– Да уж… Здесь есть чем заняться. – Она смотрела на постеры, развешанные по стенам: Канье Уэст, Рианна, Леди Гага, Метрополитен-музей, афиша выставки в стокгольмском Музее современного искусства Роберта Мэпплторпа[17], афиша фильма «Элитное общество», вид Будапешта, никому не известные фотомодели, фотографии с каких-то тусовок. С потолка свисала огромная лампа в виде гриба, покрытого флуоресцентными красками. Такую же лампу она видела на маминых фотографиях 1960-х годов, когда та была подростком. От этой мешанины образов и красок хотелось спрятаться. Что она и сделала, закрыв на несколько секунд глаза. И вспомнила, что мобильника в этой комнате они не обнаружили.

– А что там со списками телефонных разговоров, есть результаты?

Эрик отрицательно помотал головой.

– Составить такие списки – это надо несколько дней. Даже если ты из полиции. А с триангуляцией вообще ничего не вышло. Мобильник сдох. Не то чтоб его выключили – батарейка разрядилась. Или вытащена. А сама труба валяется на дне залива или еще где.

Мария согласилась:

– Если уж мне не удалось обнаружить ни малейших следов, то трудно поверить, что он забыл о такой элементарной вещи, как ее мобильник, с помощью которого его легко было бы найти.

Рикард прервал разговор:

– Мне нужно обратно. Встреча с Луисой. Я беру комп с собой, может, дело пойдет быстрее. Будем надеяться, что получим быстрый ответ о том, что там внутри. Независимо от того, киберсекс это, веб-шоу, фотографии или что-то другое. Луисе придется попросить послать заявку в Центр экспертизы, чтобы их айтишники сразу начали работать.

Эрик снял пластиковые перчатки.

– Окей, я с тобой. Надо взять машину в гараже на работе. А то я не успею в университет на встречу с Грегори. Через сорок минут я должен быть там.

Рикард согласно кивнул:

– Будешь там с людьми в университете разговаривать, учти, что официально Анна считается только пропавшей. Единственные, кто знает о ее смерти, это ее родители и сестра. Ты имей это в виду. Мы не хотим, чтоб нам без конца звонили журналисты, когда вся эта история выплывет наружу.

– Или насторожить преступника. Этого мы тоже не хотим.

Они оба повернулись к Марии, которая широким жестом обвела кучи барахла в комнате и улыбнулась:

– Я тут застряну на некоторое время. Но должен подскочить ассистент из лаборатории.

Она продолжала рассматривать комнату. Вспомнила себя в двадцатилетнем возрасте. У нее в ее первой квартире тоже, конечно, было далековато до идеального порядка, но до такой свалки, как здесь, было далеко.

Тут ее озарило, и она снова натянула защитные перчатки. Осторожно пробралась через кучи барахла на полу и выдвинула ящички прикроватного столика. В верхнем ящике она это и обнаружила. Пакет был приклеен скотчем на внутренней стороне. Именно так она сама прятала от родителей сигареты, когда еще жила с ними вместе. Теперь она отклеила целую пачку денег, завернутую в пластик.

– А вот и денежки. От тех, кого она принимала дома.

Мария вытащила кисточку и начала обмахивать внутреннюю поверхность ящика. Рикард смотрел на нее, выжидая.

– Может быть, она сама пригласила к себе убийцу?

Тяжелая дверь подъезда захлопнулась за Эриком и Рикардом. Они пошли к машине, стоявшей дальше на улице Хегалидсгатан.

Мужчина на скамейке у пруда в парке Хегалид посидел еще несколько секунд, глядя на захлопнувшуюся за полицейскими дверь. Потом встал и ушел.

Линн Столь встрепенулась, увидев полицейских, выходящих из дома 46 по улице Хегалидсгатан. Она опустила ногу на асфальт и притормозила свой лонгборд. Она могла догадаться, что они из полиции, только увидев припаркованную полицейскую машину. Хотя оба были в штатском, было в них нечто особенное. Тренированное тело. Осанка. Самонадеянность?

У того, что постарше, полицейское удостоверение, казалось, было приторочено прямо к брючному ремню. Темная рубашка. Широкие плечи. Классический образ полицейского. Не хватало только очков-авиаторов.

