Мира нервно пожала плечами.

– Все зависит от объяснения, – сказала она, всеми силами заставляя себя не думать о Торе и пытаясь выглядеть заинтересованной. Но на самом деле сердиться она не собиралась. Наоборот, если бы не опоздание брата, ничего подобного с ней бы не случилось!

Мальчишки смотрели на нее с подозрением, не понимая, что вдруг заставило Миру отключиться из реальности.

– Ну, если тебе это, действительно, интересно, – недоверчиво сказал Селвин, – у меня есть о чем рассказать. Вот, взгляните!

Он перегнулся через диван и взял со стола пакет. Мира, увидев надпись, удивленно посмотрела на брата, ее губы внезапно задрожали, а на глазах появились слезы. Бо, ничего не понимая, взял конверт, повертел его в руках и осторожно спросил:

– Что-то специальное?

– Это письмо от папы, – еле слышно прошептала побледневшая Мира.

– От вашего отца? – удивленно переспросил Бо. – Но…

Он не договорил. Он прекрасно понимал, что для друзей эта смерть все еще была не пережитой драмой.

– Да. Я нашел конверт у себя на столе, – ответил Селвин. – Точнее, он лежал там, когда я забежал за скайбордом. Но, клянусь, раньше я его не видел! Его трудно не заметить. Думаю, мама принесла … – он вздохнул. – Когда отец писал его… он уже знал, что… не… что… его… уже не будет с нами…

Мира всхлипнула и взяла пакет. Она, подобно брату, осторожно провела рукой по надписи, желая затронуть тень отца.

– Не знаю, – еле слышно прошептала она, – смогла бы я, вообще, играть после такого…

Селвин обнял сестру за плечи.

– Не думаю, отец послал это, чтобы мы грустили, – попытался он как-то подбодрить ее. – Вообще-то, он поздравил меня с днем рождения и попросил поцеловать тебя за него, – он чмокнул ее в макушку и, откинув со лба непослушные волосы, продолжил. – Но не только это. Не хотите взглянуть на письмо?

Селвин достал листок, исписанный рукой отца.

– Ну… если ты не возражаешь… – странным низким тоном ответил Бо, все еще чувствуя неловкость ситуации.

– Я-то не возражаю… – ответил Селвин, вновь пробегая глазами строчки. – Я не… возражаю… – эхом повторил он и запнулся.

– В чем дело?

– Я не подумал… Это, вообще-то, какая-то тайна.

Мира и Бо резко уставились на друга, вмиг забыв о переживаниях и смущении.

– Не моя! – быстро добавил Селвин, прожженный укоризненными взглядами.

– А что, мы не умеем хранить чужие тайны? – шмыгая носом, обиженно спросила Мира.

– Вот именно! – согласился Бо. – Если это, разумеется, не какая-нибудь семейная тайна с трупами в шкафу.

Селвин хрюкнул.

– Кто его знает, может там и не один скелет окажется!

– Но ведь ты рассказал об этом Нику! – воскликнула Мира.

– Ничего я ему не говорил, – Селвин опустил глаза. – Он просто меня выручил. Без объяснений. Сам!

– Я всегда знала, что Ник классный! Но почему ты не можешь рассказать это нам? – Мира не собиралась отступать. Она выразительно посмотрела на Бо, подстегивая его красноречивым взглядом.

– Конечно, Селвин, какие могут быть от нас тайны? В конце концов, мы друзья или где?

Селвин пожал плечами и громко выдохнул.

– Вообще-то, это такое старье! Сами прочитайте, – с этими словами он протянул Мире письмо. – Даже как-то глупо говорить о тайнах. Но все равно, я хочу, чтобы вы поклялись никому ни о чем не рассказывать!

Друзья небрежно кивнули и жадно впились глазами в лист бумаги.

– Кто такой Дэвид Корнэй? – деловито спросил Бо, пробежав листок глазами.

– Это наш предок. Тот, который из первых переселенцев.

– А-а, – протянул он. – Ну, тогда этой тайне уже четыреста лет. Пора бы ей и выйти наружу!

– Думаешь? – с надеждой спросил Селвин, который тоже не видел в этом ничего такого, что могло бы показаться важным сейчас, и лишь слова отца заставляли его чувствовать неприятную неловкость. – А ты что скажешь, Мира?

