Первозданный архетип просыпается в женщине, понимающей, что культура чересчур ее «одомашнила». Такая женщина осознает свою дикую, животную природу, подвластную инстинктам. Многие женщины в патриархальных обществах стали слишком цивилизованными и доместицированными [6]. Их так воспитывали с самого рождения, и это влияет на проявление ими сексуальности, общение с противоположным полом. Когда женщины открывают в себе первозданный архетип, они обретают свободу и могут проявлять себя в сексе желаемым образом, а также строить отношения на своих условиях. Первозданная женщина восстает против ханжеской сексуальной морали и чрезмерного «приручения».
Когда мы говорим о спящей в нас неукротимой и «дикой» натуре, возникают ассоциации с образом дрянного мальчишки или непослушного ребенка, протестующего против однобокого патриархального общества. Этот персонаж выполняет и компенсаторную, и генеративную функцию. Первая проявляется в бунте вечного мальчишки (на латыни – пуэр) против власти отца с целью вернуть равновесие разбалансированному социуму. Генеративная – своим протестом несносный юноша расшатывает общество с односторонним доминированием и привносит в него новые идеи.
Женщина, усвоившая роль «одичавшей», отбившейся от рук девчонки-оторвы (на латыни – пуэлла), умеет быть храброй, непосредственной, игривой. С пуэллой многие хотели бы установить контакт, дать через нее выход внутреннему протесту. Однако нам нечасто доводится слышать о дрянных девчонках, восстающих против неравноправных патриархальных ценностей и консервативных взглядов на роль женщины в семье. (Обычно пуэлл упрекают прежде всего в беспорядочных связях.) Традиционное воспитание внушает нам: не стоит быть с мужчиной, не готовым к долгосрочным, моногамным и, конечно же, гетеросексуальным отношениям. «Подумай сама, зачем ему покупать корову, если у него и так есть дармовое молоко?» – аргумент, который можно услышать на каждом шагу. Подсознание улавливает установки, диктующие: девочка должна сидеть тихо – рот на замке, ноги скрещены. Таков путь добродетели, позволяющей найти хорошего мужа на всю жизнь, верного семьянина, надежного добытчика. Голоса стереотипов глубоко укоренились в нашем подсознании и постоянно напоминают о себе.
Меня всегда привлекали мужчины, которых можно назвать «дрянными мальчишками».
(Единственным исключением был мой муж, сейчас уже бывший, отец моего ребенка. Со временем он стал моим добрым другом.) Юные бунтари бросают вызов патриархату, что по-своему неплохо. Но мои отношения с ними были, как правило, краткими, а секс – нерегулярным. Мимолетные недолгие связи вполне могут доставить удовольствие и расцветить унылые будни. Однако после их окончания в душе шевелится стыд: мы корим себя за то, что дали волю страстям, пошли на поводу у желаний и сиюминутных потребностей, выплеснули сексуальную энергию. Когда отношения завершены, женщина чувствует себя потерянной, недостойной любви, сетует на слабость и потакание своим прихотям. К счастью, большинство, в том числе и я, не остаются в беде одни. У нас есть все понимающие подруги. Мы, как духовные сестры, утешаем и поддерживаем друг друга. Так переживать боль намного легче.
От первозданной девы к первозданной женщине
Я начала свое исследование с так называемого архетипа первозданной девственницы, как ее определяет Эстер Хардинг [7] (1971): это самодостаточная женщина, живущая «сама по себе» (стр. 79). Вскоре мне приснился сон, состоящий из трех частей.
Сначала я беседовала со смертельно уставшим владельцем ресторанчика, прислуживавшим каким-то древним, страдающим бессонницей призракам, прилетавшим в его ресторан по ночам. Я пыталась узнать у этого человека, что могло бы его порадовать (Ничего не могло. Он все время вынужден быть на посылках у беспокойных духов).Потом ресторатор отвез меня на машине к моему новому психотерапевту по имени Никки (это не реальный, а идеальный образ из моих грез: женщина, презирающая ограничения и предрассудки нашего мира, живущая свободно, в полной гармонии со своим глубинным «я»). Никки не походила на обычных психотерапевтов; сексуально раскрепощенная и без комплексов – настоящая первозданная женщина-бунтарка.
Клиенты посещали ее по ночам, и вообще она любила ночных существ (в ее кабинете жила летучая мышь).
