Несколько дней после концерта Д. никак себя не проявлял. Я изнывала от ревности и негодования. Я не могла и не хотела понимать причину его странного поведения. И когда Настя заявила, что хочет двойное свидание, я просто не предоставляла, как это возможно, после того, что случилось.

— Настя, давай разберемся, иначе у меня взорвется голова, — сказала я ей.

— Иногда людям нужен перерыв в отношениях, — продолжила Настя свой пассаж на счет Ильи.

— Хорошо, допустим, хотя я не об этом… У вас с Ильей кризис, это понятно. Но зачем тебе Сема? И как ты хочешь, чтобы я вызвала на свидание его и Д., при условии, что Д. снова пропал и, кажется, променял меня на зубастую деву?

— Знаешь сколько возле Ильи подобных дев? Я со счета сбилась, но для них это нормально. У парней, а тем более «Монстров» всегда так, есть кто-то чуть более близкий и желанный, есть просто бабы, с которыми приятно проводить время. Я думаю, что эта девочка просто «одна из». Не стоит делать из этого трагедию. Рано или поздно он одумается. А про Сему я уже объяснила, я хочу понять, есть ли между нами искра, а как это понять, если не через секс?

— Настя, ты опасная штучка, — сказала я, с сомнением косясь на подругу.

— Я просто кое-что понимаю в этом, доверься мне.

— Тогда объясни мне, почему Д. целых две недели был идеальным мужчиной, и вдруг в один миг переметнулся к ЭТОЙ? Ведь раньше он не был таким уж бабником, подобным Илье!

— Может был, просто мы не замечали. Он ведь переживал разрыв с Яной, это тоже надо учитывать. Ты излечила его боль, и теперь он здоров и готов к новым приключениям.

— А я, выходит, как медсестра? Вытащила раненого с поля боя и должна ползти назад, за новым? Что за ужасная роль?

— Да, это незавидно, быть жилеткой для слез.

— Я не хочу быть жилеткой. Я хочу быть его девушкой, я ведь его люблю, — чуть не плача проговорила я.

— Любишь — борись! Но делай это ненавязчиво, — сказала Настя.

Мы еще долго с ней говорили в тот вечер, обсуждая план завоевания Семы и Д., и придумали вполне приемлемый расклад. Мы решили, что купим билеты в театр, и пригласим парней, но скажем, что билеты достались нам бесплатно, якобы, Настина мама дала, из-за того, что кто-то не смог пойти. Я напомнила Насте про то, что она говорила, что девушка не должна первая звонить и предлагать встречу, но Настя заверила меня, что пропадающие билеты в театр веская причина, не обязывающая девушку принимать пассивную позицию.

— Ты предложишь это таким тоном, будто у тебя реально «горят» эти билеты, и на его месте может быть кто угодно, хоть сам черт. Если ты ему не безразлична, он ухватится за эту возможность, а если безразлична, так ты и не навязывалась, а всего лишь искала выход из ситуации, — объяснила Настя.

Собрав в кулак всю свою волю и загнав подальше ревность и боль, я позвонила Д. и предложила культурно провести время в опере. К моему облегчению и удивлению Д. с радостью согласился.

— И если Семен в этот день свободен, позови его тоже, — попросила я.

— А ты не боишься, что он явится во фраке и ботфортах? — воскликнул Д.

— Я бы отдала что угодно, лишь бы это увидеть! — рассмеялась я.

— Ладно, передам ему, — весело отозвался Д.

После этого разговора у меня будто камень с души упал. Я подумала, что может быть действительно, у нас с ним все по-прежнему, и та девушка для него всего лишь друг, и я зря переживаю.

Сгорая от нетерпения, я стала ждать встречи. И наконец, великий день наступил. Поначалу все шло хорошо. На Семене был пиджак из восмидесятых, широкие синие джинсы и казаки. Д. выглядел чуть лучше в своих черных штанах и черной водолазке, его волосы были собраны в хвост черной резинкой. В антракте мы пошли в буфет, и Настя засмотрелась на бармена — молодого широкоплечего блондина в белоснежной отглаженной рубахе и черной жилетке, сидевшей на нем как влитая.

— Смотри, какой сочный бармен, — шепнула она мне, когда мы сели за столик, пока парни выбирали, чем бы нас угостить, — он такой изысканный, ухоженный, не то, что наши стремные кавалеры!

— Брось! Он наверняка скучный зануда, смотри, как помалу наливает в рюмки! — ответила я ей.

