– А что ты сделал, чтобы он сработал?

– Да ничего вроде особенного не делал, – Фил с недоумением пожал плечами. – Рассматривал, крутил в руках. Как думаешь, в фамильной книге может какая-нибудь информация об этом быть?

Алика сначала опять насторожилась: откуда он знает? Потом дошло. Фил же тоже Выгоцкий. Законный наследник. Может, Алика читала её сыночку с рождения на сон грядущий вместо милых детских сказочек.

Сыночку! Как же принять этот факт? Но то, что Фил знает про книгу, ещё одно доказательство правдивости его слов.

– Она ведь у тебя?

– У меня, – подтвердила Алика.

И можно в очередной раз проверить, настоящий ли Фил Выгоцкий. Фамильную книгу не обманешь. Откроет ли она свою истинную сущность в его руках?

Алика отправилась в свою комнату, и Фил спокойненько потопал следом.

Старый потрёпанный томик валялся на полке, пылился за ненадобностью. Там же в коробочке со всякой мелкой ерундой лежал магический медальон. Алика его давно уже не надевала. Зачем?

– Доставай! – Алика указала Филу на полку.

Тот послушно потянулся, ухватил книгу запросто, без всякого благоговейного трепета. Причём держал так, что сразу становилось понятно: он прекрасно знает о преображении. О том, что изменятся толщина, размер и вес. Поэтому не стоит крепко сжимать или цепляться за самые краешки – уронишь.

Книга признала Фила, начала изменятся в его руках. Он многозначительно поглядел на Алику, словно хотел сказать: «Вот видишь! Я самый настоящий Выгоцкий. А ты всё сомневаешься».

Ну Выгоцкий. Ну и что?

Общая фамилия совсем не означает, что он именно Аликин сын. Может, он внебрачное дитя дяди Вальтера, о существовании которого тот мог и не подозревать. Всякое в жизни бывает.

Вдвоём тщательно штудировали книгу, потом Фил один, пока Алика возилась на кухне. И безрезультатно. Про пространственные порталы написано много всего, а про перемещения во времени даже не упоминалось ни разу. Как будто бесконечная гордыня пространства начисто игнорировала постоянно навязываемое ему ещё одно измерение.

Потом Алика завалилась спать на пару часиков. Ей сегодня работать в ночную смену. Фил сказал, что пойдёт прогуляется, заверил, что к ночи вернётся, а глаза честные-честные. Врёт.

Интересно, куда он ходит?

Когда передвигаешься на четырёх лапах, мир выглядит по-другому. Он не только видим, слышим и наполнен запахами, он ещё более осязаем. При каждом движении. И не надо специально протягивать руку, чтобы до чего-то дотронуться. Каждый шаг – это прикосновение. К шершавой неровности почвы, к колкой ершистости засохшей травы, к гладкой холодности опавших листьев.

И небо гораздо дальше, и деревья ещё горделивее возносятся вверх, и дома выглядят невероятно громоздкими и тяжёлыми, если смотришь на них с высоты роста маленькой лисички. И неприкаянная бесприютная жизнь уже не кажется столь ужасной и неправильной. Ведь для лисы дом – клетка, а каждодневная зависимость от других – тягость. Ей подстраиваться ни под кого не надо, только под изменения погоды. Но уж от этого никуда не денешься, природа сильнее всех.

Уже и не тянуло превращаться в девочку, хотя ещё и жила привычка проводить ночь под крышей, темнота леса немного пугала. Но и это прошло бы со временем. И, возможно, Инга совсем бы забыла, как надо превращаться. Навсегда бы осталась зверем. Сама по себе. Окончательно свыклась бы с животным образом жизни, приняла то, против чего человеческая сущность долго сопротивлялась. Но тут появился Фил. На счастье или на беду?

Был бы нормальный человек, Инге и в голову не пришло бы открывать перед ним свою истинную суть. Но чутьё почти сразу подсказало: не просто человек, маг. Такой же, как она. Инга знала, что волшебники существуют. Она не могла родиться ни с того ни с сего со странной способностью к оборотничеству.

И всё равно, реальность магии воспринималось где-то за пределами настоящего мира. Параллельное измерение, другая планета. А она одна такая на всей земле, заброшенная случайностью не в тот мир. Про́клятая. Ведьма.

