– Сами себя выбирайте! – отмахивались люди от агитаторов. – А нам ваши выборы одни только несчастья приносят.

Глава Центральной избирательной комиссии князь Пожарский разослал циркулярное письмо по городам, в котором предупредил, что в случае повторного срыва голосования, в дело вступит армия.

Депутаты, нехотя, стали съезжаться в Москву.

С опозданием в месяц Земской собор открылся. В отличии от демократических США, где обычно на пост президента выдвигаются всего два кандидата, у нас их было много.

Во-первых, активную избирательную компанию развернул трехлетний ребенок (так называемый принц Иван). Этот малолетка был сыном Лжедмитрия второго и его польской жены Марии Мнишек. На самом деле, Мария Мнишек первоначально повенчалась с Лжедмитрием первым, который правил Россией с 1605-1606 годы (см. мою книгу «Смутное время». После его убийства (1606 год) Мнишек, пользуясь отсутствием в ее веке фотоаппаратов и камер, просто признала своим мужем совершенно другого человека, оставшегося в истории как Лжедмитрий второй. Когда люди, которые знали ее первоначального мужа, попытались ее пристыдить, Мнишек рассмеялась им лицо:

– Какие у вас доказательства? Ваше слово против моего! Но мне, жене, самим богом дано лучше знать собственных мужей, чем вам!

В конце концов, многие поверили ей и признали Лжедмитрия второго ее мужем, т.е. Лжедмитрием первым. Однако вскоре Лжедмитрию второму не повезло (его убила собственная охрана (1610)).

После его кончины к Мнишек периодически стали заявляться мужчины, требующие признать их мужьями.

– Я твой муж! – кричал под ее окнами очередной подвыпивший мужик. – Открой, Маринка! Не убили меня!

Дело стало попахивать групповым изнасилованием, однако хитрая Мнишек провела всех вокруг пальца, внезапно родив сына Ивана и объявив его наследником Лжедмитрия (она твердо придерживалась версии, что он был один). На выборах 1612 года она и ее любовник казацкий атаман Заруцкий (видимо, подлинный отец ребенка) выдвинули малыша кандидатом на престол. Избирательную компанию он вел шумно, но поскольку говорить еще не умел, только кричал и стучал кулачком по трибуне.

Действующий царь Владислав, который так и не вступил в должность и по-прежнему находился в Польше, тоже решил участвовать в выборах заочно чисто из спортивного интереса (трон он занимать не хотел).

Все московские бояре выдвинули свои кандидатуры (вдруг по ошибке изберут).

До кучи английский король Яков I был выдвинут группой избирателей, представляющих олигархов, торгующих с Англией.

Несмотря на такое обилие кандидатов, народ остался недоволен:

– Это выборы без выбора. Владислава мы уже раз избирали, а он до сих пор неизвестно где шляется. Наши бояре – проститутки, на которых клейма негде ставить. С Ванькой вообще непонятно ни чей он сын, ни чего он бормочет!

Несмотря на серьезную рекламную компанию и многочисленные случаи прямого подкупа избирателей, кандидат «против всех» несколько раз получал абсолютное большинство голосов.

Наконец, боярин Шереметев предложил компромиссную фигуру никому неизвестного шестнадцатилетнего Михаила Романова.

Его отец, патриарх Филарет, был любимцем (в хорошем смысле слова) поочередно всех царей смутного времени: Лжедмитрия первого, Василия Шуйского и Лжедмитрия второго. Он запятнал себя во всех аферах и интригах того времени (вплоть до сдачи Москвы полякам). Так что при избрании на трон его сына боярская верхушка могла не опасаться возмездия за свои делишки в смутное время (в большинстве из них деятельное участие принимал сам Филарет).

Филарет находился в хороших отношениях со всеми российскими олигархами, польскими и западноукраинскими боевиками и прочей солью земли русской. Только бесчувственный Сигизмунд не понял его души, когда тот пришел умолять его занять российский престол, и заточил беднягу в тюрьму.

Русский народ жалел «сироту» Мишу Романова, а бояре уважали его отца за гибкость позвоночника.

