– Вашу руку нужно перевязать, кровь остановилась, но нужно промыть рану иначе вам может грозить заражение.

– А…. да… точно… с-спасибо…

Когда медсестра закатала ее сколький рукав от натёкшей и впитавшейся в ткань крови, она принялась спиртом обрабатывать рану, и закончив – забинтовала ее.

– Зачем вы мне помогаете? Ну, то есть, я только что вас, по сути, использовала и манипулировала вами, так зачем это все?

– Потому что я не могу оставить раненого человека в беде.

– Я не в беде, я полностью контролирую ситуацию и более того, теперь я абсолютно готова к дальнейшему воплощению плана.

– Про планы я ничего не знаю, да и знать не хочу, но я знаю точно, ты пострадала и я должна помочь. И большего мне знать не нужно.

– С… спасибо… – Шин хотела в ответ съязвить, как она обычно делала, но замолчала и ответила так, как подсказывало сердце – извини уж, что вас использовала… просто… не важно… мне это нужно, и это дело жизни и смерти. В буквальном смысле.

– Ничего, я все понимаю. Ты бы не пошла на такой шаг без необходимости.

– Вы же ничего обо мне не знаете!

– Просто я думаю, что ты не плохой человек. Слишком самоуверенный и наглый? Это да, но не злой. Хотя с манипулятивными техниками тебе стоит завязывать, когда ты повзрослеешь, то поймешь, что взрослые люди очень не любят, когда ими пытаются манипулировать. Продолжишь так делать, останешься совсем одна.

– Куда уж мне до ваших друзей мафиози?… – она осеклась и замолчала – простые, я… я привыкла отвечать с сарказмом на любую критику, это уже в моей крови…

– …хах – медсестра фыркнула от смеха. Почему то ее улыбка показалась такой милой и невинной. Шин замотала головой, прогоняя морок.

– Я начала дружить с ними, когда была совсем юной, и женские банды тогда были популярными. Я была ботаником, хотя почему была? Я и сейчас предпочитаю формулы живым людям, а работу в лаборатории – любой тусовке в шумной кампании. Мари у нас была за силу, я за ум, а Босси отвечала за деньги и контроль территории. Сейчас мало что поменялось.

– Но кое-какие сведения, я не смогла получить, а именно – как вы сымитировали собственную смерть?

– Ну, это было несложным делом. Я спрыгнула с крыши на заранее подготовленную воздушную подушку, и поменялась местами с заранее подготовленным трупом на тротуаре.

– Звучит как сцена из какого-то фильма.

– Ну, может это она и есть?

– А если, правда, как все было? Как вы все продумали и разыграли?

– Никак.

– Хотите настоять на своем? Ладно… мне просто интересно, как вы обвели вокруг пальца убийцу? Он что не знал, когда люди перестают дышать и умирают, или что? Или он был в сговоре? Вы дали ему взятку? Это бы все объяснило.

– Я уже ответила. Я никак и ничего не планировала. За пару дней до этого я начала принимать новый препарат. Я сама разработала формулу, он увеличивает размеры… эм… груди… но есть побочные эффекты – кома, летаргический сон, замедленное дыхание.

– Звучит заманчиво, даже не смотря на побочные эффекты – она облизнулась, глядя на пару сочных холмиков скрытых тонкой тканью свитера.

– Васаго хотел убить меня без лишнего шума и пыли, так что приказал все подстроить как самоубийство или несчастный случай. И Бонтенмару не порезал меня ножом, как обычно делал со своими жертвами. А решил утопить в бассейне. Ну… я и утонула. Благодаря препарату, я вырубилась до того, как на самом деле захлебнулась, так что в машине скорой очнулась. Благо у меня были связи в больнице, куда меня повезли и знакомый доктор подделал свидетельство о смерти и «сжег тело». И к вечеру, я уже была в поезде направляющимся в Осаку, подальше от шумного и опасного Токио. А на деньги якудзы, те самые 20 миллионов, я все это и организовала. Смерть и новая жизнь вещи дорогие.

– То есть… это не было каким-то хитроумным планом и невероятно сложной схемой, и вам… просто повезло?

– Да – Азуми пожала плечами, а Шинген начала смеяться как сумасшедшая.

– Пр… простите, правда, это очень смешно, это так смешно… я голову ломала, понять не могла, как это произошло, а весь секрет в том, что никакого секрета нет!

