– Не смей меня бить.

Эрон сделал подсечку, Иштон упал прямо на спину. Я хотела броситься на помощь Иштону, ведь, как я знала, мастером сражений был лишь Эрон. Но ошиблась. Иштон ловко вскочил на ноги, а на полу в этот раз оказался Эрон. Из того, что я увидела, Иштон ничуть не уступал Эрону в боевом искусстве. Наверное, они бы еще долго обменивались ударами, если бы не влетели в озеро, которое, несмотря на теплую воду, смогло остудить их пыл.

– Алисия… Извини. – Эрон, весь мокрый насквозь, сбросил с себя камзол. – В следующий раз я буду приставать к тебе только в присутствии Иштона. Но знаешь что, Иштон, ты же сам решил, что мы займемся первый раз любовью с ней здесь, а не алтаре! Да и я не планировал заходить слишком далеко…

– Ты неисправим. Да, решил, но это не значит, что нужно набрасываться на нее с порога. Она не выглядит особо счастливой от этого. – Иштон покачал головой, а потом повернулся ко мне. – Эрон прав. Твой первый раз будет здесь, в этой комнате, а не в каком-нибудь храме. Но уж точно мы тебе об этом скажем, никто больше приставать не будет.

Я посмотрела на братьев, и в некоторой степени мне даже стало стыдно за себя. Я никогда не была ведомой, я всегда принимала все решения сама. Но почему-то в отношениях с королями я забыла об этой самостоятельности, отдала всю инициативу в их руки. Разговоры, поцелуи, уговоры, прикосновения – все это я лишь покорно принимала, но никогда не начинала сама. А надо бы. Надо как-то показать, что мне все это приятно, что я жду этого брака, который раньше был долгом, а ныне стал моим желанием.

– Я не против.

– Что?

Они спросили это одновременно.

– Я не против, если вы будете приставать. – Я улыбнулась, чуть робея, прекратила держать платье, которое тут же сползло к талии. – Но только если немного.

– А наша принцесса полна сюрпризов. Думали, ягненок, а оказалась юная тигрица, – пробормотал Иштон. – Алисия, если вы… если ты думаешь, что мы откажемся от такого приглашения, то очень сильно ошибаешься.

– Я надеюсь, что вы не откажетесь.

Иначе я точно не буду знать, куда прятать глаза от стыда. Принцессы себя так не ведут. Но, к счастью, я больше не принцесса. А будущей королеве Далерии, думаю, такое позволено.

Иштон присел напротив меня. Посмотрел, словно что-то выискивал, а потом сказал:

– Ты прекрасна.

И впился поцелуем. Ох! И это Иштон? Такой глубокий и полный страсти поцелуй? Ничуть не нежный, но яркий, сильный. Я невольно обвила руками его шею, прижимаясь поближе. И фыркнула прямо в чужой рот: вся одежда на Итоне была насквозь мокрая, прохладная. Но остановиться я уже не смогла. Какая разница, что происходит вокруг, если руки Иштона – сильные, нежные – гладят мою спину, а язык вытворяет такое, от чего я забываю, кто я и где я.

– Вот теперь я понимаю, что ты чувствовал, Иштон! – резкий голос Эрона заставил отвлечься. – Мне прям завидно, так что, уж не обессудьте, я присоединюсь.

Присоединится? Это как?

Весьма приятно, но куда более смущающее, чем все, что кто-либо из королей делал со мной раньше. Хотя никогда раньше они не пытались стащить с меня платье или искусать шею. Ощущения стали такими острыми и яркими, что все действия смазались, мелькая, словно вспышки.

Холодный Иштон спереди, горячий Эрон сзади. Нежный Иштон. Хм. Кусачий Эрон.

Странно. Горячо.

Страшно? Лишь немного. Но это хороший страх. Естественный, как перед всем новым. В конце концов, меня впервые в жизни зажали между двух тел – крепких, сильных, казалось, сделанных из железа, – и касались, касались, касались…

Иштон – деликатно, мягко, словно изучал. Медленно, словно художник кистью по картине, вел своей рукой от шеи к ключицам, а от них – к груди, заставляя меня желать прекратить это и никогда не прекращать одновременно.

Эрон был куда смелее. Не грубее, просто страстнее и настойчивее. Именно его ладони трогали меня везде, куда могли дотянуться. Без капли стеснения и сдержанности. Так, точно Эрон метил меня, заявлял на меня права.

