– Мы можем сесть?– Сальвадор вымученно улыбнулась. Вся её сущность гудела, эхом откликаясь на вскипевшее внутри проклятие.

– Да уж прошу, – Ворон широким жестом повел в сторону подушек, и сам не без удовольствия развалился на них.

Он рисовался. Он ведь мог явиться к Судье в приличном виде, а явился— как явился. Обнаженный до пояса, в одних только черных шароварах, от пояса и до кистей рук исписанный черными узорами. Одна из гибких татуировок под взглядом Сальвадор обрела объем, поднялась над плечом Эльяса и скользнула меж подушек, будто что-то разыскивая. Вернулась с длинной трубкой, которую Эльяс тут же зажал между зубов.

Курил он не только кальяны…

– Итак… – Ворон жестом показал, что говорить уже можно, он, мол, внимательно слушает.

Вместо ответа Сальвадор просто подняла руку.

Он был богом. Он не мог не видеть золотой магической вязи, покрывавшей её тело. А еще— темного, тонкого, неприятного узора, что пробрался под эту вязь.

Проклятие.

Эльяс просто присвистнул.

– Глубоко ушло, – он качнул головой, – и как оно действует? Чем тебе вредит?

– Это сложно описать, – Сальвадор чуть скривилась, – ты когда-нибудь рождался смертным? Проживал целую их жизнь от начала и до конца?

– Для развлечения?– Эльяс зевнул. – Нет, спасибо, я еще божественными регалиями не наигрался. В смертных играют уж совсем от скуки.

– Я не играю, – Сальвадор стиснула зубы, – но тем не менее, за последние семь лет я переживаю уже десятое перерождение. Жизнь за жизнью. Одна другой хуже.

– Тебя смущает нищета смертных или их убогая магия?– насмешливо спросил Эльяс.

– Меня смущает десять насильственных смертей, и то, что ни в одной жизни я не доживаю даже до одиннадцати лет, – устало откликнулась девушка. – Меня смущает, что я не могу этому воспрепятствовать. Меня смущает, что после каждой такой реинкарнации я теряю больше памяти и сил. На восстановление уходит время, в которое я не могу следовать своему долгу. Не могу помогать тем, кто зовет меня. Не могу защищать дочерей пустыни как должно. И…

– И?..– Эльяс поторопил её рассказ.

– Я забываю все больше, – Сальвадор ударила ладонью по колену, – я забываю лица тех, кто приходил ко мне. Кому я дала обет помощи, кому дала благословение, кому просто помогла и должна навещать. Сейчас я не помню тринадцать лет. В прошлом году— не помнила десять. Если забуду слишком много…

– В тебя перестанут верить, – Ворон кивнул, констатируя это как факт, – на твое капище перестанут ходить, потому что ты перестанешь отзываться, когда забудешь, что должна это делать, а потом тебя и вообще не станет. На Поле Забытых Богов появится камушек с твоим именем.

– Мне плевать на себя, – Судья встряхнула волосами, – но мое дело продолжать некому. И женщин пустыни оставлять нельзя, им нужна защита…

– Давай перейдем сразу к сути, – Эльяс глубоко затянулся фруктовым табачным дымом и пустил к потолку своей курильни целую флотилию маленьких фрегатов, – что мне будет, если я сниму с тебя проклятие?

– Ты можешь?– Она подобралась, потому что на самом деле не ожидала. – Мне уже отказали многие…

– Не равняй меня по многим, Судья, – Ворон криво усмехнулся, – да, я могу исполнить твою просьбу. Могу избавить тебя от проклятия. Но чем ты мне заплатишь?

– Цену назови сам, – Сальвадор пожала плечами, – мои возможности ты знаешь.

– Дашь мне индульгенцию на все то время, что я буду богом, и со своим Судом будешь огибать мой Чертог за четыре фарса?– мягко предложил Ворон.

– Исключено. Мой Суд не ведает помилований и возможностей уклонения от правосудия.

– Исполнишь одно мое желание и прикончишь того бога, который мешает мне больше прочих?

– Я не одолею бога, если меня к нему привела не дорога моего Суда.

– Сальвадор, ты вообще уверена, что хоть что-то можешь мне предложить?– Эльяс в явном сомнении хмыкнул. – Предлагаешь мне тратить на тебя магию задаром? Так дела не ведутся.

Демон, одним словом. Но в чем-то он был прав.