– Не знаю, – пожала та плечами. – Но ведь папа не написал, что тебе нельзя нам об этом рассказывать.

– Точно! – кивнул Бо, обрадованный, что разговор про тайны вытеснил грустные нотки из Мириного голоса.

– Да, вы правы. В письме нет ничего такого. Может, действительно, прочитать этот дневник всем вместе? – с надеждой спросил Селвин. – А потом решим, как нам быть «со скелетами».

– Я согласна! – деловито отозвалась Мира.

– О чем разговор! – воскликнул Бо. – Это наша не первая тайна, в конце концов!

– Хорошо, тогда почитаем.

Мира и Бо откинулись на спинки, а Селвин открыл дневник Дэвида Корнэя.

« 31 декабря 2429 года.

Сегодня родился мой сын Артур, и я, все-таки, решил начать дневник. С того самого дня, как я узнал о сыне, меня не покидает мысль, что ждет его впереди? Есть ли у него будущее? Не толкаем ли мы человечество, сами того не осознавая, к его концу? Концу, как мыслящей расы! Что станет с Артуром и его сыновьями, если им никогда больше не потребуется использовать свой ум для выживания? Или это просто стресс от окончания работы? А может, я старею и начинаю отрицать прогресс? Время покажет. А записи мне помогут не забывать об этом. Все же, я очень надеюсь, что я не прав.

1 февраля, 2430 год…»

Селвин удивленно поднял глаза на ребят.

– И это тайна?

– На мой взгляд, какой-то бред, – сказал Бо. – Может чуть дальше станет понятнее? Пока только ясно, что у этого Корнэя родился сын, которого звали так же, как и вашего отца. Думаешь, это совпадение? – Бо вопросительно посмотрел на друга.

– Понятия не имею, – пожал плечами тот. – Идем дальше.

«Уже прошел месяц с тех пор, как я сделал первую запись. Мой малыш растет на глазах. Сегодня он впервые улыбнулся, а мне опять стало страшно из-за осознания, к чему идет человечество. Я знаю, это звучит помпезно, да и друзья смеются надо мной. Советуют наслаждаться тем, что меня окружает, а не рыться в поисках смысла жизни. Но меня не покидает мысль… Я боюсь, что то, над чем я сейчас работаю, приведет человечество к катастрофе. Я стараюсь оттянуть окончание работы, но все равно, в конце концов, должен буду поставить последнюю точку. И тогда… что будет тогда известно одному лишь создателю. Я только не понимаю, почему никто, кроме меня, не видит в этом никакой опасности?

15 февраля, 2430 года.

Я, наконец, нашел людей, которые разделяют мою точку зрения. Они тоже опасаются, что создание полноценного искусственного интеллекта может стать концом человеческой расы. Такой разум возьмет инициативу на себя и станет сам себя совершенствовать со все возрастающей скоростью. Мы не сможем тягаться со скоростью машин. Возможности людей ограничены слишком медленной эволюцией. Искусственный Интеллект превзойдет человека,1 и люди останутся не у дел. Наш мозг будет не востребован, что приведет, к его инволюции2, которая со временем, превратит людей в животных. Правда, некоторые из моих новых сторонников слишком радикальны. Они предлагают полностью удалить искусственный интеллект и запретить любые его разработки. Но это не изменит дела, а лишь оттянет время. Любые запреты действуют, в точности, наоборот! Тысячи хакеров кинутся в бой, не покладая рук, пока не восстановят его обратно. А что, если найдется какой-нибудь народный гений, и создаст вместо гармоничного и направленного на благо людей интеллекта, какого-нибудь извращенного уродца? Тогда наш конец настанет гораздо быстрее!

Не знаю почему, но я скрыл от них, что именно я занимаюсь разработкой последних модулей искусственного интеллекта. Мне кажется, я совершаю преступление перед человечеством, но мне не хочется, чтобы кто-то еще тыкал в меня пальцем. Думаю, я сам должен найти выход. Ведь как только я объявлю о завершении проекта, отпадет последняя необходимость в мыслящих людях. Последние профессионалы доживут свой век!