Невероятно, что они встретились. Вот так запросто. В очень неподходящем для особенных встреч месте – в заброшенном деревенском доме между городом и лесопарком. Будто на границе двух сущностей.

Инга удивилась, очень-очень. Растерялась, смутилась, встревожилась. Захотела поверить в то, что не безнадёжно отвержена. Мальчик не походил на неуверенного и несчастного, скорее наоборот, гордился своей особенной силой и очень полагался на неё. И Инге пытался внушить: это не проклятие, не напасть, это замечательный дар. Редкий дар. Завидный.

Ну да, без него бы Инга вряд ли выжила, когда оказалась на улице. Или жила так, что даже мысли о возможности подобного казались жуткими и отвратительными. Но ведь, не будь она колдуньей, мать и не выгнала бы её из дома.

Всё-таки лисицей быть легче. Жизнь гораздо проще, всего две заботы: найти еду и не попасться на глаза людям.

Лисичка бежала по лесопарку. Осенью, когда земля тоже становится оранжево-жёлтой от засыхающей травы и опавшей, но ещё не сгнившей листвы, её почти не заметно. Быстро мелькает среди тёмных стволов, словно очередной гонимый ветром огромный лист. До заброшенного дома уже недалеко, а Фил обещал прийти вечером.

Всё больше попадается раскидистых кустарников, и широкие просветы между деревьев открываются всё чаще. Выскочила на полянку, по краям заросшую высокими злаками с золотистыми прямыми стеблями, с несколькими молоденькими берёзками на небольшом холмике, и остановилась.

На середине полянки, где трава покороче и всё ещё мягкая и зелёная, расположилась собачья стая. Шесть или семь псов, самой разной масти, от бледно-песочной до серо-коричневой. Только один поменьше, с отвисшими ушами и куцым хвостом. Какое-то собачье недоразумение. Остальные огромные – для лисички, мордатые, хотя и поджарые, чересчур длинноногие.

Не почуяла заранее, сторона наветренная. Но, наверное, и не страшно. Они такие же бездомные звери. Нечего им делить.

Собак Инга никогда не боялась. Наоборот, любила. Просила у мамы. Ведь жили в частном доме со своим двором. У соседей у многих были собаки. У кого-то даже козы, куры, кролики. Но мама не соглашалась. Лень возиться. Да и деньги лишние придётся на кормёжку тратить. Это ж не кошка, мышей и птичек себе не наловит, а скорее всего пойдёт искать пропитание в соседских курятниках.

Да и не опасается доченька, что собака на неё накинется, как на дикую зверушку?

Нет, ещё ни одна не накидывалась. Наоборот, животные чувствовали к Инге какое-то особое расположение. И эти псы, наверняка, не тронут, пропустят как свою. Но на всякий случай, лисичка всё-таки отступила назад, решила обогнуть полянку по краю.

Серый лохматый пёс, напоминающий сразу и овчарку, и волка, вскинул голову, уставился на лисичку. А за ним, как по команде, остальные. Поднялся неторопливо, вроде бы. Но всё тело напряжено, почти до дрожи, уши прижаты. Мгновение, и стремительно сорвётся, и остальные опять дружно повторят за ним. Взгляды жёсткие, злые, голодные.

Лисичка всё поняла, сжалась в комок, резко распрямилась спущенной пружиной, опередила на миг. Но, может, у собак так и заведено: первое движение за дичью, а уж они подхватят, а потом нагонят и опередят.

Металась между деревьев. Ни мыслей, ни чувств, один страх. Человеческое сознание совсем отключилось, голый звериный инстинкт. Он спасёт. Или нет? Потому что на самом-то деле она – человек.

Гнали молча, без лая, сосредоточенные на цели. Лишь иногда повизгивали или рыкали от безжалостного азарта.

Умные. Суровая жизнь научила. Не все сзади, а растянулись поперечной цепочкой, заходили с разных сторон. Чтобы окружить, отрезать пути.

Лапы сами вынесли к остаткам деревни. А серый вожак уже нагонял, ещё пара скачков и…

Лисичка подлетела к самому первому дому, юркнула в дыру под крыльцо. Хорошо, что сознание само напомнило о ней. И не зря внимательно изучала здесь каждый дом, искала самые укромные места. Пригодилось. Хотя сначала и не поверила, что проскочила, не застряла ‒ уж больно маленьким казалось отверстие.