— Столько знакомого в энергетике, напитавшей сборщик–ловушку. Однозначно тут одно из двух: либо где–то под небом Морейны существует такой же гений, как и я, либо у меня склероз. Уметь забывать — это не так плохо. Это много новых открытий, это снова радость познания, чего я так давно лишён. Нужно только сбалансировать деструктивную составляющую с интенсивностью познания нового, чтобы сбалансировать процесс получения знаний.

Тень сбилась с мысли, рассматривая артефакты, выбираемые его созданием, и попыталась изобразить недовольство:

— Не бери шумные вещи. Это тоже не бери, не на загонную охоту идёшь. Идешь тихо, только посмотреть, что сейчас происходит наверху. Заодно поставишь анализаторы на забор проб, они у меня в прямом доступе. На всякий случай возьми якорь — одну нелепую вероятность упустил, упускать вторую не хочу — только убери его поглубже под броню, не следует показывать моему будущему образцу существование таких техник. Пусть это будет последний сюрприз. Всё, приступай, будь аккуратнее, не спугни образец. И запомни, если видишь его, СРАЗУ рви кольцо на якоре, не задумываясь. Как ты узнаешь образец? Когда увидишь, сразу поймёшь. Сложно не понять, что видишь бога альвов за границами его леса–ареала!

Бездушный, неживой рыцарь двинулся во тьму пещер, оставляя за спиной гробницу, опустевшую раньше срока. Одну из многих гробниц, разбросанных по Морейне, в которых его собратья ещё ждут своего часа. Часа, когда ловушки, настороженные на сильнейших существ этого мира, сработают и пробудят к не–жизни младших братьев, подобий Рыцаря Смерти, мрачных творений безумного существа, многие тысячи лет назад бывшего магом.

Сразу после дождя стрел, унёсшего несколько сотен жизней — Защитники отреагировали на угрозу быстро, но не мгновенно — нас настойчиво попросили убраться со стены в безопасное место. Капитан даже выделил пару бойцов, чтобы проводили, или отконвоировали, нас до убежища. Возражать я не стал, с Рией творилась какая–то ерунда, девушку колотило, она с трудом стояла, передвигаться могла только с моей помощью. При этом дышала с огромным трудом, тихонько всхлипывая на частых и коротких вдохах. В меня вцепилась и не отпускала ни на секунду.

Убежище, куда нас отконвоировали, представляло собой копию подземного полигона, расположенного под нашим новым домом, но оборудованного и обустроенного. Нормальное освещение, простая, но добротная мебель, трёхъярусные кровати. Народу в убежище было не много, но как я понял своих сопровождающих, продираясь сквозь сложности лишь частично изученного языка, это было не единственное убежище. Под землёй было подготовлено столько помещений, что спрятаться могло в десять раз больше народу, чем есть в клане сейчас.

Нас привели в центральный медицинский блок, и сдали с рук на руки врачам, без остановки миновав огромную очередь раненых и покалеченных. Состояние Рии внушало опасение, за всё время, что мы добирались до убежища, девушке не стало лучше, она никак не реагировала на происходящее, безвольно висела на мне, безропотно выполняя всё, что я просил.

Медицинская бригада, бегло осмотрев Рию, посветив ей в глаза, развернув какие–то диагностические техники, переполошилась и засунула девушку в массивный агрегат, исписанный рунами. Наших «конвоиров» сразу после этого выгнали из помещения, указав на дверь с противоположной стороны от входа. Меня посадили в уголке. Ещё через какое- то время, когда аппарат начал выдавать только врачам понятные результаты, на меня попытались насесть с вопросами.

Честно, я старался. Даже понимая одно слово из трёх, я пытался понять, что у меня спрашивают, но отсутствие даже базового медицинского образования не только местного, но даже и домашнего, с Земли, мне совершенно не помогало осознать, что хотят узнать врачи. При этом, с пятого на десятое, хоть как–то и хоть что–то, понять я мог. Но вот объяснить я не мог вообще ничего. Не говорил я до этого на местном я зыке.

Убедившись, что толку от меня никакого, солидный седой, хоть и молодо выглядящий врач, до последнего пытавшийся что–то из меня вытрясти, махнув рукой и в сердцах высказав что–то нелицеприятное усталым голосом, в конце концов, выставил за дверь и меня.

