Современники так мало занимались Шекспиром, или так хорошо знали все, что до него касалось, что ни в каких записках не оставили нам сведений о частной жизни великого поэта. Много писали о таких лицах, которые вовсе не важны, а о Шекспире ничего. Даже его сочинения дошли до нас в очень неисправном виде, так что подлинность и верность некоторых мест сомнительнее, нежели текст некоторых древних греческих писателей, тогда как после смерти Шекспира не прошло еще двухсот сорока лет. Неизвестно даже, как следует писать его Фамилию: Shaxpeare, Shackspeare или Shakspeare, или еще как-нибудь иначе. Но для нас это все равно, потому что правописание фамилии не имеет никакого влияния на достоинство его сочинений.

Говорят, что Шекспир происходил от хорошей фамилии, но и это для нас не важно, если бы даже это известие и было несомненно. Верно только то, что отец знаменитого поэта жил в Стратфорде, в Англии, и торговал перчатками.

Некоторые биографы, чтобы Шекспиру не было постыдно ремесло отца, говорят, что в то время торговля перчатками была не то, что теперь; что тогда в половине XVI века, перчатки были гораздо роскошнее нынешних, вышивались золотом, серебром и раздушивались. В архивах присутственных мест найдено, что у Шекспира отца был процесс, что к концу своей жизни он разорился, был совершенно бедный человек. Но понятие бедный, очень относительное, и сколько есть людей на свете, которые считают себя бедными потому, что у них не достает денег на покупку новой коляски в нынешнем году, и приходится ездить в прошлогодней, которая устарела и вышла из моды. А по уцелевшим архивам тех времен видно, что отец оставил Шекспиру сыну два дома в Стратфорде, и оба с садами.

Отец Шекспира был неграмотный; до сих пор хранится какой-то документ, под которым, вместо подписи его, стоит не очень замысловатый крючок. Поэтому очень может статься, что он не очень заботился об образовании своего сына, так что если он и учился, то только в частной школе в Стратфорде, и учился недолго. Знаменитейшие биографы Шекспира несогласны в этом отношении: некоторые говорят три года, некоторые полагают шесть лет. Как бы то ни было — довольно верно то, что отец взял Уильяма из школы, чтобы держать его при себе и чтобы он привыкал к торговле. Четырнадцати лет он сидел уж в лавке, и — больше нет никаких сведений о его детстве.

Некоторые биографы говорят, что отец Шекспира торговал тоже мясом; но это ничем не подтверждается, и почти ничего не известно, что делал Шекспир во все время, которое прошло от выхода его из школы до отъезда в Лондон, то есть до двадцать второго года. Есть только положительные сведения, что в этот промежуток времени он женился, на девятнадцатом году, а в Лондон уехал вследствие очень неприятной истории.

Как человек еще очень молодой, он сдружился с людьми не очень хорошего поведения, с браконьерами, которые без зазрения совести стреляли ланей, водившихся в парке и во всех владениях одного богатого человека, Томаса Люси. Попав в это общество, Шекспир тоже стрелял чужих животных, а хозяин земли, узнав, кто истребляет его зверей, стал преследовать поэта судом. С досады на это преследование, Шекспир, написал на Люси насмешливую балладу. Самая баллада теперь затеряна: но, как видно, она была довольно удачна, потому что дошла до Люси, который стал преследовать его втрое сильнее, так что Шекспир должен был оставить семью и все свои дела в Стратфорде, и искать убежища в Лондоне.

