди за помощь и мельком прокрутила страшную картину, если бы Нельсон не смогла сегодня снарядить меня платьем и навыком плетения косички, а тут такая ситуация с моей мамой и деканом:

— С тобой точно всё хорошо? На тебе лица нет! — горячая ладонь Кэнди дотрагивалась до моего ледяного лба.

— Да, всё нормально. Полагаю, как только ты придёшь домой, миссис Нельсон расскажет тебе об этой ситуации, ведь она в курсе. — зачем-то выдавила я из себя это. Ведь теперь-то точно Кэнди будет пытать миссис Нельсон в попытках рассказать что произошло.

— Главное, что все живы и никого не отчисляют. — попытки Кэнди подбодрить меня были тщетны. Вспоминая мамину речь, хотелось провалиться сквозь землю. «Я у тебя единственная как и ты у меня. Почему такое отношение ко мне?»

Как и ранним утром, я вышла с универа в спортивном костюме. Косичку решила оставить, уж больно нравилась она мне. Взгляды ловила я уже значительно меньше, ведь всем уже всё равно — комиссия уехала, учебный день закончен. Отдельно от толпы сокурсников я увидела Аарона, которых помахал мне, чтобы я к нему подошла:

— Что с тобой? — сильные руки Хилла держали мои худощавые миниатюрные плечи, а яркие карие глаза пристально всматривались в лицо. Разумеется, от Аарона у меня не было секретов, я рассказала всё детально и с подробностями, не оставляя ни один момент без эмоциональной демонстрации.

— Думаю лучшим вариантом будет, если ты оставшиеся деньки до бала посидишь дома и хоть как-то постараешься улучшить ситуацию с успеваемостью. — сухо начал Рон, подкуривая сигарету.

— Как ты себе представляешь это, Рон? Там долгов собралось — тьма! — я лишь развела руками.

— Ну Сара, здесь только ты знаешь, кого в этом всём винить. — Хилл мне лишь натянуто улыбнулся.

От этого ответа захотелось реветь как ребёнку, которому не купили желанную игрушку. Хотелось прям биться в истерике.

— А как же наши встречи? — с огромной тяжестью в груди выдавила я из себя.

— Придётся с этим немного подождать, корректируя учёбу и готовясь к предстоящему торжеству. Ты не забывай ещё, что ты — Чёрный дракон, Сара! — Аарон мне подмигнул, а его жилистое запястье гладило мою багровую щёку.

Недовольство мамы провоцировало невероятную депрессию среди кучи университетских долгов. Впечатление складывалось, будто я не училась все эти два года. С мамой я не разговариваю уже третий день подряд. Разве что только слышу вопросы: «Ты есть будешь?». Сначала я принципиально отказывалась, но потом каждые несколько минут слушать урчание живота надоело, и я решила сдаться. Учёбу разгребать было намного сложнее и тяжелее, чем думать о том, что за этот промежуток времени Аарон может вовсе забыть обо мне, либо охладеть. Конспекты длиною в жизнь, пара бессонных ночей, бесконечные поиски необходимой информации в энциклопедиях, сотни испытанных листов — вот вся моя лень в сжатый промежуток времени. Казалось, я за эти несколько дней просто выпала из жизни. Изредка по вечерам я созванивалась с Кэнди, частенько слушая от неё на мои рассказы о «домашней жизни» только вздохи и фразу: «Держись, скоро бал!». Аарону позвонить так я и не решилась, рука не поднималась, хоть и так сильно хотелось услышать его металлический, грубый, но такой ласковый голос. Хотя бы просто узнать как его дела.