Больше до меня никому никакого дела не было. Одет я был в едином клановом стиле, визуально не сильно отличался от местных великовозрастных крестьян, только разве что был более худым и заморенным, но не критично, так что внимания на меня никто не обращал. Ходить я мог куда угодно. Никакой власти у Дверома надо мной не было. Это Рие на правах главы клана он приказал сидеть в убежище и не соваться туда, где опасно. Меня он только попросил.

Я понимал, что эта война не моя. Ни сил, ни знаний, ни умений у меня не было, чтобы принимать в ней участие в роли, отличной от груши для битья. Или от случайной жертвы. Но, при этом, груша для битья из меня получалось довольно прочная.

Стоя там, на стене, накрыв Рию собой, чтобы защитить от падающих стрел, и развернув астральное тело, напитанное всей мощью жидкой стали, которая уже комфортно и уютно ощущалась моим Источником, я ощущал, как стрелы сыпались с неба, забирая жизни. И как они трижды попытались забрать мою жизнь и жизнь моей эНн.

В отличие от прошлого раза, когда я впервые столкнулся со стрелами альвов и моя спонтанная защита лишь сдирала с их артефактных наконечников вложенные техники, никак не препятствуя движению самих стрел, мне совершенно не улыбалось снова изображать из себя подушку для игл. Поэтому, структуру защиты я, кроме того, что накачал энергией, ещё и уплотнил до максимума, запечатав в непробиваемый кокон и себя и Рию.

И ощущения от трёх несильных тупых ударов в район спины были мне наградой. Ни одна из попавших в меня стрел не пробила защиту. А техники ползучей ерунды, прорастающие в виде корней после попадания стрел, сгорали ещё до того, как стрела отбивалась защитой. Нейтрализацией техники, судя по всему, занималась Рия. Похоже, потому и перенапряглась.

Помусолив мысль остаться в безопасности в убежище, со всех сторон, я не нашёл в ней ничего хорошего. Да, война не моя. Да, я слаб. Но, сидя под землёй, сильнее я точно не стану. Здравый смысл попытался возразить, что, сдохнув, я тоже никак сильнее не стану, но был тут же задавлен аргументами, что убить меня не так и просто, а соваться между самыми мощными бойцами и творить всякую пафосную ерунду я точно не собираюсь.

Мне очень нужно было увидеть местных в реальном бою. Особенно в бою на пределе, в бою с равными по силам и возможностям противниками. Увидеть то, чего мне стоит бояться и осознать уровень силы, к которому мне нужно стремиться хотя бы для начала. И не быть при этом обнаруженным. В идеале.

Не быть найденным… Не быть увиденным…

С того момента, как Рию усыпили во время диагностики, её Рнна свернулась, позволяя Орту свободно рваться к моему Источнику. Запасённая энергия и защитная техника моего мира уже привычно не пускала Орт внутрь, создавая за пределами моего астрального тела границу раздела двух сред. И вот ещё появилось желание быть незамеченным…

Состояние транса, в котором уже однажды я побывал, хоть и недолго, накрыло меня совершенно неожиданно и поглотило без остатка. Организм запомнил условия перехода и при их повторении снова закуклился, проявляя в точке пространства новый закон. И Орт всё также непослушно воспринял этот закон. Всё так же непослушно, но на неощутимую величину более привычно.

Время в трансе летело стремительно, я неподвижно сидел в одной из подземных комнат- близнецов на нижнем ярусе кровати и невидящим взглядом смотрел перед собой. Первое время проходящие мимо люди ещё окидывали меня задумчивым взглядом, но совсем скоро они видели лишь пустую кровать, которую никто не хотел занимать.

Мой здравый смысл, вдруг неожиданно, нашёл союзника, который авторитетно заявлял, что если я не хочу быть найденным или увиденным, то самый простой способ, сидеть тут и не двигаться. Так как движение в состоянии не–внимания, когда я настолько слаб, жрёт просто уйму энергии, а если я буду пытаться скрыться от тех, кто слишком сильно искажает Орт, то никакого моего запаса не хватит. Я просто сдохну от истощения.