Там он определился при театре, и, по всем вероятностям, играл сначала самые ничтожные роли. Об этом времени жизни Шекспира рассказывается множество сказок. Так, например, будто Шекспир служил за сценой для выкликанья актеров, которым приходила очередь выходить на сцену. Еще другая сказка повествует, будто Шекспир приехал в Лондон в самой нежной молодости и что сначала стерег у театрального подъезда верховых лошадей тех господ, которые съезжались на представления. Тут сочинено было, будто один важный лорд, которого лошадь стерег юный Шекспир, пленился грациею и добродушным видом мальчика и стал ему покровительствовать, будто он ввел Шекспира в общество богатых лордов и леди, и все были в восторге от ума и любезности маленького Уильяма. Теперь уже всему этому нельзя верить; но очень естественно, что когда нет никаких данных о молодости великого человека, то по поводу его сочиняются сказки. Открыты документы, доказывающие, что Шекспир приехал в Лондон двадцати двух лет, что тогда он был уже отцом семейства. Открыт еще контракт 1589 года, из которого видно, что Шекспир был сам один из владельцев того театра, где по рассказам, он служил только для выкликанья актеров. Очень может быть, что сначала в Лондоне он занимал ничтожные роли, но вероятно скоро возвысился своим талантом, потому что вошел в долю с владельцами театра, не больше как через три года после своего приезда.

Нельзя даже предположить, чтобы Шекспир, как говорят некоторые биографы, в первый раз увидал сцену в Лондоне: жители Стратфорда, его родины, всегда были большие любители театра, и туда непременно каждый год приезжала странствующая труппа, так что Шекспир с самого детства понимал, что такое театр и что нужно для хорошего театрального представления.

Во времена Шекспира театр был не то, что нынче. Все театры были деревянные, некоторые под крышей, а в некоторых зрители помещались под открытым небом, от дождя же была защищена только сцена; во время представления поднимался на крыше флаг. Внутреннее устройство здания было такое же, что и нынче. Там, где теперь помещаются кресла, в некоторых театрах были скамейки, в других не было ничего, кроме не совсем гладкого пола, так что зрители должны были наслаждаться пьесой стоя. Были также и ложи в несколько ярусов; там бывали зрители только высших классов общества.

Как только оркестр начинал играть в третий раз — представление начиналось. Занавес тогда не поднимался, как у нас, не опускался, как у древних Римлян, а раздвигался с средины в обе стороны на железных прутах. Пол на сцене бывал обыкновенно покрыт тростником, вероятно представляющим траву. Подвижных декораций не было. На самой сцене, на видном месте, висела на шесте доска с надписью, которая означала то место, где происходит действие. Иной раз, когда нужно было, по нашим понятиям, переменить декорации, актер только просил зрителей, чтоб они представили себе, будто он уж не там, где был, а совсем в другом месте. Когда на сцене стояла кровать, это значило, что действие происходит в спальне; стол с тарелками означал столовую, а стол с бумагами — контору.

Бывали в театрах иногда очень дорогие костюмы: мужчины обыкновенно в париках; женские роли исполнялись мальчиками, или молодыми людьми, игравшими эти роли лет двадцать. Впрочем, они надевали иногда маски.

Необходимою принадлежностью каждого представления был шут или клоун. Его дело состояло в том, чтобы забавлять или смешить зрителей (что не одно и тоже) в промежутках между действиями, и даже во время самого представления. Шуты были тогда в моде в целой Европе; в каждом богатом доме было непременно по шуту, которому дозволялось иногда ужасно грубо шутить и говорить в глаза всякую правду. На сцене шут иногда старался быть забавным сам по себе, иногда делал замечания на игру актеров и даже прерывал их монологи. Иногда антракты обходились без шута, но тогда непременно бывали танцы, пение.

Для такой-то бедной по своим средствам сцены должен был работать Шекспир. Он чувствовал, конечно, что в сочинениях тогдашних писателей множество недостатков, и потому стал их исправлять и переделывать для своего театра. В его время, это было еще можно делать, потому что литературная собственность не была еще так строго признаваема, как в наше время. Без всякой церемонии, он брал чужие пьесы и переделывал их по-своему; только тут было не так, как с ланями сэра Люси: ланей он убивал, а драмам давал жизнь. Однако ж это не нравилось тогдашним писателям, и один из них сказал о Шекспире: «Вот явилась выскочка ворона в наших перьях; тщеславный и хвастливый, единственный Shakscene[8] всего края».