Я терялась, не знала, к кому прижаться, кого оттолкнуть. Не зная, что сделать, как реагировать. Как будто столкнулась с двумя стихиями, которые не остановить.

– Алисия. – Голос Эрона – горячечный, почти безумный. – Не пугайся. Это будет лишь небольшой магический трюк, но тебе очень понравится. Твоя милая татуировка на шее весьма полезна.

Руки Эрона легли на мою шею, я заметила легкое свечение. А после накатило такое безмерное и всеобъемлющее удовольствие, что я потерялась во времени, в пространстве…

Почему-то перед глазами все расплывалось. Я поднесла руку к глазам, потерла и поняла: слезы. Встать не вышло: чья-то рука обнимала меня за талию и не желала отпускать. Иштон! А слева лежал Эрон. И когда мы успели перебраться на эту огромную кровать? Причем меня даже переодеть успели, потому что ночную рубаху я самостоятельно точно не надевала.

– Что… что произошло? – Мой обычно мелодичный голос стал слегка сиплым, более низким. Словно я кричала. Но я помню только стоны, могли ли они быть такими частыми и громкими, что я осипла?

– Т-с-с, не разбуди Иштона. Он в последнюю неделю едва ли спал больше трех часов. Конечно, он не обычный человек, на нем это почти не скажется, но какой-то предел есть. Твоя сестрица и прочие гости заставили его выкладываться на полную. Хоть сейчас отключился, так что давай шепотом.

Иштон действительно спал, перекинув через меня руку и уткнувшись в плечо. Сейчас он совсем не походил на себя обычного: хладнокровного, невозмутимого и иногда до ужаса прагматичного. Он казался ребенком, который обнимает любимую игрушку. Разница лишь в том, что мало какой ребенок так берег бы игрушку, как Иштон. Хотя, вспоминая отношение братьев ко мне, я чувствую себя уважаемой королевой.

– Так что случилось?

Эрон фыркнул в кулак, а потом соизволил ответить:

– Если ты не поняла, могу повторить. Как раз пока Иштон так бессовестно спит.

– Я про татуировку на шее! Почему я так отреагировала, когда ты к ней прикоснулся? – спросила я, повернув голову в сторону Эрона и пряча половину лица в подушке. Хоть как-то укрыться от его ехидного и проницательного взгляда.

– Так и знал! – с негодованием воскликнул он.

– Ты о чем? – Я даже забыла о своем смущении, приподнялась на локте, чтобы понять, что же такого случилось.

– Так и знал, что повторения без Иштона ты уже не захочешь! – наигранно посетовал Эрон. – Придется все время развлекать тебя всякими разговорами, а не хорошими и нужными вещами. Беда, прямо беда! Никто не желает только моих прикосновений и объятий!

– Прекращай шутить над Алисией, – сонно пробормотал Иштон с другой стороны.

– О, ты уже проснулся? – радостно воскликнул Эрон. – И мы можем продолжить то, что начали?

Но в ответ лишь тишина. Я повернулась к Иштону и с удивление сообщила:

– Твой брат спит.

– То есть он, как обычно, отпускает свои наставительные фразочки, но при этом спит? – уточнил Эрон, приподнимаясь, чтобы окинуть взглядом эту поразительную картину. – По-моему, он знатно повысил свои возможности занудничать.

Я хихикнула. Глупо, не сдержавшись, просто хихикнула. Я себе такого даже в пять лет старалась не позволять – хихикать! И над чем? Над ситуацией, участник которой – сам великий король Далерии. К счастью, Эрон поддержал меня тихим смехом.

– Твои родственники, наша принцесса, это нечто. Надо же, довели Иштона. Для такого нужен талант. Твои родители, случайно, не давали вам с сестрой какие-нибудь прозвища? Вроде ангелочка и демоницы? Разумеется, ангелочком они могли звать только тебя, если хоть сколько-нибудь разбирались в характерах.

– Нет, какими-то прозвищами нас не награждали, – ответила я, искренне пытаясь вспомнить что-нибудь подобное. – Разве что называли иногда сокровищем всех миров.

– Как-как? – Эрон вытаращился на меня так, словно увидел седьмое чудо света.

– Сокровищем всех миров, – повторила я. – Родители и впрямь нас очень любили, так что не удивляйся. Для них мы были самым главным сокровищем, более важным, чем королевство и все остальное.