Что касается Михаила, то, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Несмотря на юный возраст, он уже успел послужить у обоих Лжедмитриев и отметиться в числе москвичей, пустивших в Москву поляков. В день народного единства и согласия (4 ноября 1612 года) его самого вывели вместе с польским гарнизоном из Кремля и отправили под домашний арест в Кострому.

Глава Центризбиркома князь Пожарский заявил решительный протест против такой кандидатуры, однако к тому времени основная часть его отряда уже вернулась домой, а в столице распоряжались боевики из казацких отрядов с Украины, которых щедро финансировали московские олигархи. В результате самого Пожарского посадили под домашний арест и продолжили выборы без него.

Дело было на мази. Не хватало только самого кандидата в цари. Михаила попросили явиться на Собор для представления своей программы. Несколько раз к нему отправляли делегации, однако все они куда-то бесследно исчезали, а сам кандидат в цари в Москве так и не появлялся.

Об одном из его посещений членами избирательной комиссии чудом сохранился рассказ очевидца (француз, он работал поваром у будущего царя).

– А…Мои дорогие! – радостно встретил членов избиркома Михаил Романов у ворот своего дома в Костроме. – Далекий путь держали. И даже, как погляжу, не заблудились…

– Бог спас! Как из Москвы выехали, так и мчались к тебе без остановки, батюшка! – припадали к его руке изнуренные члены избиркома.

– Молодцы! Сейчас выпьете по чарке, согреемся, перекусим, чем бог послал, и пойдете смотреть мои угодья!

– Какие угодья, отец родной? Мы так к тебе неслись…Почитай весь Земской собор просит тебе передать, что ждет тебя на царствие вся русская земля! Спешить, батюшка, надо, пока ляхи, литва и свийсы нас окончательно не заели!

– Свийсы, говоришь? – задумчиво смотрел на них Михаил. – Но, без вина и закуски я вас равно не отпущу. Не по – царски это. И угодья мои вы посмотреть обязаны! Иначе вы меня, как царя, вообще не уважаете!

– Что ты, батюшка! Что ты…– испуганно крестились гости.

– А места тут красивые, кругом леса, озера да болота!

Делать нечего. Делегация садилась за стол. Под вечер они уже основательно набирались.

– Сейчас познакомлю вас с Сусаниным! – объявлял Михаил.

– Кто это? – изумленно переглядывались члены избиркома (опера «Жизнь за царя» в то время еще не была написана).

– Проводник. Или, как любят говорить поляки, экскурсовод. Весна наступает, на озерах полыньи, да и в лесу волки с медведями. А вдруг что с вами случится? Вот на этот случай у меня есть Сусанин. Он наши места как «Отче наш» назубок знает. Недавно поляков водил…

Разгоряченная вином делегация отправилась в турпоход. Больше о них никто не слышал. Видимо, Сусанин, так великолепно провел экскурсию, что эти люди, впечатленные красотой края, решили остаться в нем навсегда. Я лично в этом почти уверен, ведь слава туристической фирмы Сусанина пережила века и дожила до наших дней.

Что касается Михаила, то он так и не явился на собор и был избран царем заочно. Как выяснилось в дальнейшем, это была очень тонкая политика со стороны основателя династии. Ведь поскольку Михаил не давал никаких предвыборных обещаний, никто не мог упрекнуть ни его, ни его потомков из славного рода Романовых в обмане избирателей.

Первым делом, которым озаботился Михаил, после вступления на престол, было освобождение его отца из польского плена.

Один французский лакей так описывает заседание Боярской думы, проходившее в апреле 1616 года, на котором он прислуживал.

– Есть за границей сказочная птица! – стал держать речь князь Голицын.

– Тело у этой птицы огромное, как у бегемота, а вместо задницы – хобот, как у слона. Характер же и повадки имеет голубиные. Где б она не летала – всегда домой возвращается. Вот я думаю: нам бы такую птичку, чтоб она в Польшу полетела. Филаретушка в ее хоботе спрячется и улетит!