– Придумай что-то еще, – тем не менее упрямо повторила девушка, – моя плата не может касаться моего Суда. Никаким образом.

С пару минут Эльяс просто смотрел на неё, прокручивая трубку в длинных пальцах, а потом подался вперед, вытягивая вперед ладонь.

– Помнишь это, Сальвадор?– но запястье Ворона появился черно-белый браслет. Узорчатый, широкий. Обручальный.

– Помню, – Судья Пустыни пожала плечами и проявила свой. Особый нюанс положения полубогини или богини— смертные могут придумать про тебя «легенду». Миф. Сказку. Баечку. И судьба— не удержится, судьба заставит тебя этой баечки слушаться. Ведь без смертных— нет и не будет богов. А значит воля смертных должна богами чтиться.

Эту связь придумал какой-то глупец. Из тех, верно, кто ушел с капища Сальвадор посрамленным и наказанным. Кто-то, кто дал Судье Пустыни имя Королевы Ядов и решил, что она отличная партия для могучего Короля Голода.

Лишь один раз они встречались после этой баечки с Эльясом и нашли друг друга совершенно неподходящими друг дружке.

– Хочешь, чтобы я рассекла эту связь?– Сальвадор вытянула пальцы, материализовывая кинжал судьбы, Трего. Её священное оружие, данное ей Верховной Богиней, один из двух парных кинжалов.

Она уже рассекала эту связь, но она возникала снова и снова. Это должно было прекратиться, когда Сальвадор нашла бы себе мужа, но… С этим у неё имелись известные проблемы.

– Нет, – Эльяс покачал головой, – я хочу, чтобы мы эту связь укрепили. Станешь моей женой, Сальвадор, а я сниму с тебя проклятие.

В повисшей тишине в курильню вошла Падме, расставила на низком столике между полубогиней и богом пиалы и блюдечки со сладостями, водрузила в центр стола чайник с настоявшимся чаем, бросила взгляд на Эльяса, а потом кивнула и вышла вон.

– Тебе лучше сказать, что ты пошутил,– отрешенно произнесла Сальвадор, глядя на алую занавесь за плечом Ворона. Из всех вариантов, бывший демон озвучил именно тот, что был наиболее возмутителен. Стать женой в уплату – да он бы еще её по лицу ударил.

– Ну отчего же пошутил? – Эльяс насмешливо передернул плечами. – И потом, разве тебе это не выгодно? Никаких больше полумер и сил полубогини, станешь полноценной богиней, женой бога.

– Потрясающее предложение, – усмехнулась Сальвадор, жестко щурясь, – даже не могу себе представить, что же я хочу больше— бросить свой промысел, потому что стану женой бога, или бросить свой промысел, потому что просто забуду о нем. Что же мне выбрать… Ах, ну точно, спасибо, но я не стану твоей игрушкой, Эльяс. Даже ради исцеления от проклятия.

Она поднялась на ноги и шагнула было к той узорчатой двери, через которую вошла, но дверь тут же исчезла. А ведь правила гласили, что выйти из Чертога бога можно только тем же способом, что и вошел…

– Мы не договорили, Судья, – настойчиво повторил Эльяс за спиной Сальвадор, – и я не дозволял тебе уходить.

Она опустила вниз вторую руку. Второй кинжал, Тейлат, возник в ней.

– Мне стоит тебе разъяснять, что бывает с теми, кто пытается навязывать мне свою волю?– сухо поинтересовалась Сальвадор. – Или ты в курсе?

– В курсе ли я, что ты самая упрямая женщина в Махасаре?– Эльяс рассмеялся. – Да, наслышан. Знаю ли, сколько мужчин проклинают твое имя? Да, дорогая, еще как. Потому мне и интересно заполучить тебя в жены. Чем строптивее девица, тем мне интереснее её сломить.

У неё было только одно оправдание тому, что именно сейчас она твердо выстояла, а не развернулась и не метнула в Ворона кинжал. Только одно!

Она пришла к нему сама!

Знала ведь куда шла!

Еще удивительно, как она столько с ним выдержала, должна была выдержать меньше.

Все боги были одинаковы. Ровно как и мужчины. Впрочем, нужно сказать, Эльяс бил все рекорды…

– Раз, – тихо произнесла Судья, только потому, что именно с богами— она должна была предупреждать о нападении, – два…

Дверь возникла там же, где и была, но и Эльяс появился перед ней, не давая даже прикоснуться к дверной ручке.