Азуми продолжила перебинтовывать руку девушки, накладывая на ее очищенную от крови рану тугую повязку, Шин едва заметно поморщилась от боли, когда повязку затянули потуже, сдавив руку, она на секунду задержала дыхание, пытаясь очистить разум рот резкой боли, после чего облегченно вздохнула.

— Чтож… прошу меня простить, скоро я отправлюсь на экскурсию в старинный буддийский храм, где мне предстоит провести ночь в душной палатке, в окружении старого нелепого сооружения и кладбища под боком.

– Звучит, как нечто очень романтическое — усмехнулась Азуми, она удивленно дернулась когда Шинген взяла ее руку, и приблизила к лицу, она потянула ноздрями воздух, чувства приятное сочетание аромата лекарств, спирта и крови. Не удивляйтесь, у нее был довольно извращенный вкус, так что это сочетание показалось ей невероятным парфюмом, она улыбнулась, прикрыв глаза и поцеловала тыльную часть ладони медсестры, отчего та вздрогнула, и после неловко улыбнулась, не совсем понимая, что именно происходит.

— Вы очень красивая, мисс Азуми…

— … можно просто Азуми… – ее щеки порозовели, а на уголках глаз появилась капли влаги, она сильно стесняясь пыталась отвести взгляд, но почему то этот странный вроде бы ничем не обоснованный, но очень романтический жест от столь строгой и деспотичной студентки, заставил ее сердце биться.

«Неужели я все-таки М?» — задалась Азуми известным философским вопросов, берущим свое начало еще со времен создания вселенной. Ну ладно, может, не прямо от самого основания, но вопрос был явно очень древним, и во все времена актуальным.

Ей стало приятно чувствовать на коже дыхание девушки, Азуми отвела глаза, на несколько секунд она прикрыла их, чуть расслабила губы, приоткрыв их, всем своим видом забайтив Шинген на долгий страстный поцелуй, и… дверь кабинета захлопнули, а Азуми от резкого звука закрывшейся двери, подскочившую на попе и несильно прикусившая язык, осмотрела кабинет… никого.

– Этта дефтка… — прошипела она злобно… проговорив это насколько четко, настолько позволил прикушенный язык.

Шин покинувшая кабинет встретила фантомного Гора, что ждал ее около центрального входа в академию, и пошла к шкафчикам, чтобы переобуться, в уличную обувь.

– Я проник внутрь шкафчика… – похвастал Гор, но встретил крайне подозрительный взгляд от Шинген, по его призрачной спине прошелся холодок. Она одним взглядом почти лишила бедолагу воли к жизни. Обычно Гор выбирал своим аватаром умных и хитрых людей, иногда таковыми становились жуткие антигерои. Высокий интеллект еще не означал приятный характер.

– И зачем?

– Хотел убедиться, что тебя не ждет бомба в ботинке.

— И как? Убедился? -- не дожидаясь ответа, она открыла шкафчик с обувью.

– Убедился… пусто.

– А… ясно… не так уж тут и пусто на самом деле… – Шинген кивнула, и на ее лицо вернулась привычная глупая улыбка, она достала из шкафчика уличную обувь, и пару любовных писем лежащих внутри ботинка, письма тут же были скомканы и брошены в стоящую рядом мусорку.

– Жестоко ты.

– Я сейчас сражаюсь с академическим бомбистом, и мне нельзя начинать отношения. Взрывать будут меня, а попадут в них.

– Сдается мне, что это ложь и пустые оправдания. Та медсестра, она горячая штучка, верно?

– Не понимаю, о чем ты.

– Да ладно, я же видел, как ты на нее смотришь. И она вроде не против. Когда ты поцеловала ей руку, что выглядело крайне комично, кстати, но так романтично… думаю, в тот момент вы обе потекли.

– Тупой призрак – огрызнулась Шин, обуваясь и направляясь на улицу. На лице уже никакой привычной глупой улыбки, только лишенная эмоций маска, словно она актриса театра Но. А это значило лишь одно – она готова к войне. Раз сегодня будет экскурсия в мрачном месте, да еще ночью, рядом со старым кладбищем, то кто откажется устроить в таком месте засаду? И время подходящее. Под покровом темноты провернуть свой подлый план. Если Какао хочет загнать ее в ловушку, то это будет именно этой ночью, во время проверки на храбрость. Только вот, когда заманиваешь кого-то в ловушку, убедись, что сам сумеешь сбежать.