В третьей части сна я оказалась с мужчиной, которого любила и с которым хотела сексуальной близости. Однако призраки прошлого преследовали нас, стыдили и не давали соединиться.
Все эти образы посетили меня, когда я читала о таинстве воссоединения (мистериум конъюнктионис) в алхимии. Древние призраки, символизировавшие устаревшую благочестивую мораль, не давали мне слиться с мужским началом (и на внутреннем, и на внешнем уровне). Возникло ощущение, будто я двигаюсь к целомудрию – как в пуританском смысле, так и с точки зрения эмансипации, уверяя себя: «Мне не нужен мужчина». Своего рода защитная реакция от уязвимости. Я приближалась к пониманию своей исходной травмы. И к тому опыту, который впоследствии отразится в этой книге.
В моей семье многие женщины были несчастливы в браке. Они жили с жестокими, авторитарными мужьями, злоупотреблявшими спиртным и часто изменявшими своей половине. Замечательные, красивые женщины были не в состоянии уйти от своих мучителей, ведь у женщин не было средств к существованию. И потому им казалось, будто они попали в безвыходную западню.
Когда мне было чуть за двадцать, мама дала две тысячи долларов и сказала: «Спрячь подальше и не показывай своему мужчине. Они тебе пригодятся, если захочешь сбежать от него». Эта сумма была взята из небольшого наследства, которое моя бабушка оставила своим пяти выжившим детям. Мама рассказывала, как та хотела покинуть деда, но не могла этого себе позволить. Бабушка часто является мне во сне. Это была привлекательная и храбрая молодая женщина с веселым нравом. Она писала стихи и обладала даром общаться с покинувшими этот мир – в частности, со своим рано умершим младшим сыном. Будучи совсем еще юной девушкой, она влюбилась в деда. Со временем характер его испортился, дед превратился в злобного, вечно всем недовольного тирана. Его никто не уважал, не говоря уже о любви. Думаю, он напоминал затравленного подростка, разыскивающего неведомо куда ушедшую мать. Так прошла вся жизнь деда, и он, похоже, никогда и не стал зрелым мужчиной в полном смысле этого слова.
Начиная с 1970-х многое начало меняться – пришли другие времена, появилось новое внутреннее самоощущение женщин. Они делали карьеру, хорошо зарабатывали и вносили свой вклад в семейный бюджет. И все же не так часто жена получала больше мужа. Мужчины по-прежнему остаются главными добытчиками. Конечно, наиболее смелые женщины прокладывали путь к самостоятельности и до 70-х. Но, на мой взгляд, это мало повлияло на общее положение вещей. Если бы, скажем, я следовала стандартам, принятым в обществе, то, наверное, создала бы обычную среднестатистическую семью: муж, жена, два с половиной ребенка (таковы среднестатистические цифры, но можно ограничиться и просто двумя детьми). А еще собака и собственный дом за белым забором. У меня был бы верный и довольный жизнью муж, содержащий свою половину и отпрысков. Так выглядит счастье для большинства людей. Вернее, не счастье, а представление о спокойной и «полноценной» жизни.
Многие из нас, креативных женщин, отлично умеют реализовывать мечты и планы, какими бы они ни были. Поначалу моя душа дремала, убаюканная стереотипами культуры. Сон становился все глубже, и навеянные общественными установками образы постепенно воплощались в жизнь. Мне было чуть за тридцать, когда у меня сложилась та самая идиллия – семейное гнездо за белым забором. В воскресные вечера мы иногда устраивали дружеские ужины, и я, как образцовая хозяйка, готовила превосходные коктейли «Крантини» – мартини с клюквенным соком. Но все это абсолютно не давало мне ощущения цельности. Пустота внутри росла и скоро захватила все мое существо. Когда мне исполнилось тридцать восемь, мы с мужем решили расстаться. И это стало прологом к моему пробуждению. Я вошла во вторую половину жизни совершенно потерянной. Юнг особенно много писал именно об этом периоде жизни. Иллюзии исчезли, и пришлось отказаться от того, что Кристина Даунинг называет «фантазией о семье, дающей чувство безопасности и наполненности жизни» (1989, с. 24). Многие из нас формируют новые представления о счастье или пытаются изменить несчастливый брак, пытаясь утолить неудовлетворенность души. Думаю, эта книга поможет не только нынешнему, но и предыдущему поколению женщин – тем, кому казалось, будто они угодили в западню, и у кого никогда не было возможности познать подлинную, глубокую любовь.