Семен и Д. взяли себе по порции коньяка и по бутерброду, а нам по бокалу шампанского и по эклеру. Мы сидели за столиком, болтали и хохотали так, что благообразные посетители театра укоризненно поглядывали в нашу сторону. Д. уловил эти взгляды и сказал:

— Можете меня проклинать, но я не хочу идти на второе действие. Это выше моих сил, от этой вашей оперы у меня все суставы ноют.

— Проклинаю тебя, невежда! — гаркнул Семен, так что по буфету раздалось эхо, а мы с Настей захотели спрятаться под стол.

— Давайте лучше пойдем в «Саббат», там сегодня закрытая вечеринка, но я могу договориться, чтобы нас пустили, — заискивающе проговорил Д.

— Перестаю проклинать, — смилостивился Сема.

И поскольку основной целью нашего свидания была отнюдь не опера, мы с Настей согласились уйти, не посмотрев второе действие, на радость истинным театралам.

Но в «Саббате» нам тоже не посчастливилось. Мы около получаса стояли под пронизывающим ветром на пороге клуба, но дверь на закрытую вечеринку так никто и не открыл. Д. бегал вокруг здания клуба, стучался во все двери и окна, до которых мог добраться, но тщетно. Изнутри доносились звуки музыки, голоса веселящихся людей, но нам было не суждено оказаться в их числе.

— Как это так? — негодовал Д., - Рок — клуб, который я считал своим домом с девяносто восьмого года, не открывает предо мной своих дверей!

— Да! — вторил ему Семен, — Какой-то замшелый рок-клуб, о котором я и знать не знал до двухтысячного года, не оправдал моих скромных надежд.

— Предлагаю пойти ко мне и устроить филиал «Саббата» у меня дома, — сказал Д.

— А картошечка с лучком будет? — спросила я.

— Даже с кетчупком, — ласково ответил Д.

И мы поймали попутку и поехали в гости к Д.

Это был один из самых веселых и душевных вечеров в моей жизни. Он прошел за приготовлением ужина сопровождаемого безумными шутками, распитием сладкого красного вина и пением всех известных нам рок-песен песен под гитару Д. Посиделки затянулись за полночь.

Я готова была слагать гимны в честь Насти, за то, что она все это придумала. Она тоже выглядела довольной, все шло, по плану. Она сидела на коленях у Семена, беззаботно хихикая, он шарил рукой у нее под блузкой и при этом что-то нашептывал ей на ушко.

— Пойдем, малыш, на кухню, — позвал Д., - я покажу тебе, где прячу варенье!

Я пошла за ним, заботливо прикрыв за собой дверь в комнату, чтобы Настя смогла сделать то, к чему так долго стремилась.

В прихожей Д. с видом фокусника вытащил из огромного шкафа-купе старую раскладушку и матрас с подушками, одеялом и постельным бельем.

— Придется нам, малыш, сегодня спать на кухне в эконом-классе, — сказал он.

Он отодвинул к окну кухонный стол, втиснул раскладушку между плитой и холодильником и приготовил постель. Но мне не хотелось спать, я хотела воспользоваться возможностью и поговорить о наших с ним отношениях. Мы лежали на раскладушке, в одежде, тесно прижавшись друг к другу, и любое даже малейшее движение грозило тем, что она просто развалится под нами.

Д. начал привычно целовать меня и затем пытался перейти к более активным действиям, но я его остановила:

— Подожди, сначала расскажи мне…

— Могу рассказать сказку про лису и журавля, почему они больше не друзья! — вдруг перебил меня Д.

— Нет, давай серьезно, — попросила я, но Д. стал рассказывать свою сказку, нежно перебирая мои волосы.

— Лиса и Журавль решили, что будут дружить и ходить друг к другу в гости на ужин. Лиса наварила сладкой манной каши и вылила на плоское блюдо. «Отведай, Журавушка, моей кашки», — сказала Лисица. Журавль клевал — клевал клювом по тарелке, но не смог поесть этой кашки. Лиса все сама и вылизала. Потом Журавль пригласил Лису на ужин и наготовил окрошки, залил в кувшин с узким горлом и предложил лисичке. Лиса только кувшин облизала, а окрошки не смогла отведать. Журавль сам все и выпил, потому, что клюв у него был длинный и легко входил в кувшин. С тех пор Лисичка не стала дружить с Журавлем. А Журавль не стал дружить с Лисичкой.