В чернокожем парне, если бы он был на улице один, признать стража порядка было бы труднее. Наверное, он работает с каким-то делом, где ему приходится одеваться так, чтобы походить на хип-хопера. Мешковатые брюки в стиле карго свисали чуть не до асфальта. Бейсболку бренда Fubu он напялил на себя перед тем, как сесть в машину. Ну и само собой, на ногах у него были адидасовские кроссовки.

Ее передернуло от отвращения, когда полицейская машина проезжала мимо. Мужчина постарше улыбнулся ей. Или чему-то своему. Она не улыбнулась ему в ответ. Полицейские вышли из дома того же типа, который она помнила еще по газетным вырезкам из маминого альбома. Когда конная полиция штурмом брала квартал Мулльваден[18]. Снимки полицейских в защитных шлемах. Конная полиция, которая разогнала толпу мирных жителей, симпатизировавших оккупантам. Ее маме вывихнули там руку. И арестовали. Линн посмотрела на дом, из которого вышли полицейские. Такой же фасад песочного цвета, как и на пожелтевших вырезках из газет. Эркеры. Можно только надеяться, что на этот раз речь не шла о принуждении к выселению, как тогда.

Она плюнула вслед проехавшей машине. Полицию она, мягко говоря, не очень любила, учитывая ее годы членства в «Антифашистской акции»[19]. Хотя она уже много лет не занималась активизмом.

Эрик свернул и припарковался в зоне для экстренных выездов транспорта напротив винно-водочного магазина «Систембулагет» на улице Русенлундсгатан. Кафетерий на тротуаре у бывшей пожарной станции купался в последних лучах заходящего солнца. Может, хоть остаток дня не будет окончательно испорчен, подумал он, имея в виду, что встреча с Грегори Линдбладом в университете в принципе ничего не дала. Ценные часы, время, которое теперь, в конце дня, можно было считать потраченным зря. Ему нужно было выпить пива, чтоб успокоиться. Одну кружку пива, надо подчеркнуть. Не больше. Он в самом разгаре расследования, нельзя забывать. Но одну кружку он заслужил. Чтобы хоть мозги прочистить. После всех напрасных мыканий второй половины дня.

Он выпил пиво в один присест, заказал еще и надеялся, что никто из бывших коллег не будет проезжать мимо по пути к полицейскому участку за углом. Закрыв глаза, вспоминал посещение университета. Почти все пошло наперекосяк при встрече с Грегори. Он-то надеялся, что сокурсник Анны скажет что-нибудь полезное. Или сам окажется замешанным в убийстве. Его бы это не удивило. Эрик уже не раз сталкивался с делами по расследованию насилия в семьях. Часто виновными оказывались родственники или близкие друзья, которых находили со следами крови, до беспамятства пьяными и спящими в той же квартире, что и их жертвы. Потом начинались тошнотворно банальные объяснения кошмарных преступлений: ревность, пьянство, психические заболевания, наркотики или патологическая потребность осуществлять контроль и власть над другим человеком.

Но в глубине души он чувствовал, что увиденное на улице Хегалидсгатан сильно выбивалось из привычной нормы. И уж никак этого было не привязать к Грегори. Парень выглядел не как закоренелый убийца, а как гигантский пупсик. Круглые, немного набрякшие щеки, усики из нежного пушка. Кепи совершенно инфантильного фасона. Эрик ничего не имел против бейсболок, но то, что было на голове Грегори, когда они встретились у входа в университетское кафе «Прего», это было нечто! Широкий и плоский козырек, камуфляжный узор с золотом и серебром, а к тому еще и куча блестящих пайеток, вшитых в ткань. Вряд ли такая бейсболка указывала на склонного к насилию сексуального маньяка. А с другой стороны, хочешь выглядеть клоуном – пожалуйста, законом не запрещается.

Кроме всего вышеописанного, у Грегори было железное алиби на субботний вечер и ночь. Схема была, судя по всему, одинакова и повторялась каждые выходные или в большинство выходных: сначала «разминка», то есть выпивка у кого-нибудь из сокурсников в их студенческих квартирах в районе университета. Потом остаток ночи в пабе факультетского общества. А напоследок – афтерпати у кого-нибудь из подружек-студенток в их корпусе поблизости.