– Иногда мне хочется быть менее храброй, – ответила она. – Я мало думаю, когда дело доходит до перемен. Я слишком импульсивна и никогда не могу определиться с чем-то одним – поэтому крашусь, например, не в один цвет, а в кучу разных.

– Это круто. Мой самый большой эксперимент вот этот, – и я указала на свои короткие волосы.

Моника нахмурилась.

– А как ты выглядела раньше?

Я задумалась, показать ли ей свою старую фотографию, пока не вспомнила, что удалила их все до единой с телефона.

– Мои волосы были медово-русыми, – ответила я. – И доходили до груди.

Ее глаза расширились.

– Ты совсем не похожа на блондинку.

– Но была. Я выглядела примерно так же, как… – Я оглядела комнату, пока мой взгляд не остановился на девушке возле Кейдена. – …как она, только немного темнее.

Моника повернула голову в том направлении, куда указала я.

– Ты выглядела как Сойер? – ошеломленно выпалила она, и довольно громко.

Девушка рядом с Кейденом уставилась на Монику. Затем она прищурилась и поднялась.

– О нет, – пробормотала Моника и, похоже, даже стала немного меньше.

Пока Сойер подходила к нам, я впервые позволила себе внимательнее ее рассмотреть. Она была очень красива и обладала великолепной фигурой с изгибами в нужных местах и декольте, которое заставило бы позавидовать любую женщину. Ее длинные волнистые волосы растрепались, что сочеталось с темным макияжем глаз и коротким черным платьем, которое она скомбинировала с мощными ботинками Dr. Martens. Если хорошенько подумать, то ей в ее рок-наряде лучше было бы оказаться на сцене рядом с Хейли Уильямс[2], чем на этой вечеринке.

– Я услышала свое имя, – вместо приветствия сказала Сойер и посмотрела на Монику с фальшивой улыбкой.

Кейден, который тоже встал и догнал свою спутницу двумя быстрыми шагами, казалось, почувствовал напряжение в воздухе. Он обхватил рукой талию Сойер и плотнее притянул ее к себе. Однако жест не произвел желаемого эффекта – даже наоборот. Вместо того чтобы расслабиться, Сойер вырвалась из объятий Кейдена и скрестила руки на груди.

– Ты что-то хочешь мне сказать, Моника?

– Нет, честно, Элли просто…

Голос Моники оборвался, и она посмотрела на меня, ища помощи.

– Я только сказала, что до недавнего времени была сильно похожа на…

Сойер повернулась ко мне.

– Я разговаривала не с тобой, я говорила с ней.

Тон ее голоса был ледяным, и я озадаченно моргнула.

Кейден наклонил голову, его губы коснулись уха Сойер:

– Все хорошо, Сойер. Пожалуйста, не устраивай драму.

Но и эта попытка успокоить ее не удалась.

– Отстань! Они говорили обо мне, – прошипела Сойер, снова разрывая дистанцию между собой и Кейденом. Затем она повернулась к Монике. – В конце концов, это не первый раз, когда она надо мной издевается.

– Опять старая пластинка, Сойер, – теперь Спенсер вставил свое слово.

– Заткнись, Спенсер, – прорычала она. Казалось, что в любую минуту она выпустит когти и набросится на одного из нас. Я понятия не имела, смогу ли прекратить этот ужас, но примирительно подняла руки.

– Я просто сказала, что у меня была прическа, похожая на твою. У тебя красивые волосы, честно. И я не знаю, что произошло между вами, но мы ни в коем случае не говорили о тебе плохо.

Ничего себе, вино, по-видимому, подействовало. Я понятия не имела, что могу говорить так быстро. Слова прямо-таки вылетали из моего рта, и я задалась вопросом: понял ли меня кто-нибудь?

– Расскажи об этом другому. В следующий раз, когда захочется посплетничать, говори прямо, а не ври в лицо. Это выглядит жалко.

– Да просто успокойся, – горячо поддержала меня Моника, но Сойер ее перебила:

– Если ты еще раз заговоришь обо мне, я ничего не смогу гарантировать.

Она сделала угрожающий шаг навстречу Монике.

Именно в этот момент сработал мой инстинкт защитника. Я не знала, что у них случилось в прошлом, но мне нравилась Моника.

– Слушай, – дипломатично начала я. – Это не самое подходящее место, чтобы обсуждать такие вещи.

Вокруг нас стало подозрительно тихо. Остальные гости с любопытством следили за происходящим, кто-то даже сделал музыку потише.

Я откашлялась.

– Возможно, мы все слишком много выпили – по крайней мере, вино достигло цели. Не думаю, что этот разговор нужно вести в пьяном состоянии. Лучше в трезвом. И на нейтральной территории. Без зрителей. – Я попыталась примирительно улыбнуться.

– Думаю, было бы лучше, если бы ты ушла. – Холодный голос Кейдена заставил Сойер застыть.

– Ты, должно быть, издеваешься, – ошеломленно воскликнула она, поворачиваясь к Кейдену. Рукой она указала сначала на меня, а потом на Монику. – Твои дерьмовые друзья нападают на меня. И ты вышвыриваешь меня? Ты действительно жуткий мудак.

Кейден открыл было рот, чтобы ответить, но, прежде чем успел это сделать, я выпалила:

– То, что твоя гордость задета, не означает, что ты должна оскорблять нас. Кейден ничего не может поделать с тем, что ты такая чувствительная. Все было отлично, пока ты не пришла и не развела проблему на ровном месте.

Сойер покраснела так сильно, что я подумала: сейчас она ударит меня по лицу. Но Кейден схватил ее за талию и вывел из гостиной.

Он закрыл за собой дверь. Стало так тихо, что можно было услышать, как падает булавка. Все затаили дыхание.

Потом кто-то снова громко включил музыку, и вечеринка продолжилась, будто ничего не произошло.

Моника наклонилась ко мне и прислонила голову к моему плечу.

– Прости, Элли, – вздохнула она. – Я не хотела этого.

Я погладила ее по руке.

– Да ладно. Немного драмы я переживу. Кроме того, это тоже часть студенческого опыта.

Из коридора до нас доносились приглушенные обрывки разговора, и Моника вздрогнула, когда голос Кейдена стал громче.

– Он очень обидится на меня, – сокрушенно сказала она.

Спенсер покачал головой.

– Не волнуйся об этом. Ты же знаешь, ЧТО ТАКОЕ Сойер. Думаю, она все еще не пережила, что Итан тогда…

Моника вырвала свою руку из моей и зажала уши. Помимо этого, она громко замычала.

Спенсер с улыбкой покачал головой. Обращаясь ко мне, он объяснил:

– Сойер как-то тискалась с Итаном на вечеринке первокурсников. Но когда он встретил Монику, она очень разозлилась – очевидно, надеялась на большее.

Я кивнула. Если бы Сойер так себя не вела, я бы ее пожалела. Но даже разбитое сердце не дает ей право быть стервой.

Я вздрогнула, когда дверь квартиры громко захлопнулась. Кейден, тяжело ступая, вернулся в гостиную, и когда наши взгляды встретились, по моей спине пробежал холодок.

Он выглядел сердитым. Точнее, очень злым. Его лицо было искажено. Я вспомнила глупые правила и выругала себя за вмешательство в его жизнь.

– Я устала, – сказала я и с молниеносной скоростью попрощалась со всеми. В спальне я с облегчением прислонилась спиной к двери и опустилась на пол.

Потрясающе. Моя первая вечеринка в Вудсхилле, а я позаботилась о том, чтобы хозяин квартиры выставил свою подружку на улицу.

Я потерпела полное фиаско.

Неприятное беспокойство разбудило меня. Вообще-то я планировала выспаться, но это явно не удалось. Должно быть, еще чертовски раннее утро. Мои веки не хотели подниматься. Я застонала и натянула одеяло на голову.

Я замерла, когда в моей комнате что-то грохнуло. Медленно откинув одеяло, я сонно моргнула от солнечного света, который падал прямо на кровать.

Кейден сидел рядом. Точнее, он удобно устроился в моем кресле, скрестив ноги на столе. Он смотрел на меня так спокойно, будто это была самая обычная вещь в мире: наблюдать, как я сплю.

– Доброе утро, солнышко. – В его голосе звучала ирония, и я почувствовала желание бросить в него что-то тяжелое.

Несколько часов назад он устроил вечеринку и, конечно, спал даже меньше меня. Как он мог выглядеть таким бодрым?